Давид Павельев - Завещание Анубиса

А многочисленные «братки», которых Лаврентьев регулярно штопал по двадцать человек в день? Они хотели жить? Сначала я просто сомневался в этом, но затем это переросло в уверенность. Если человек хочет жить, он не станет носиться в состоянии опьянения в ржавой железной коробке, когда на дороге полно людей, которые, в отличие от него, хотят жить. Если человек хочет жить, он не будет ради развлечения размахивать во все стороны ножом или лезть к морде огроменной собаки, которая им же и воспитана в злобе и полной неадекватности. А хотят ли жить люди, которые вкалывают в себя яд, разрывающий их изнутри и превращающий их самих в рабов, для которых смерть стала единственным удовольствием? А хотят ли жить люди, которым триста пятьдесят тысяч раз говорили, что водка превращает печень и мозг в гнилую жижу, а сигареты – лёгкие в огромный чёрный камень?

Потому все размышления Лаврентьева о том, что человек поддаётся отчаянию, а потом он одумается, казались мне радужным самообманом. Хоть я, впрочем, и не исключал возможности того, что человек может «одуматься». Все они иногда «одумываются», разворачиваются лицом к жизни и ждут, когда жизнь вновь примет их к себе, как своих блудных сыновей, с распростёртыми объятиями, и сделает здоровыми и счастливыми. Только они довольно быстро понимают, что так просто жизнь не сделает их здоровыми и счастливыми, а для этого нужно трудиться и стараться, либо что уже слишком поздно, так они снова разворачиваются к жизни спиной, а значит, к смерти лицом, и всё продолжается по-старому.

И оказываются они у Лаврентьева на столе, и Лаврентьев вместо них отчаянно борется за их жизни. Казалось бы, после этого можно было «одуматься» окончательно? Но, увы, что-то почти никто не «одумался».

В то же время, придя к таким выводам, я продолжал недоумевать относительно личности самого Лаврентьева. Как он, умный человек, не пришёл к тем же выводам, что и я? А если пришёл, то что тогда? Почему он продолжает эту бесплодную деятельность? Попытки объяснения его поведения стараниями ради получения зарплаты, меня не удовлетворяли. Зарплату мы в те годы иногда получали таблетками и шприцами, которыми нас в идеале должны были снабжать бесплатно. Так что такая вот зарплата могла восприниматься только как намёк в стиле чёрного юмора, но никак единственная мотивация для работы. Забота о низких показателях смертности, чтобы не отдали под суд? Тоже звучало неубедительно. Показатели тогда вообще никого не интересовали, про них напрочь забыли, потому что во всём городе люди умирали, как мухи, и для того, чтобы оставшиеся в живых окончательно не потеряли сон, умерших точно не подсчитывали. Забота о престиже, авторитете и репутации? Это звучало более убедительно, но всё-таки я мог претендовать на то, что достаточно хорошо изучил Лаврентьева, и особого тщеславия, по крайней мере не сокрытого, я не находил. Оставались только объяснить его поведение его эгоизмом и такими понятиями как исполнение долга, в большинстве случаев являющееся стремлением не дать своей совести поводов для преследования. Но было что-то такое, что объяснить я не мог, и что препятствовало мне списать самоотдачу Лаврентьева исключительно на страх перед совестью.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.