Array Коллектив авторов - Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики». Выпуск 2

– Не следует из меня делать гидру трёхголовую. В те годы я после окончания института красных профессоров был всего лишь главным редактором газеты «Правда». И вряд ли из-за этого обстоятельства или лично из-за меня земля решила не рожать хлеб. В газете рука об руку со мной работали талантливейшие журналисты Ильф и Петров, Кольцов, да и многие другие, уже известные тогда и ставшие потом выдающимися советскими писателями. Отдельные крестьяне-единоличники не могли поднять производство пшеницы до промышленного уровня, чтобы дать стране нужное количество зерна. Германская война, а следом и Гражданская война резко сократили в стране общее поголовье лошадей. Не надо забывать, что во многие семьи с войны вернулись инвалиды. А иные и вовсе потеряли кормильцев. Страна реально была разорена. Поэтому встал вопрос о закупке сельскохозяйственной техники – тех самых ста тысяч тракторов, о которых мечтал Владимир Ильич Ленин. И было бы смешно пустить трактора на возделывание отдельных наделов. Это всё равно, что паровоз пустить вместо трамвая. Машина предназначена для работы на пахотных площадях, а не на приусадебных огородах. Нужно было прокормить не отдельных личностей, а всю страну. Понимаешь? Всю страну. Ведь непонимание отдельных крестьян, тех самых так называемых кулаков, доходило до того, что они избивали и убивали трактористов, тупо портили машины, курочили те самые трактора, предназначенные для общего пользования. Люди не понимали реального положения вещей. Необходимо было переломить вот это первобытное мышление. Да, приходилось наказывать. Да, сажали в лагеря. На первый взгляд это звучит недобро, но что делать. Безнаказанным это нельзя было оставлять. В лагерях приучали к коллективному труду. Приучали. Воспитывали. Меняли мышление. Жёстко. Порой жестоко. Ломка была тяжёлой. Нижняя часть общества была совершенно необразованна. Мышление косное, если не сказать – первобытное.

– В некоторых довольно широких интеллектуальных, общественных и политических кругах есть устойчивое мнение, что большевики совершили революцию в стране, где не было революционной ситуации.

– В девятьсот четвёртом году случилась Русско-японская война, Порт-Артур, Цусима, Чемульпо. Мне тогда было пятнадцать лет. Но я пытался напроситься на войну. Меня не взяли. Посмеялись и выпроводили домой. А через десять лет на германском фронте я встретил дальнего родственника. Вот он как раз попал тогда в Порт-Артур. И в составе всей российской императорской группировки угодил в плен. И вот там с ним произошла забавная история. Там рядовые и офицеры сидели в отдельных камерах. Однажды японская охрана сделала выговор русским офицерам за то, что они замусорили камеру. Офицеры вызывающе ответили, что они офицеры и даже не подумают наводить в камере порядок. Тогда японцы привели им в камеру моего родственника, чтобы он навёл им порядок. А он сказал: сами насвинячили, сами и убирайте. Это была неслыханная дерзость. Наш русский офицер подскочил и ударил моего родственника. Японцы отправили солдата в карцер. Предварительно добавили ему пару тумаков. Когда вернулись на родину, его отправили в ссылку. А вот теперь скажи мне: была в России революционная ситуация? А теперь загляни в школьный учебник истории, обрати внимание на смену общественно-политических и экономических формаций в ряде европейских стран. Ты увидишь закономерность, которая могла привести любую страну Европы к революции, но привела к ней именно Россию. Почему? Да потому, что более свинского отношения к своему народу не встретил бы нигде.

– Ну, я могу согласиться с тем, что цари, аристократы, промышленники со всем правящим классом довели Россию до революции. Но зачем большевики развязали Гражданскую войну?

– Такие мнения бытуют в кругах, очень далёких от России. Генерал Корнилов поднял мятеж с целью свержения Временного правительства. Керенский пресёк бунт, посадил всех генералов под арест. Ленин их освободил. Так они рванули на Дон, создали свою профессиональную армию и повели войну не против немцев и румын, а против своего народа. Ошиблись с направлением? Потеряли ориентацию во времени и пространстве? Растеряли профессионализм? Не правда ли, странно?

– А зачем насильно вербовали в красную армию военспецов?

– Ох, Иван, Иван, по тебе томится Магадан. Кстати, ты где родился?

– Родился на Урале. Вообще-то наш род московский. Буровы были стрельцами. Но при всех царях получали назначение. Так мой прапрадед оказался там, на Урале. А вы москвич?

– Я тоже провинциал. Родился в Одессе. Учился. Работал конторщиком. Некоторое время учительствовал в домах. В одиннадцатом призвали на действительную. Служил в артиллерии. В семнадцатом на фронте примкнул к революции. В Гражданскую вышел в комиссары. И многому был свидетелем. И мне легко ответить на твой вопрос, так как до выхода на пенсию я являлся самым главным хранителем партийных секретов. Половина общества на тот момент считала монархию пережитком, поэтому половина высших чинов царской армии добровольно вступила в Красную армию. Большинство из них были потомственными дворянами. Парадокс произошёл только с Деникиным. Он из крестьян. Из крепостных. Смешно, не правда ли? И что самое интересное, почитайте его мемуары, они в свободном доступе. Так вот, ни Деникин, ни Врангель, ни Колчак не воевали под знаменем монархии и Николая. От него, от Николая Романова, даже священники отвернулись, потому что он никогда не постился даже в самый великий пост. И не потрудился хотя бы возродить патриаршество. Человек с ленивой душой.

– Ну, бог с ним, с Николаем. Но почему монархию вы считаете пережитком?

– Да потому что уже в 1905 году монархия как неэффективный метод правления изжила себя. Вот возьмите Северные Американские штаты, Канаду, Францию, Германию, Португалию, Латинскую Америку. И многие другие, ставшие на иной путь развития. Эти государства немонархические, но развиваются динамично. Если бы наши монархи были бы действительно высокими интеллектуалами, радеющими о процветании страны, то вопрос об их нахождении у власти не поднимался бы. Но царя свергли его же приближённые генералы Рузский, Алексеев и Брусилов. Потому что Николай, этот русский полковник в подарочном звании английского фельдмаршала, абсолютно бездарным был стратегом. Как только он отстранил от командования такого же полоумного дядьку Николая Николаевича, его генералы перестали разрабатывать планы наступательных операций, а сосредоточились на выполнении монарших предначертаний. Тебе в четырнадцатом сколько было?

– Четыре.

– А мне двадцать пять. И служил я в артиллерии.

– Это серьёзно.

– Да, заканчивал обучение в специальной школе корабельных артиллеристов. Сначала мне присвоили бомбардира, а потом фейерверкера. По-сухопутному – младший унтер-офицер. По-нынешнему – сначала ефрейтор, потом уже младший сержант. А с началом германской войны на самом фронте. Там я насмотрелся на господ офицеров. Правда, те, которые на передовой, гибли наравне с солдатами. Снаряд, он же не разбирает погоны. Упал – взорвался. Крошило всех. Даже поручики и штабс-капитаны попадали под осколки. Много нашего брата полегло, и офицеров тоже. А по мере продолжения войны к нам прибывали вольнопёры уже из городских ребят. Некоторые из студентов. Они сначала были вольноопределяющимися, потом становились прапорами и росли дальше. В условиях войны военные училища не успевали готовить офицеров, так они росли уже в боях. Правда, была налажена ускоренная подготовка. С этими было больше понимания, не то что с теми. У вольнопёров было гонору значительно меньше. Правда, в Гражданскую многие из них тоже попадали к белым.