Любовь Сушко - Атлант и Зевс. Мифы и сказания

– Ты доволен тем, что произошло? – стала пытать брата она.

– Я радуюсь этому, и не скрываю того, – гордо заявил Кронос.

Но он не предложил ей остаться рядом, слишком неудобной казалась ему сестра.

Кронос не мог забыть того, как много бед принесла с собой Фемида. Она должна была отправиться прочь, хотя и хотела быть его советницей, следить за тем, что в этом мире происходит. Но сразу видно, что он не позволит ей этого делать.

Обидам Фемиды не было конца и края, и тогда она поняла, что в любой момент сможет подняться против.

– От нее все беды исходят, – обиженно говорил Кронос, – я не хочу все время оглядываться и прятаться. Она мой главный соперник и противник, таким навсегда и останется.

А где-то далеко от чертогов Кроноса, на задворках его мира проводил все время Прометей. Вместе с матерью он был отторгнут и обездолен. Ничто не грело и не радовало его рядом с близкими людьми.

Фемида все это видела, успокаивала сына, говорила, что их время просто еще не пришло.

– Нам еще придется подождать, сын мой, – снова и снова повторяла она, видя, как он страдает, – пусть брат делает, что ему вздумается, но рано или поздно все кончается, и для него все это плохо кончится, в том нет сомнения.

– Мы бессмертным, нам нечего бояться, надо только подождать немного, и все получится.

Фемида и теперь была права, как и всегда прежде.

А пока было время Реи и Кроноса. Все остальные должны были им подчиниться. Но в один из дней, когда Кронос в очередной раз ссорился с Фемидой, он узнал страшную тайну – она уже стала хранительницей всех тайн в этом мире. И тайна эта была традиционной – Фемида сообщила ему о том, что его сын убьет его, вернее свергнет и отправится во тьму, что можно было прировнять к убийству.

Что случилось с ним, трудно сказать, остатки разума оставили в тот момент властелина. Вот тогда он и решил пожирать всех своих детей, держать их при себе, а вернее в себе, чтобы не случилось неизбежного и уже предопределенного.

Рея упрекала во всем Фемиду, понимала, что та отомстила ей, да так, как и представить себе трудно. Рея, все осознав, бросилась к матери. Гея же в тот момент как раз беседовала с Прометеем.

– Уведи свою мать в славную Аркадию, – просила Гея, – она не должна здесь оставаться после всего, что сотворила.

Фемида и сама хотела отдохнуть, посмотреть на мир, побыть со своим сыном.

Прометей согласился с бабушкой и очень обрадовался, видно было, что жилось ему тут очень тяжко.

– Мы останемся там, а они пусть тут делают, что им вздумается, – твердила она, глядя на счастливого сына, – пускай они сами друг друга свергают сколько им захочется, пора уже бросить все это и просто жить.

Так они и оказались в Аркадии, где все казалось великолепным, и могло только радовать истерзанные, усталые души.

О, как Титаны наслаждались природой в этих краях. А ведь недавно еще и не подозревали, что на земле есть такое удивительное место, совсем не похожее на весь остальной мир, в котором они прежде оставались. Теперь же они забыли о том, где были прежде, и ничего о том мире знать не хотели.

– Они бы остались у тебя навсегда, – говорил Океан, – но Кронос оскорбился и потребовал, чтобы они вернулись, вот и послал своих вестников, с требованием о возвращении.

Атлант вспомнил то время, когда у них появилась Фемида. Она казалась молчаливой и замкнутой, была все время слишком печальной. Титаны с их легким и веселым нравом, не стремились с ней сблизиться.

А вот Кроносу нужна была Фемида, кто же кроме нее скажет правду, он стал замечать, что и мать и жена ему бессовестно лгут. Чувство, что он упустил что-то важное, не уходило никуда больше. А вокруг него происходило что-то таинственное, возможно даже опасное. Она скажет мне правду, я не хочу ничего менять и остановлю тех, кто на меня обрушится.

Фемида не стала ему возражать, она вернулась назад. С грустью теперь бродила она по знакомым местам. Кто бы мог подумать, что вернуться придется так поспешно. Но после возвращения Фемида никому не сказала, что она одном из островов, когда она проносилась в колеснице мимо, она увидела божественного ребенка, сильного и прекрасного. Она догадалась, что на небесах во время ее отсутствия что-то творилось, то, о чем ей просто не суждено было знать. Но Фемида была убеждена, что о том не стоило говорить Кроносу. Она вернулась с убеждением, что не станет этого делать, ведь ее собственная судьба в дальнейшем будет крепко связанна с тем младенцем, а не с Кроносом. И океанида Климентина – ее вечная соперница, не удержалась, спросила:

– Почему ты молчишь? Разве Кронос не должен знать об этом ребенке? С кем же ты, так боровшаяся за справедливость, остаешься? С матерью, с братом или с этим младенцем, от которого еще неизвестно что можно ждать?

Ни звука не произнесла Фемида, ей больше нечего было сказать. Она понимала, что мать и жена спасли младенца, не позволили ему сожрать ребенка. А не в этом ли и была настоящая справедливость.

Фемида вспомнила об их свергнутом и уже забытом отце. Тогда она и отправилась к Кроносу. Верховный был странно ласков и мил. Никогда прежде не видела таким Фемида Кроноса, и немного растерялась.

– Многое от меня скрывают мои близкие, – говорил Кронос, – и чует мое сердце, что это плохо кончится. Благодаря им я стал глух и нем в своем же царстве. Мне неведомо то, что творится в моем мире. Вот они и тебя подальше отправили, чтобы что-то сотворить, если бы знать что. Но я хочу, чтобы ты была рядом, ведь ты не станешь лгать и что-то скрывать от меня. Так он и приблизился к Фемиде, чтобы пристальнее взглянуть в глаза. Ему хотелось увериться, что богиня на его стороне. Она зла и нетерпелива, но она нужна ему больше, чем все остальные, вместе взятые.

Фемида чувствовала, что Кронос настраивает ее против всего остального мира, но что она могла с этим сделать? В чем состоит справедливость? В первый раз она как-то не понимала этого….За его троном гордо стояла Рея. Она казалась белее стены. Она догадывалась, что жуткая сестрица парой слов, может быть не только опаснее всего остального мира, тогда погибнет спасенный ребенок и надежды на то, что этот мир можно как-то изменить. Она столько зла может сотворить, и считать, что права во всем.

Фемида скользнула по ней взглядом, поняла, сколько всего случилось в мире, пока ее тут не было. Но Фемида не собиралась помогать ему, уж лучше сделать вид, что она ничего не ведает. Молчание может оказаться гибелью или спасением, с какой стороны на все это взглянуть. Не только о незнакомом ребенке, но и о собственном сыне думала в тот час Фемида. Ведь Прометей наверняка отвернется от нее, узнав, что она своей правдой кого-то погубила. Между коварным братом и милым сыном, не колеблясь, она выбрала именно Прометея.