Наталья Аннеева - Рассказы. Миниатюры

Студенческие каникулы кончились, нужно было собираться в город. Зимой путь был один по льду через реку, затем семь км пешком до районного городка и потом около часа езды на автобусе. Молодым это было – раз плюнуть. Только вот погода стояла теплая не по времени, и лед на реке таял.

Утром мать ушла на работу, поцеловав дочерей на прощание, и они, позавтракав и быстро собравшись, отправились в путь. Девчонки были как девчонки, старшая – посерьезней и поумней, а младшая, как в сказке, – писаная красавица. Они не были особенно дружны. Сказывалась разница в возрасте почти в три года и то, что раннее детство прошло у них по разным бабушкам: одна росла в городе, другая – в деревне. Любви между ними не было, но не было и больших ссор. Мать, овдовев, растила их одна. К ней они обе были очень привязаны.

Утро было солнечное и теплое. Снег уже весь растаял. Селенье располагалось на острове посреди реки. Вытянутый вдоль по течению остров заканчивался песчаной косой, с которой до противоположного берега было около километра. Летом и зимой при отсутствии льда здесь была лодочная переправа, а в морозы по застывшему льду люди ходили и даже ездили на машинах.

Когда сестры дошли до берега, там уже стояли человек шесть. Все с беспокойством смотрели на реку. Лед на ней лежал мостом шириной около двухсот метров, а выше и ниже темнела и плескалась вода. Идти было страшно, но другой дороги не было. Все чего-то ждали, однако на реке обстановка не менялась.

Время шло. Народ постоял, постоял – и понемногу разошелся… Рисковать жизнью никому не хотелось. Девчонки остались на берегу одни. За студенческие годы добираться домой и уезжать из дома им как только не приходилось! Через реку ходить они не боялись, потому что вся жизнь селения была связана с рекой, а несчастных случаев на их короткой еще памяти не случалось. Иной раз кто-то проваливался под лед, но все всегда выбирались. Но теперь старшая боялась за сестру: та была слабее, и в случае чего… О страшном не хотелось думать!

Но опоздание на занятия грозили отработками и прочими прелестями.

Так девчонки простояли около получаса. Попутчики не появлялись.

Наконец какая-то старая уже женщина с котомками подошла к ним и спросила, чего они ждут.

– Лед плохой? Айда, девки! Не боись! Перейдем!

Девчонки ступили на лед следом за старухой, которая уверенной походкой двинулась вперед.

Сначала лед казался крепким. Но ближе к середине реки стали видны полыньи и промоины, лед прогибался под ногами, в промоинах при каждом шаге колыхалась темная вода. Старуха вдруг остановилась, в глазах у нее мелькнул страх.

– Девки, вы уж смотрите! Я ведь совсем слепая! Идите вперед!

Возвращаться было так же страшно, как и идти вперед. Пошли вперед. Старшая из сестер шла, высматривая наиболее безопасную дорогу, за ней шла младшая, потом – старуха. Между дышащими промоинами пробирались быстро и осторожно. Вода плескалась, солнце светило, а небо сияло весенней незамутненной голубизной. Старшая молчала и думала, что если младшая уйдет под лед, она пойдет следом. Младшая шагала за ней и, по привычке надеясь на такую сильную, как ей казалось, сестру, почти ничего не боялась. О чем думала старуха – не известно. Промоины она, вероятно, не видела, идя следом за девчонками. Над рекой парили сердитые ангелы, охраняя компанию. Дорога казалось бесконечной.

Наконец сестры и старуха все-таки благополучно добрались до противоположного берега. Там стояли люди, в тревоге глядя на сумасшедших. Идти через реку не решался никто. Один из стоявших пообещал рассказать все матери. Старшая сердито взглянула на него, но промолчала. Слава богу, своего обещания он не исполнил. Мать ни о чем не узнала.

Когда девчонки поднялись до половины горы по дороге к городу, знаменитой когда-то крепости, и обернулись, ледяной мост на реке уже оторвался от берегов и плыл вниз по течению. Старшая сестра посмотрела на младшую. Та улыбнулась ей всем своим миловидным лицом, и старшая ответила ей такой же ласковой улыбкой. Они вдруг поняли, что любят друг друга, что связаны навсегда, и то, что их соединяет – чувство родства и общности по крови, крепче всех внешних обстоятельств, сильнее дружбы и привычки. И после, в течение лет, среди неразберихи, непорядков, неурядиц жизни, воспоминание об этой минуте гасило вспыхивающее временами чувство обиды и злости друг на друга. Ведь, как они поняли тогда, на реке, самое главное, они – сестры.

Она была бы всего лишь одной из многих симпатичных блондиночек, если бы не одно «но», которое невольно проступало в выражении ее лица, взгляде, манере говорить и улыбаться, голосе, смехе… Суть его была в странной по нынешним временам наивности и доверчивости. Кто-то, возможно, назовет это глупостью. Но девочка не была глупа. Однако зло, существующее в мире, казалось ей далеким и нереальным, имеющим место быть где-то там, в другом измерении.

Что было причиной? Родительская любовь, стремящаяся оградить от реальной жизни? Влияние книг? Может быть. Но в конце концов так ли важна причина? Девочка была такой, какой была, и все тут.

Когда она, цокая каблучками, шла по вечернему городу, мужчины смотрели ей вслед. Казалось, она плыла над асфальтом, и лицо ее светилось ожиданием радости.

– Хорошенькая блондиночка! Но она еще этого не понимает! – со странной грустью сказал как-то один из них…

Она еще никого не любила и ничего не боялась, как аборигенка страны непуганых птиц. Или, быть может, идиотов?

В тот вечер ей не везло. Домой, в один из отдаленных районов города, ехать нужно было с пересадкой, и когда она вышла на промежуточной остановке, оказалось, что весь транспорт уже ушел.

Девочка простояла на безлюдной остановке до половины второго ночи. Давно уже стемнело. Не было даже такси. Редкие автомобили пролетали, слепя фарами. Она устала, и ее стало клонить в сон. Присев на скамейке в углу остановки, она уже почти дремала, когда черная иномарка затормозила, и молодой, чуть пьяный мужчина, открыв заднюю дверь, вышел и наклонился над ней. Другой сидел в машине. Первый заговорил и предложил подвезти до дому. Она обрадовано улыбнулась и поднялась со скамейки.

Мужчина усадил ее на заднее сидение, сел рядом, и машина тронулась. В автомобиле было тепло. Звучала музыка. Попутчик добродушно болтал и казался симпатичным. Она объяснила, где ее дом. Водитель, лица которого она не видела кивнул молча. Машина неслась по улицам, вскоре замелькали огни пригорода.

Неожиданно сидящий рядом обнял ее и с силой привлек к себе. Она удивленно и испуганно вскрикнула и взглянула на него. В свете мелькающих фонарей лицо его показалось отвратительным. Она попробовала вырваться, отстраниться, но он крепко держал ее и все пытался поцеловать своими влажными, липкими губами.