Виктор Ермолин - Из ниоткуда в никуда

– Вы.

– Я же сказала, что мы – «Э.С.Т.».

– Но вы не объяснили, что такое «Э.С.Т.».

Лиля умиленно рассмеялась, точно бы маленький ребенок сказал ей какую-то глупость.

– Серьезно? Неужели я забыла расшифровать? Простите, «Э.С.Т.» – это «Экспериментальный студенческий театр».

Женя покраснела. В ее голове наконец-то сложился пазл всего разговора с незнакомкой, в котором элемент «секта» вдруг заменился на «театр». От осознания этого ей стало стыдно.

– Выходит, вы кочевой театр?

– Ага. Бродяжный, – ответила с долей сарказма Лиля.

– И никак не связаны с религией?

– Нет, конечно.

– Фуф, это многое меняет.

– Теперь меня тревожит вопрос – куда вы сами шли?

– Я? Один только Бог знает.

– Судя по всему, вы отчаянная авантюристка, – заключила Лиля, и предложила Жене пройти и познакомиться с труппой.

Крайне редко случается, когда человек запоминает все новые имена при первом знакомстве с большой компанией людей. Все эти Маши, Сони и Павлы смешиваются в голове и начинают звучать, как китайские имена из известной скороговорки: «Як, Ципа, Ципа-Дрипа, Як-Цин-Драк». Закончив с официальной частью, одна Ципа-Дрипа повела Женю в гостиную и усадила на диван. Появился какой-то Як-Цин-Драк и предложил гостье чай. Тут же возник некий Лимпомпони и стал допытывать ее вопросами, пока не вернулась Лиля и всех не разогнала.

– Простите их за назойливость. Они подумали, что вы новая актриса, – извинилась Лиля, присаживаясь рядом.

– Ничего страшного. Мне нравится быть в центре внимания, – в шутку призналась Женя.

– Сейчас будет прогон сценки. Мы редко кому-нибудь показываем еще сырой материал, но для вас сделаем исключение.

Двое молодых людей принесли пластиковые стаканчики и выделили ими на полу гостиной пределы импровизированной сцены.

– В зависимости от площадки мы отмечаем еще зоны микрофонов.

– А где вы играете, если у вас нет своего здания?

– На улице, – пошутила Лиля. – На самом деле – в музее Эрнста Неизвестного.

– Не слышала о таком.

– Меня это почему-то уже не удивляет.

Лиля произнесла название пьесы и ее автора, но в ушах Жени все вновь прозвучало, как китайский язык.

– Ребята уже готовы, сейчас начнем.

Свет в комнате гасить не стали. Лиля включила на телефоне музыку и двое актеров вышли на середину импровизированной сцены. Простые, в повседневной одежде, они ничем не отличались от обыкновенных студентов. Когда к ним присоединилась еще одна девушка, репетиция превратилось в какой-то кавардак: все стали путать и забывать слова, а вскоре так вообще кривляться и шутить.

– Эй, давайте чуть серьезней. Не позорьтесь перед гостьей, – не выдержав всеобщей расслабленности, возмутилась Лиля.

– Да ладно тебе. Как должно быть – она на премьере увидит, – вступился один из актеров.

– Пусть лучше посмотрит на то, как мы на самом деле готовимся, – поддержал другой.

– Вот так и репетируем, – сказала Лиля, пожав плечами.

– Я правильно поняла, что в вашем театре играют только студенты?

– Да, причем среди них нет никого с актерского, – пояснила Лиля. – Данил, например, юрист, а Соня – физик-ядерщик.

– Мы – просто группа энтузиастов, которые ставят сценки ради самого творческого процесса, – добавила одна из актрис.

– Выходит, что вы этим не зарабатываете?

– Наоборот – мы в это вкладываем все свое время и деньги.

– Короче говоря, это наше хобби.

Женя всегда с завистью смотрела на таких людей. Все ее увлечения, как правило, быстро прогорали. Причем по одному и тому же сценарию: сначала она с головой погружалась в какую-нибудь новую для нее сферу, полностью отдавала себя ей, а затем резко теряла к ней всякий интерес. Так было с музыкой, фитнесом, бальными танцами. Видя эту большую и веселую компанию, объединенную общим интересом, она вдруг почувствовала, что тоже желает быть в театре, но не ради «творческого процесса», а общеста.

– Допустим, мне захотелось стать участницей вашей труппы – что от меня требуется? – поинтересовалась Женя.

– Ты хочешь играть в нашем театре?

– Ну, я сказала «допустим»…

– Для начала показать, что умеешь. Стихотворение наизусть, танец, миниатюру – что хочешь, – ответила Лиля.

– Наша «мать» особо не придирчива. Если хоть что-нибудь умеешь – значит не бездарность, – добавила одна из девушек.

– Почему снова «мать» -то? – возмущенно переспросила Лиля.

– Потому что ты наша «мать».

– Лиля – наш босс, режиссер и идейный вдохновитель, короче говоря, – пояснила другая девушка.

– А еще мы прощаемся со всеми, кто прогуливает репетиции.

– Да-а, была у нас пара – из трех собраний в неделю прогуливали два. Причем всегда отмазывались, что проспали. В пять вечера, ага. А потом вообще улетали в Питер за неделю до премьеры. Лиле самой пришлось выйти на сцену – мужика играть.

– Не напоминай.

– А я, кстати, видела их в городе недавно. Они что-то не шибко долго в Питере пожили. Сейчас оба тамадами подрабатывают.

– Удалась театральная карьера.

– Тогда, можно я попробую? – спросила Женя.

– Ты же еще час назад говорила, что ничего не смыслишь в театре, – косо посмотрев на Женю, напомнила Лиля.

– Я открыта для всего нового. Чем глубже погружусь, тем скорее начну понимать.

– Странно, конечно, но дело твое. Куда приходить – знаешь. Мы здесь собираемся в понедельник, среду и воскресенье.

– Я бы пришла в среду.

– Тогда милости просим с двух до шести.

Женя улыбнулась и перевела взгляд с Лили на настенные часы. Стрелки уже преодолели половину четвертого – до дедлайна оставалось все меньше и меньше времени.

– Мне пора бежать. Приятно было с вами познакомиться.

– Тебя проводить?

– Не стоит. Здесь до остановки рукой подать.

– Что ж, тогда удачи.

– Давай, пока-пока.

– Ага, до свидания.

Женя быстро надела обувь, накинула на себя пальто и пулей выскочила на улицу. Яркое солнце апреля до сих пор нещадно жгло сетчатку. Под ногами мешалась непонятная субстанция из грязи, остатков снега, сигаретных окурков и разносортного мусора. Однако бег продолжался недолго. Жара так разморила Женю, что у нее пропало всякое желание куда-то спешить. Рубашка, став мокрой от пота, прилипла к ее спине, и с каждым порывом, пускай и слабого, ветра по всему телу чувствовался неприятный обжигающий холодок. Ей захотелось немного обсохнуть. Неторопливо дойдя до университета, она свернула в сторону плотинки и медленно пошла по тротуару. Люди, наконец-то дождавшись завершения зимы, стали медленно покидать свои пещеры. Именно сейчас, думала Женя, настало лучшее время, чтобы наблюдать счастливые и беззаботные лица.

Вдруг где-то внутри сильно кольнуло и Женя вспомнила, что ей надо спешить. С новыми силами ускорив шаг, она вмиг достигла брошенную посреди Проспекта Ленина остановку. Просматриваемая на несколько кварталов вдаль, длинная улица бесперспективно пустовала. Только лишь полчаса спустя на горизонте появился единственный заблудившийся «Двадцать третий» трамвай. Его маршрут обыкновенно проходил мимо Северного вокзала, когда как Жене нужно было попасть на Южный. В общем-то подобным ее было не удивить: следующий в неизвестном направлении транспорт является традиционным в городе Екатеринбурге.