Элеонора Тихонова - Золото Колчака. Историко-фантастическое повествование

– Очень рад, что и Вы с нами, командир.

– Теперь ты командир, но я с предложением: надо организовать переправку особого «груза» из Казани. Восставшие против большевиков «демократические контрреволюционеры» с мощной речной флотилией захватили Самару, Симбирск и подходили к Казани. Большевикам необходимо спасать «золотой запас», не дожидаясь подхода Красной армии.

– А как ты собираешься «груз» направить не по намеченному отрядом Каппеля, захватившему Казань, направления вниз по Волге до Самары?

– У меня есть «свой» экипаж на одном из судов, и после погрузки они пойдут не вниз по Волге, а вверх по Каме.

– Годится, но в отряде об операции никто не должен знать.

Оба были довольны достигнутой договоренностью и без промедления с небольшим отрядом выдвинулись в Казань.

Из Москвы в Казань поступали эшелоны с золотом, которые перевозились под присмотром охраны и в сопровождении контролеров с документами, в город так же поступали простые мазутные бочки, сразу свозившиеся на пристань для отправки пароходами и баржами в дальний строгановский завод. Следил и руководил отправкой молодой инженер Степан Павленин, выходец из тех же дальних мест, выучившийся на инженера в Петрограде и приобщившийся к революционерам и пропитавшийся новой идеологией.

Бочки катились по трапу, подталкиваемые грузчиками, крепкие просмоленные с непонятными знаками, похожими на иероглифы. Но грузчикам было все равно, что грузить и куда. Платили им всей бригаде сдельно, сразу после погрузки. Не знали они и не предчувствовали никакой беды и никакого подвоха от привычной погрузки. А между тем темная история жизни и смерти уже начала раскручиваться над ними. Уже где-то прозвучал печальный звон отъезжающей колесницы судьбы не только над каждым из них, но и над всей страной на многие десятилетия, а, может быть, и на столетия.

Степан приложил немало усилий, чтобы это довольно щекотливое поручение досталось ему. Для этого ему пришлось даже вспомнить и использовать не совсем честные приемы, вернее задействовать впрямую некие «таинственные силы». Сам он, как истинный современный нигилист не верил ни в какие нематериальные силы, такая уж волна шла среди молодежи начала ХХ века. Но его мама: Ах, мама, мама… Как она оберегала его от темных, как она считала, сил, как внушала во всем быть осторожным, так как хочет он этого или нет, а является представителем древнего рода ворожей, и в нем наследственно заложена дремлющая сила, опасная для него же при неправильном применении. И постепенно, не заметно учила его мама приемам для разных случаев, а также собрала ему в дорогу узелок с травами в помощь вдали от дома.

Вот и пригодились сейчас эти травки. Ох, как он был зол когда-то на мать и на этот узелок, просто чудо, Что он его не выбросил сразу, отправляясь в Петербург на учебу вначале 1914 года. Эти травки, вернее одну из них, так называемую «траву забвения» всю осень накануне отъезда его мать заваривала и подсыпала ему в еду и питье; и все для того, чтобы он забылся и забыл свою внезапно вспыхнувшую любовь к простой девушке Шурочке, почти несмышленому ребенку, озорной и веселой пятнадцатилетней сиротке. Едва заглянув в ее глубокие карие глаза, услышав ее необыкновенный звонкий голос на общих посиделках, куда он заглянул, совсем случайно. И уже не мог Степан забыть Шурочку и перестать мечтать о ней.

В нижней части поселка одна вдова сдавала просторную горницу для вечерних посиделок молодежи – получалось что-то вроде клуба. Вначале вечера собирались девушки, прихватив с собой нехитрое, рукоделие, в основном вязание крючком, (потому что места занимает мало), но иногда приносили рубашку и обметывали петельки. Но обметывать петельки аккуратно при шумном сборище было трудно, и получалось, как смеялись подружки – словно у кошки глазки болят, (однако это не относилось к Шурочке – у нее как раз из-под маленьких, почти детских ручек, все выходило особенно красиво и изящно). Но в основном время проходило весело за песнями и рассказами разных историй.

Позднее вваливались парни независимыми группами с самодовольными улыбками, скрывающими явное смущение перед будущими невестами. Это были повторяющиеся еженедельно, неформальные смотрины невест, скромного рабочего поселка, где молодые люди знакомились, присматривались, выбирали друг друга без участия свах, обоюдно и без принуждения после сватались, как положено, и создавали семьи. Все было просто и красиво. В положенное время появлялся гармонист или балалаечник, а то и оба сразу, и начинались танцы.

Шурочка Нестерова совсем юной вошла в круг девичника, благодаря своему необыкновенному умению очень красиво и быстро вязать сложнейшие узоры подзоров и скатерок, а также благодаря своему тонкому слуху и звонкому голосу, который мог моментально подхватить и вести любую из известных песен. Небольшого роста, смуглая, с пышными русыми волосами, она была необыкновенно хороша бьющей через край неутомимой энергией, которую изливала на окружающих, заряжая их такими же искрами юмора и озорства, что ей невозможно было не восхищаться, даже страшно завидуя ее притягательности и простоте.

Степан с приятелями зашел на посиделки случайно и увидел это чудо – Шурочку, ее маленькие ножки, одетые в высокие ботиночки со шнурками, так ловко отплясывающие чечетку и выделывающие немыслимые повороты в незамысловатом танце. Партнером Шурочки был паренек очень на нее похожий, это был ее старший брат Павел, но, в отличие от неуемного задора сестры, его взор хранил необыкновенную серьезность и сосредоточенность при всеобщем веселье.

Брат и сестра Нестеровы, несмотря на родство, были совершенно разными людьми и по характеру и по мировоззрению, хотя сами они еще этого не понимали, дружили и любили друг друга искренней братской любовью. Сама их фамилия – Нестеровы несла в себе смысловую нагрузку, по такому принципу раньше на Руси давали определения – прозвища, которые после превратились в фамилии. Смысл фамилии – Нестеровы просматривался: «не стереть», не исчезнуть с лица земли, не уйти в небытиё. А как это произойдет, не ведомо было ни сестре, ни брату. Может быть, это затрагивает не физическое исчезновение, каждый смертный на этом свете, а вечное присутствие нетленного духа в помощь творящим добрые дела.

А пока играла гармонь, и кружились пары, и Степан следил, не отрываясь за Шурочкой, которая тоже сразу же заметила статного паренька с непокорными вихрами.

Возглавлял вошедшую группу парней сосед Шурочки – Миша Дёмин – красивый, высокий, статный, голубые выразительные глаза со страстью даже не смотрят, а взирают на окружающих вопросительно и призывно; темные изящные брови взлетают как крылья взволнованной птицы, кожа на скулах отливает белизной как у самой изысканной барышни.