Татьяна Сотикова-Меркулова - Сказки Бабы Яги и Несказки виртуального мира

За грибами как-то в лес,
В гущу гость ко мне залез:
Наплевав на комаров,
Не жалея острых слов,
По оврагам, перелазам,
Не ступал где люд ни разу.
Обходя ловушки, норы,
И болотные просторы.
Шёл уверенно, нахально,
И увидел визуально:
На поляне стоит дом,
К лесу дверь, к нему окном.
Странный вид, скажу я вам:
Внешне сразу видно – хам.
Сапоги, бейсболка, куртка,
Морда круглая, как будка.
Нож на талии висит,
Борода и… грозный вид.
Крикнул грозно на избушку,
Испугал мою старушку.
Та на месте закружилась
И едва не завалилась.
Полетела вся посуда!
– Принесло тебя откуда?
Что ты хочешь, окаянный?
Ошалел ты? Или пьяный?
Напугал курины ножки,
Не свалились чуть с дорожки! –
Лишь ухмылка в пол лица.
Глядь – на пальце нет кольца.
– Лучше бабка, не шуми!
По-хорошему пойми:
Лес люблю, грибы, рыбалку.
Тут… Влюбился я в русалку!
Хороша речная Дива!
И чертовски ведь красива!
Низ покрыт весь чешуёй,
Словно поезд под бронёй.
Вместо ног – широкий хвост,
Но коль встанет в полный рост:
Формы чёткие у тела…
Как увидел – всё вспотело! –
Перевел мужик дыханье,
И продолжил с обожаньем:
– На плечах хоть видел тину,
Но вот губки! Как малина!
Выпил бы их как нектар!
Погасить в душе чтоб жар!
Хоть сердилась я слегка,
Стало жалко мужика:
Это ж надо учудить:
Взять – русалку полюбить?
Плачется: мешает хвост!
Ну, мужик! Ну и прохвост!
– А коль будешь ей не люб? –
Тот уперся словно дуб:
– Мне мила лишь Дива эта!
Потому прошу совета!
Как ее мне покорить?
Чешую как удалить?
– Подавай речную Диву!
Это, знаешь, некрасиво!
Чай, ни рыба, и не птица,
Хоть с хвостом, но ведь Девица.
Ей подарки и цветочки,
И при этом не в горшочке.
Ласка, нежность и любовь…
Может, и взыграет кровь.
Ведь в воде ей сиротливо.
Вижу – снова взгляд шкодливый.
– Ладно, в избу проходи.
Не сломай чего, гляди!
В дом пустила мужика.
Чую: запах табака.
Потом прёт. Ох, духовит!
Но, приличный, вроде, вид.
Я вздохнула: так и быть,
Надо баньку истопить.
– Заварю настой из трав, –
Встанет терем о трёх глав.
– Надо лишь дрова принесть.
Не окажешь ли мне честь?
Тот ничуть не упирался.
Подхватил топор – смотался.
Не успела я вздохнуть –
Он уже в обратный путь.
Сразу видно, что качок:
Столько бревен приволок.
Напилил и наколол:
– В баню, бабка, и за стол!
Пар стоит! И так обидно:
Гость хорош, а мне не видно…
Может, гостя опоить?
Что б русалку смог забыть?
Заголившись, как смогла,
Я в парилку тут вошла.
Веник с травами, и вот…
Гость мурлычит, словно кот!
Я и этак, я и так!
Взгляд телячий – сам никак!
Я прикинулась русалкой…
И ее ему не жалко!
Только лавку обнимает,
А меня не замечает!
Я старалась часов семь!
Аж, умучилась совсем:
Не смогла его пронять,
Чтоб хотел меня обнять!
– За русалку я спокойна:
Не такой ты уж и знойный!
У русалки – съемный хвост,
А коль встанет в полный рост,
Он к ногам и упадёт…
Коль сама не подберёт.
Видно так тому и быть!
И придется отпустить!
Облила его водой –
Он вскочил, как заводной!
– Срам прикрой! Помилуй бабку!
Лучше дальше тискай лавку!
Он заржал, как жеребец:
– Что? Парилке уж конец?
А поесть бы? А пивка?
Сделать хоть бы два глотка?
– Ну, уж нет! Лишь хлеб и квас!
Загостился ты у нас!
Незнакомец рассмеялся:
– Знать, не зря терпел – старался:
Вот, спасибо за секрет,
Что таила столько лет!
И в один момент исчез,
Словно сам был лесной бес.

Стало скучно мне в лесах:
Вижу дом я свой во снах…
Незнакомца с круглой рожей…
Так, что зуд идёт по коже.
Устоял ведь, паразит!
А ведь был шикарный вид:
Округлила враз бока…
Как у лебедя рука…
И крючок с лица исчез…
Ведь в глазах был интерес!
Про Русалку замолчал,
Хоть в начале и серчал.
Что ж он вдруг остановился?
И так резко изменился?
Ведь хотел… Тянулись ручки,
Ох, и задал бы мне взбучки!
Но тут глянул на кота…
Ах! Святая простота!
Вот кто кайф мне обломал:
Как всегда – приревновал!
– Кис, кис, кис! Иди поближе!
Виноват? Сама то вижу!
А теперь, как на духу,
Шкура вредная в меху:
Что шепнул Незвано гостю?
Пока парила я кости?
Завлекала так и сяк…
Ну а он… Прям как дурак!
Кот вздохнул: «Молчать не смею,
Но от ревности дурею!
То Горыныч, то Кощей…
Их не выгнать так – взашей.
Здесь же просто человек,
Да уже влюблён на век!
С ним тебя делить не буду!
Обещал всего лишь чудо:
Подогнать волшебно снасть,
Разбудить в Русалке страсть,
Да заставить сбросить хвост…»
– Ах, лохматый ты прохвост! –
Чует, буря пронеслась.
На колени… «Ну-ка, слазь!»
Не послушал. Мур, да мур…
«Не прогонишь без Ля мур!»
Вновь здоровый стал, как Чёрт,
Сила так с него и прёт.
Бог с ним, с гостем и Русалкой.
Вот кота б мне больше жалко!
Он в избушку ведь сманил…
Соблазнить хватило ж сил!
С милым рай и в шалаше…
Вновь, проказник, в неглиже!
Снова мех скользит по коже…
Но его ведь нет дороже!
– Ты, хоть Ведьма – хороша!
Вновь в огне моя душа…
Нет морщинок на лице. –
Крепко держит… Как в кольце!
Вся избушка ходуном…
Но об этом – сказ потом.

Через лес и перелески,
Распихав в карманы леску,
Блесны, грузики, крючки,
Взяв с собой моток пеньки,
Споро шёл мужик к реке,
Что блестела вдалеке.
«Ожидает клёв не малый,» –
Оценил рыбак бывалый, –
Нет дорог, одни тропинки,
Не примятые травинки.
Зверь не пуганный кругом,
Не знакомый здесь со злом…
Путь то в горку, то с горы,
Вдоль завалов, где бобры.
То оврагом, то по лугу,
Будто Леший водит кругом…
Берега из камыша,
И не видно ни шиша.
Подошёл мужик к воде:
Он один! И нет нигде
Рыбаков или туристов,
Что так портят воздух чистый…
Поплевал он на крючок,
Не засох чтоб червячок,
Размахнулся и забросил…
Только видит: леску сносит!
Та не вниз, а вверх плывёт…
Уж то рыба так клюёт?
Он подёргал раз, другой…
Кто ж попался там такой?
Над водою видна спинка.
И стройна… Ну как тростинка.
Белый цвет, как из асбеста,
Аж вспотело мягко место!
Плечи, руки, голова…
Но… Не видно естества.
Вся укрыта волосами,
Что украшена цветами.
Повернулась… Твою ж мать!
Хороша! Ни дать, ни взять:
Голяком в реке купаться!
Захотелось пообщаться…
Я и этак к ней, и так.
Красный, как варёный рак!
Приподнялся… Вижу грудь…
Задохнулся – не вздохнуть!
А она неторопливо
Повела плечом игриво
И нырнула в глубину,
Да прижалась там ко дну.
Я пыхтел, ловил, старался,
Ведь в себе не сомневался!
Лишь крючки пооборвал!
Но Русалку… Не достал…
Сколько раз ходил к реке –
Одна мелочь лишь в садке.
Я хотел поставить сети –
Рыб инспектора приметил.
Сделал вид, что ни при чём,
Точно зная, что по чём.
А Русалка, вот зараза!
Не попалась ведь ни разу!
Как крючок в воде заметит,
Тут же чем-нибудь ответит:
То коряга, то сапог…
Я совсем уж занемог.
И при том ещё хохочет!
Словно смерти моей хочет.
Я устал. Упал у кромки.
Рядом слышу всплеск тут робкий:
Показались плечи, грудь…
Я молчу – боюсь вздохнуть.
Подплыла ещё поближе,
Вижу я пупка что ниже:
Чешуя, блестящий хвост,
Сбоку – маленький нарост.
То плавник (какая жуть!)…
Ближе я хотел взглянуть.
Лишь я к ней – русалка в воду,
Так боится за свободу!
Я ж уже совсем готов:
Стою даже без штанов.
Уплыла опять зараза!
Не взглянула ведь ни разу!
Солнце вниз, так час шестой…
Вновь домой иду пустой.
Завтра рыбе дам отвод!
Как никак грибной ведь год!..
Взяв корзинку с утреца
Ломану я в лес с крыльца!
По чащобам, перелазам,
Где один лишь я и лазал…
Лес густой стоит кругом…
Для меня он словно дом!
Птицы песни мне поют,
Мох, трав… Такой уют!
Я задумался слегка…
Вижу – вновь блестит река!
Там Русалка на песочке…
Видно, я дошёл до точки!
Ноги сами принесли…
Я едва не взвыл с тоски.
За спиной у рыбки грот,
У хвоста свернулся кот.
Золотится Чешуя…
Видно, верные друзья…
Между ними идёт спор.
Я подкрался, словно вор…
«Ты пойми, речное диво,
Жизнь ведь так не справедлива!
Держишь ты, живя в воде,
Все эмоции в узде.
Впрочем, им откуда взяться?
Даже если постараться?
Хвост, плавник, да чешуя…
Нет в тебе того огня,
Что гоняет кровь по телу,
Не была такой чтоб белой…
Дрожь когда идёт по коже…
Пляж – не пляж. Любовно ложе!
Ты же – вобла! Лишь под пиво,
Хоть звучит то не красиво.
Да ещё, к тому же, хвост!
И не встанешь в полный рост», –
Та вдруг хитро улыбнулась,
С бока на бок повернулась…
Я глазам своим не верю,
От любви совсем дурею:
На песочке хвост лежит,
Рядом – девушка стоит!
Бёдра, ноги… Ох, и тело!
Смотрит робко и не смело.
Кот аж взвизгнул: «Вот дела!
Словно роза расцвела…
Можно… Мне тебя потрогать?» –
Глядь, в глазах кошачьих похоть.
Лапы тянутся к груди…
Ну, котяра, погоди!
Только дева рассмеялась,
Влезла в хвост и в нём осталась:
«Я тебе не рыбный суп,
Хоть ты и весьма не глуп.
Только очень уж мохнат,
Да, к тому же, и женат…
Слышала про игры ваши,
С соком из волшебной чаши:
По лесу изба носилась,
Так, что чуть не развалилась.
Вся ходила ходуном.
В общем, был сплошной дурдом!»
Кот смутился: «То жена,
Свыше мне дана она.
Погулять, правда, не против,
А меня с того воротит…
Хорошо, что гости редки,
А не то, сидела б в клетке».
Он при том заметно скис.
Над рекой поднялся бриз…
Я отполз от края в лес,
Потерявши интерес,
Но с улыбкою на роже:
Знал, кто мне теперь поможет…
Я покинул речной плёс,
Будто чёрт меня понёс.
В дебри, в чащу, в глубь лесов,
Где не видно облаков.
Там – куриная избушка,
В ней весёлая старушка.
Ан, подскажет, что и как?
Даже кот её ведь маг.
Как на крыльях я летел.
От натуги аж сопел…
Вдруг, поляна предо мной.
Я ломлюсь, как будто свой.
Свистнул, гаркнул: «Подь сюды!»
«Ох, наделаешь беды», –
Бабку вижу я в окошке,
Сбоку филин, рядом кошка.
Присмотрелся – не старуха,
А изрядно молодуха.
Я и выложил: «Нет мочи,
Еле жив с утра до ночи.
Как терпеть? Совсем нет сил:
Я русалку полюбил.
Научи, как мне с ней сладить?
Как к себе её привадить?»
Улыбнулась тут хозяйка:
«Ты такой, однако, Зайка.
Проходит скорее в дом:
Банька, стол, ну а потом
Горло ты слегка промочишь…
Если сам того захочешь…»
Не успел моргнуть я глазом:
Стоит бабка рядом с тазом.
Бёдра, грудь… В её то годы!
Не видал такого сроду!
Что поделать мне с собой?
Сразу понял, что живой!
Лёг на лавку – вижу лапа!
Мне прицелилась уж в сапу.
Когти тянутся к лицу…
Не понять то лишь глупцу!
«Хочешь жить – лежи как рыба,
А не то познаешь дыбу!»
Я прикинулся русалом,
И бока подбиты салом.
Вместо ног представил хвост…
«Вот паршивец! Вот прохвост!» –
Бабка носится кругами,
Обливается слезами:
«Обломал мне кайф, стервец!»
Кот же шепчет: «Молодец!
Здесь удержишь оборону –
Там сниму тебе заслоны».
Соблазнил! Я даже взмок!
Но сдержаться всё же смог.
Вновь в мечтах: огонь и страсть…
Ощущаю девы власть.
Вспоминаю без хвоста,
Как глядел из-за куста.
Лапу к ней кошак тянул…
Я напрягся и сморгнул.
Весла взял и в лодку сел.
Я устал, но стал всё ж смел:
Бёдра, талия и шея…
Вспоминаю и немею.
Растерял свою беспечность:
С ней одной хочу быть вечность.
С мыслями: «Смелее будь!»
Я пустился снова в путь.
Отмель, берег… Вижу грот.
Рядом с девой снова кот!
Бросил якорь, стал удить,
Сам же продолжаю бдеть.
Она этак, она так…
Ко мне пятится как рак.
Я хоть к берегу подплыл…
Но терпел, что было сил.
Снял с себя всё – шасть в песок.
Кот мигнул: пришёл, мол, срок.
Сделал он меня русалом,
(Но убрал при этом сало),
Вот теперь я не молчу:
«Как же я тебя хочу!»
Только чувствую – заминка:
Где ж теперь в хвосте ширинка?
Соблазнился! Вот, дурак!
А нужду справлять то как?
От стыда уполз я в воду:
Здесь почувствовал свободу.
В лодку влез, встал в полный рост…
И к ногам свалился хвост.
Взял удилище я в руки,
Кинул в сторону подруги,
Зацепил за чешую,
И держу, как на клею.
Та не долго трепыхалась.
Встала в рост, и вдруг осталась
В том, в чём мама родила!
А потом, вдруг, удрала…
Я скорей за ней вприпрыжку,
Словно кот за серой мышкой.
В грот нырнул… А там постель!
Началась тут канитель!
Холодна что – то для вида:
Ласки, жар… Идут флюиды!
Формы, страсть! – Всё это есть.
Хвост был нужен – сберечь честь.
Он на память нам остался.
Я ж с русалкой – ОБВЕНЧАЛСЯ!