Анна Федотова - Эксперименты. Поэзия и проза

Город разбудит внезапно
утренним гулом машин.
Ты выпьешь кофе – и в путь
из дворового мрака.

Пара следов на асфальте
вдаль уходящих шин.
Тихо на улице.
Вдруг залает собака.

Стали вдруг блондинками березы
В синеве рассветной тишины.
Им к лицу последние морозы
Уходящей призрачной зимы.

Улыбнется солнце им навстречу.
Распахнув прозрачные шелка,
Обнажат свои березы плечи
До весны, до первого листка.

Люблю весну на улице Колхозной,
Люблю весну во всей ее красе.
Прозрачный март, совсем еще морозный,
Зеленый май, танцующий в листве.

Люблю парней, люблю девчонок шумных,
Что, сбросив шапки, ходят взад-вперед,
Люблю ручей в его восторгах бурных,
Что под мостом, гремя, ломает лед.

Люблю весну в заброшенной глубинке,
Пусть никому до нас и дела нет.
А что любовь? Мы любим по старинке:
Всего одна на много-много лет.

Снова осень-художница
Набросала мазки по свету.
Да постой, ты, безбожница,
Не видали мы еще лета.

Лужи синими штампами
Опечатывают дороги,
Под витринными лампами
Расползается зябь тревоги.

Осень – птичница старая,
Журавли полетели клином,
И плетется усталая
Песня в оклике журавлином.

Скоро осень-художница
Заштрихует картину серым.
И природа-острожница
Покорится небесным сферам.

Встанем утром ранним,
Тучи за окном,
Край родной туманный
Встретил нас дождем.
Здравствуй, город милый,
Родина моя,
Душу не сманили
Теплые края.
Сердце не осталось
Греться на песке,
Я к тебе примчалась
С солнышком в руке.

Питерский дождь, лить перестань,
Бровью-дугой, радуга, встань,
Вновь отдаем отпуску дань —
Едем в Казань.

Кремль, вдали башнями встань,
Нежный рассвет, вмиг зарумянь
Волги-реки гладкую ткань.
Здравствуй, Казань!

В небе казан, а не лохань,
Свадебный марш отбарабань,
И поцелуй в тихую рань —
Это Казань.

Лето пришло – скука, отпрянь,
На самокат! Знай хулигань!
Вдоль берегов водная грань —
Наша Казань!

Ждет нас опять дом-глухомань,
Здравствуй, папань, здравствуй, мамань!
Красочный сон, взор затумань,
Где ты, Казань?

Среди пустыни, солнцем опаленной,
Пылая страстью, жаждой раскаленной,

Шли путники неведомо откуда,
Ведя с собою старого верблюда.

Уж сутки, как, над ними пролетая,
Песчаных куропаток пестрых стая

Направилась к воде, шурша крылами,
Надежду пронеся перед глазами.

И вот вдали оазис изумрудом
Открылся взгляду путников, и чудом

Они дошли, здесь легкая прохлада
Над водами стояла, как награда

За долгий путь. К воде прильнув, все трое
Вмиг впали в состояние покоя,

И молодых акаций кроны ветер
Качал, храня покой от всех на свете.

В лета славные, но далекие,
На земле стояло селение.
Люди добрые, синеокие,
Скромной святости воплощение.

В лета горькие, не безвестные,
Враг взыскался алмазов множества
И поставил на землю честную
Бур – громадину, страх – убожество.

Глазки – синенькие миндалинки —
Наблюдали врага бесчестного,
Вдруг сказал ему мальчик маленький:
– Дяденька, у вас земля треснула!

Но не слышал вражина мальчика,
Не внимал в глазах его истине
И буравил он землю «пальчиком»
Из стальных всё режущих листиков.

Разрасталась в те лета трещина,
Поглощала живое с радостью,
Так была земля обесчещена
Человеческой лютой слабостью.

В лета после разлома страшного
Не осталось того селения,
Под безжалостным буром павшего.
Стала трещина погребением.

В лета поздние, нам ровесники,
На борьбу зовут с беспощадностью
Те журавлики, мира вестники,
Не губили чтоб землю жадностью.

Что поделать, с ног люди сбилися,
Урожая нет с непогодою,
Всё Стрибогу люди молилися,
Чтобы сладил он да с природою.
Налетели ветры разгульные,
Принесли дожди беспрестанные,
То Стрибога всё внуки буйные
И гуляки всё неустанные.
Вот пошли по полям, по пастбищам
Сотрясать дубравы и рощицы,
Не найти гулякам пристанища,
Побуянить уж больно хочется.
И призвал Стрибог непослушников:
Чем ломать вам травы душистые,
Поднимитесь к замку воздушному,
К Мировому Древу ветвистому.
Заиграйте в ветвях заливисто,
Так, чтоб солнце встало над землями,
Чтобы море штилем покрылося,
Соловьи залились бы трелями!
С непогодою ветры сладили,
И растет трава, рожь с пшеницею,
Корабли по морю спровадили
Торговать мукой за границею.
Люди сыты, и дети бегают,
Все ладошки к солнышку тянутся,
И Стрибог доволен победою,
И у Древа ему люди кланяются.

Закат распластался
над лесом далеким.
Над полем повисла
вечерняя тишь.
Лишь ворона крик
раздается глубокий
и мрачный.
О чем же ты, птица,
кричишь?

О том, что дожди
неизбежно прольются?
О том, что несчастье
войдет в чей-то дом?
О том, что врагами
на поле сойдутся
соседи?
А может о чем-то своем?

О первой любви,
о пернатой красотке,
чьи иссиня-черные перья
как ночь?
О счастье семейном,
о вкусной находке?
А может, дурное всё
гонишь ты прочь?

Там, в чаще, есть Древо,
растет сто столетий.
Оно повидало
и мир, и войну.
И всё, что творится
на всем белом свете —
ты можешь поверить? —
известно ему.

Но долго оно
пребывало в покое,
секретов у Древа
несметный запас.
Его потревожь,
их разделит с тобою,
богатство свое
донесет и до нас.

Ты взвейся же, ворон,
над древом старинным,
и свей в его мощных ветвях
ты гнездо.
Пусть юность разгладит
на Древе морщины,
пусть тайны свои
нам откроет оно.

Снег серебрится в лучиках солнышка,
И ожидает весну всё вокруг,
Я на скамеечке, словно Аленушка,
Жду тебя, мой заблудившийся друг.

Я тебя даже во сне уже встретила,
Только не свиделись мы наяву,
Я бы тебя сквозь туманы заметила,
Я без тебя как в тумане живу.