Любовь Сушко - Моя любимая – Кикимора. Сказки для взрослых

Горыныч на этот раз видел лучше, луна вышла из-за туч. Так он прослезился аж, представив себе, что это мог быть живой, настоящий змей. Но у богатыря этого крестьянского никакой жалости не было.

Нот тут не выдержал Горыныч, со спины к нему подкрался, да и вогнал по колена в землю вояку этого беспощадного.

Больше кот ему ничего сделать не дал – погнал назад, пока его не увидел воин. Как же легко все испортить можно было. Уже в кустах Леший ему объяснял, как можно провалить любое хорошее дело.

– Душа у меня горит, как со змеями так поступать можно.

– А не ты ли его вместе с котом мастерил утром? -напомнил ему Леший.

– А ты за нами подглядывал, честный ты наш. Так он-то этого не знает. Он с живым расправляется вроде как, – не мог успокоиться Змей.

– Вот и хорошо, что не знает, целее будешь.

Когда проснулся боярский Иван, то картина ему страшнее прежнего показалась.

– Как же я мог так с ним расправиться, – гадал он, уверенный, что ночью, во сне видать, все и сотворил.

Он увидел одну из голов, которую потерял от усталости Иван, но подходить к ней не стал, так посмотрел издалека, да и пошел домой. Надо бы и позавтракать, после всего, что тут творилось.

На этот раз не сдержался Водяной, вода в реке его поднялась здорово, после всего, что туда сброшено было.

– А что ты мне прикажешь делать, пусть пока там полежат, потом сами исчезнут, но у парня ведь доказательства должны быть его победы славной.

И Лешему пришлось еще уговаривать старого приятеля своего. Кое-как уговорили немного подождать.

Так до третьей ночи с горем пополам и дожили. На этот раз сам Иван в дозор отправился, и просит их не спать. Да когда это царские и боярские дети холопов своих слушались особенно?

На этот раз не только орлы с воронами вопили, но и волков пришлось согнать, для устрашения. А когда завыли те, вот жутко-то было. Тут уж не только Леший, но и сам кот едва двенадцать голов насчитал на Змее этом.

Оторопел Иван, он понял, что Змей еще страшнее на самом деле, чем в тех сказках, которые про него рассказывали, и со счету собьешься. О руках и говорить нечего, пока махать будешь – отпадут, и на братьев рассчитывать нельзя, а драться надо – деваться все равно некуда.

Кот со змеем издалека смотрели за всем, только головы хватали на лету, которые в разные стороны разлетались. А змей огнем дышит. Да настоящим.

– Что это? – Горыныч у кота спрашивает, но видит, что и сам кот не знал, пока в противоположном лесу Огненного не заметил.

Они его предупредить не успели, вот он и помогал незнакомому змею. Пришлось бежать коту с Лешим да остановить его, пока он все не спалил вокруг, вместе с ними. Едва они его успокоили, хотя тот не таким сговорчивым, как Горыныч, оказался. И когда кот на бой отвлекся, он Ивашку по пояс в землю и вбил, – отвел душу. Но больше обещал не трогать. А Ванюшка, сколько братьев своих не будил, добудиться не мог.

– Может, они сгорели? – спрашивал Леший у кота.

– Да спят, как убитые, они в огне не горят и в воде не тонут, не бойся особенно, – спокойно отвечал тот.

– Вот то-то и есть, что убитые, – сокрушался Змей. Хотя и непонятно было, почему он их жалеть должен был.

И пусть они ему никакого увечья не нанесли, но враги все-таки. Но Змей был добрым созданием, и не желал другим того, чего и для себя не хотел.

Со счету Иван давно сбился, если вообще считал. Только головы последние у Змея отлетели. Вот в тот миг и проснулись братья. Уж непонятно как добудиться их удалось, но помочь убрать набитых голов все-таки успели. Еще помахали мечами, когда Змея на части рубили – тоже дело.

Подошли они к речке, увидели, что там уже Змеев набито немало, переглянулись, да и стали друг другу рассказывать, как дело было, хорошо у них получалось, складно.

Дождались они, пока в полдень там же царь Горох со свитой своей появился. Полюбовался царь на то, что наделали они, поблагодарил воинов своих да на пир пригласил победный. Как же не отпраздновать такое дело.

Отправились они домой все – можно было, и передохнуть, Змеев пока еще новых не народилось.

Чуть по дороге на Горыныча не наткнулись. Очень ему захотелось на царя Гороха и победителей полюбоваться, вот и высунулся. Хорошо, что кот их отвлек как-то, и вороны ему помогли. Царь в другую сторону и повернулся, а то бы худо ему было. Уж с ним бы они все трое справились это точно, на тех уже хорошо научились, как сражаться надо.

Но все обошлось. Ни царь, ни воины его не заметили, к счастью. И остался он цел да невредим.

Яга его отругала, конечно, за то, что он такой нескладный.

– Да я коту во всем помогал, – возмутился Горыныч.

– Я видела, не слепая, как ты ему помогал, вертелся наш Баюн, как уж на сковородке, а ты только мешал, как мог.

Обиделся Змей, хотя она и права была, и пошел к речке, на порубленных Змеев взглянуть, а может, с горя утопиться хотел. Только когда увидел, что никаких Змеев там нет и в помине, так удивился, что и забыл, зачем пришел.

Но искупаться Горыныч все-таки решил. Тогда и увидел последнюю голову Змиеву, по воде плывущую рядом. Но когда потянулся к ней, она в его лапах и растаяла.

– А ты хотел, чтобы все это в моей реке навсегда осталось? – подплыл к нему водяной.

– Я бы хотел, чтобы они не трогали нас, ничего мы им плохого не сделали.

– У них так на роду написано, но пока кот Баюн цел, с тобой ничего не случится.

– На него последняя надежда, – согласился Горыныч.

Он купался долго, успело стемнеть. И луна выплыла из-за туч. Змей развалился на воде и стал на звезды любоваться, он ведь был мудрым, и много знал, и стал думать, как мудрость свою людям передать. Тогда ведь и они тоже переменятся, и может быть, коту не придется так суетиться.

Думал, думал Змей, но пока ничего не придумал, решил, что утро вечера мудренее, и завтра с котом Баюном они может, придумают, как немного изменить людей, они ведь не плохие, только поединки со Змеями их немного испортили.

О, воин, то была Наина!

А.С.Пушкин

Самой могущественной ведьмой в заповедном лесу была Маринка..

Когда и откуда она взялась, о том история леса умалчивает, и духи- хранители не ведали, но была у нее одна особенность, сколько бы времени не прошло, она оставалась молода и прекрасна.

Такое случалось и прежде, кто-то в котел с кипящим молоком бросался, кто-то в огне сгорал дотла и возрождался из пепла, Маринка молодела, в страсти погружаясь.

И правильно, ведьма все-таки. Так, да не совсем так. Потому что другие ведьмы, тоже вроде от нее не отстававшие, все-таки старели, дряхлели, а уж после ночи с Тугариным, этом змеем похотливым и ненасытным, и совсем дух можно было испустить. А ей хоть бы что, она днем еще с Горынычем куда-то летала, что там делала, даже бес Захар не знал, хотя ему все и про всех было известно, но примерно догадывался, чем ведьма с Горынычем в горах занимается, особенно когда гром гремел, землетрясение начиналось. А здоровый камень даже ему по голове звезданул, когда он решил подсмотреть да подслушать, чтобы уж точно все знать. Шишка на голове так и осталась у любопытного черта, как напоминание о том, что не стоит подглядывать, когда Змей с Ведьмой страстям предаются.