Елена Фольтерн - Девушка, которая видит Вселенную. Обычная история необычного человека

– Наверное, нужно собрать что-то вроде досье, – сказала себе я. Ведь для того, чтобы проводить эмпирические опыты, следовало обобщить теоретические знания и разложить их по полочкам. Отношения – как химия, вы же знаете, что в основе любви лежит химия и ничего больше? Сначала мы видим человека, который более или менее подходит для передачи генетического материала. Дальше в ход запускаются химические и биологические процессы, вырабатываются адреналин и норадреналин, в результате чего мы начинаем стрессовать («Ой, а вдруг у него есть парень?», «А вдруг она испугается и убежит?»). Адреналин нужен нам для того, чтобы проявить настойчивость и агрессию, а если пассия испугается и начнет отбиваться от нас, скажем, сумкой, он позволит не чувствовать боль. А норадреналин позволит быстро убежать, если потребуется.

А дальше, если всё прошло хорошо и противоположный пол проявил интерес, мы начинаем разглядывать своего избранника, обращая внимание на голос, осанку, здоровый блеск глаз, холодный нос и прочее. Здесь начинают работать наши инстинкты, а мозг полностью выключается. Затем оцениваем запах, проводя минимальные химические исследования в голове. Зачем? Наш мозг пытается ответить всего лишь на один вопрос «Совместимы ли ваши иммунные системы?». Грубо говоря, сможете ли вы вместе завести здоровое потомство.

А уже потом возникает любовь как чувство. Любовь – это тоже химия. Любовное притяжение нужно для того, чтобы человечество могло продолжить свой род, а отношения не заканчивались на одном ребенке. Можно ли вызвать любовь химически? По идее, да, если только у человека в крови окажутся определенные вещества. Если бы можно было сделать химический коктейль и дать его объекту своей симпатии – жизнь бы облегчилась в тысячу раз. Но его, увы, не существовало.

Поэтому пришлось искать подход, максимально приближаться, чтобы вызвать чувство доверия. И тогда – хлоооп! – закрыть ловушку! Но проблема была в том, что я абсолютно не хотела к тебе приближаться (как и к остальным людям). Для сближения и минимального общения мы были слишком разные. Однако, каждый раз представляя свою монографию, которая пылилась на после, я, пыхтя, после лаборатории обязательно забегала к тебе в кабинет, так, как будто между делом.

В один из таких «забегов» я просила:

– Когда у тебя день рождения?

Ты сидел за столом и молчал. Небольшая улыбка пробежала по твоим губам, и я едва успела ее уловить. Но успела же…

– Нет, ты скажи, когда у тебя день рождения?

Ты ухмыльнулся:

– Что если я скажу тебе следующую весьма обычную дату – 0,1 ноября.

– Что это за число такое? – сначала вполне искренне удивилась я, а потом, бросив взгляд на твое хитрое выражение лица, вдруг поняла, что меня просто разыгрывают, и начала злиться. Вот еще, будет он тут выделываться!

– Я лишь хочу сказать, что мое день рождения 0,1 ноября. Мне кажется, тут всё понятно.

– Нет, мне ничего не понятно! Ты мне врешь? Скажи правду, когда у тебя день рождения?

– С чего ты решила, что я вру?

– Да я вижу это по твоему выражению лица!

– Ты не права…

Я задала этот вопрос еще несколько раз, но ответ не поступил. После чего начались мучительные поиски хоть какой-то информации о тебе в соцсетях. Господи, какие только запросы я не формировала, однако к концу поисков мне начало казаться, что ты – придуманный человек, и тебя не существует в реальности! Интернет не содержал даже малейшего упоминания об объекте поисков, за исключением списков из какого-то института.

Несколько дней я мучительно пыталась добыть эту информацию, однако эффект был нулевым. Я страдала от безысходности, но не сдавалась.

Вечером пятницы, перед уходом с работы, я зашла к лаборанту Илье, чтобы сдать ему журналы из лаборатории. Он сидел перед компьютером и записывал электронный адрес одного из сотрудников, работая в какой-то базе. Я заинтересовалась:

– Что за база у тебя чудная такая?

– А! – отмахнулся Илья, делая запись в журнале, – обычная база на всех сотрудников. Она здесь на каждом компьютере стоит.

– Да ну? – удивилась я, – А в ней есть все сотрудники?

Илья удивленно посмотрел на меня:

– Да, конечно, и даже ты. Но она секретна, и доступ к ней имеют только несколько сотрудников в организации. Представляешь, сколько документов нужно собрать, чтобы получить доступ к этой суперсекретной базе. Вот получишь доступ, как отработаешь 6 месяцев, и…

– Дай-ка мне, – я по-хозяйски оттолкнула Илью плечом, отбирая у него мышь и клавиатуру. Его стул на колесиках (вместе с содержимым) я тоже передвинула на 10 сантиметров в сторону вместе с его озадаченным выражением лица. Забив твою фамилию и имя в базу, я скрестила руки и ждала, пока она мне выдаст результат. Илья ничего не говорил, но молча рассматривал свои ладони, как будто хотел нагадать хоть что-то позитивное (например, момент, когда я покину его кабинет). Прошло около 5 секунд, и выскочил результат. Он был единственным – твоим. Рядом с личными данными стояла дата рождения – 13 сентября. Я запрыгала от радости, а потом резко осознала, что эта дата наступил еще нескоро. А это значит, использовать ее себе во благо я пока не смогу.

Тогда я решила написать тебе пару стихов (мужчины всегда клюют на стихи и восхваление). Так как вдохновения и таланта у меня особо не было, чтобы пробудить хоть какие-то фибры (это так называется?) в своей душе, я писала прямо у тебя за столом.

У меня не очень получалось. Сюжеты не шли в голову, особых чувств я не проявляла… Пока ты полузаинтресованно смотрел, что я там печатаю в телефоне с такой дикой скоростью, у меня рождались странные строки. Но результат мало меня впечатлял.

Я стала воспринимать происходящее между нами, как некую игру со странными, установленными кем-то свыше правилами. Ты выступал в качестве моей «жертвы», а я была «охотником», который ради своей цели был готов идти напролом. Одержимость реализацией поставленной задачи заставляла меня буквально выдавливать из себя строки, но параллельно нужно было добиться другого: твоей симпатии, ведь это и было основной целью книги.

Прочитав где-то на просторах Интернета статью о том, как вызвать начальную стадию привязанности (ну хотя бы ее!), я старалась всё время быть рядом. Носила флешки, помогала печатать статьи, заходила, чтобы спросить какую-нибудь ерунду. Ты с легкостью включался в игру, и мне началось казаться, что у меня всё получается. Когда моя коллега, методистка Юлечка, спрашивала «Ты что, влюблена в него?», я кивала головой и делала придурковатый вид. Несомненно, она была в шоке. Но ее проблема заключалась в том, что я поддерживала легенду, а она верила. Впрочем, Юля всегда верит моим словам, не пытаясь разглядеть в них правду или ложь.