Александр Митта - Экипаж

Костя посмотрел на него с удивлением и тревогой.

– Что ж ты наделал? – спросил Андрей Васильевич, перекрывая голосом музыку. – Наташка беременна, а ты – в кусты?

Своей тяжелой рукой он сгреб парня за рубашку и хорошенько тряхнул.

– А ты отплясываешь? Другой дуре мозги крутишь?

– Это сестра моя! – жалобно закричал парень. Тимченко смутился:

– Да?.. Ну, все равно. Так люди не поступают. Иди и женись, а то я из тебя…

– Да вы не поняли, я с удовольствием, – сказал парень еще жалобней. Он пошел выключить магнитофон и снова вернулся к Тимченко. – Я только об этом и прошу. Звоню, звоню, две телеграммы дал!

– Что ты ему объясняешь? Не унижайся, – сердито сказала сестра. – Она мизинца твоего не стоит!..

– Отстань!.. Андрей Васильевич, я ее люблю. А она не хочет. Категорически.

Дома, совершенно сбитый с толку, Тимченко допытывался у дочери:

– Но почему? Почему? Можешь ты мне объяснить?.. Парень как парень…

– Ну. Он не личность. Не нужен он мне. И вам с мамой не нужен. Только лишние хлопоты. Все равно не сможем мы с ним жить.

Андрей Васильевич помолчал, потом сказал горько:

– Ну давай, жди свою личность! Ребенка сделать – личность, а пожениться, как люди – не личность… Ты хоть понимаешь, что жизнь себе искалечила?

Наташа вдруг озлилась.

– А ты хоть понимаешь, что ничего не понимаешь?.. Буду! Буду, буду рожать! И нечего за меня беспокоиться. За себя беспокойся! Тебя спишут вот-вот, ты же отлетал почти!.. А на земле что тебе делать? Вот и будешь внука воспитывать!

– Наталья, замолчи сейчас же! – сердито крикнула мать.

Тимченко встал, хотел что-то сказать дочери, но передумал и вышел из комнаты.

– Бух! Бух! – гремело над болотом. В резиновых ботфортах, в старой кожаной куртке, Тимченко брел по хлюпающей земле с двустволкой в руках. Охота – это был его любимый отдых. Но сегодня даже охота не могла исправить настроения.

– Бух! Бух! – И, хлопая крыльями, упала на землю утка…

…Тимченко вышел к костру, который развел на сухом месте другой охотник. Этот охотник, одетый точно так же, как Андрей Васильевич, был старше лет на десять. Рядом с ним у костра сидела красивая угрюмая девушка в брюках, резиновых сапожках и нейлоновой куртке.

– Андрюша! – весело закричал сидевший у костра. – Вот нечаянная радость!.. Томочка, это мой друг, высочайшего класса летчик!

– Тамара! – без улыбки представилась девушка. Тимченко присел к костру, кивнул девушке.

– Это внучка моя, царица Тамара, – с гордостью сказал старый летчик. – А ты чего невеселый?

– По разным причинам, – буркнул Тимченко.

– Ничего, это мы исправим. Томочка, принеси, пожалуйста.

Девушка встала, спустилась к берегу озера. Там остужалась в воде бутылка водки, привязанная за горлышко к коряге.

Пока Тамара выуживала бутылку, старый летчик говорил, помешивая в греющемся над костром котелке.

– Вот, понимаешь, выросла… Красивая девчонка, хотела артисткой стать, но не потянула. По конкурсу не прошла… А теперь считает, дуреха, что жизнь пропала, конец!..

Тимченко слушал не перебивая.

– Но вообще-то, она толковая. Английскую школу кончила, и вообще, – заторопился, чтобы скорее перейти к сути, Тамарин дед. – Я ее устроил бортпроводницей. Уже год летает. И у меня просьба: возьми ее под свое, как говорится, покровительство.

– Георгий Степанович, о чем ты говоришь? – удивился Тимченко. – Все сделаю, что в моей власти…

Тамара вернулась с бутылкой. Разливая водку по пластмассовым стаканчикам, Георгий Степанович продолжал рекламировать внучку:

– Она по-английски знаешь как чешет? И поет, и разговаривает?

– Ну, петь-то у нас вряд ли придется. А вот разговаривать… Ду ю риалли спик гуд инглиш?

Тамара пожала плечами и на хорошем – гораздо лучше, чем у Андрея Васильевича, – языке отвечала, что да, действительно, хорошо говорит по-английски и любит читать английские книги.

– А где летала?

– По Союзу. А сейчас перевели в Шереметьево.

Тимченко подумал, что бы еще спросить, и ничего интересного не придумал: вообще он не очень понимал, чем может быть полезен Тамаре.

– Профессия бортпроводницы нравится?

– Нет, – спокойно ответила девушка. – Если честно, совсем не об этом мечтала.

Она держалась независимо и даже чуть-чуть высокомерно.

– А что вам нравится? На уток охотиться? – спросил Тимченко, обидевшийся за авиацию. Тамара усмехнулась:

– Это дед Егор затащил меня. Развлекает.

Тамара отошла поискать сухих веток для костра. Тимченко спросил у Егора:

– Замужем?

Тот отрицательно покачал головой. Тимченко понизил голос еще больше:

– Мать-одиночка?

– С чего ты взял? – испугался Георгий Степанович.

– Да нет, это я так… Сам не знаю…

Тимченко и экипаж снова были в кабине «Ту-154». Впереди, за стеклом, белели в синем небе легкие облака. Ничто не предвещало неприятностей. И вдруг бортинженер Скворцов и штурман крикнули почти одновременно:

– Пожар!.. Пожар!..

– Вижу и слышу. – Тимченко инстинктивно потянулся к тумблеру, но рука его повисла в воздухе. – Дым откуда-то… Похоже, что-то горит – в кабине или под полом.

На приборной доске бортинженера мигало табло. Игорь прочитал вслух:

– Пожар в первом пассажирском салоне.

– Пилотировать второму! – распорядился Тимченко. – Всем остальным надеть маски!

– Готов! – доложил Игорь. Он был уже в маске, гофрированный шланг которой тянулся к панели с надписью: «Кислород».

– Готов! – доложил и штурман.

– Надеть маску второму. Управление беру на себя, – сказал Андрей Васильевич. На нем тоже была маска. – Двигателям малый газ! Экстренное снижение до безопасной высоты!

– Понял, – кивнул штурман. В масках со шлангами, с наушниками, все они теперь были похожи на космонавтов.

– Инженер! Возьми баллон и иди проверь салоны. – Микрофон, вмонтированный в маску, плотно прилегал к губам, и голос Тимченко звучал из динамика непривычно глухо.

– Беру баллон, бегу в салон! – весело продекламировал Игорь.

А командир продолжал:

– Уменьшаю скорость до четырехсот километров в час. Закрыть кран поддува гермокабины! Произвести разгерметизацию!

– Автомат регулятора давления включен на сброс! – доложил второй.

– Мы на курсе, на глиссаде, – сказал штурман.

– Хорошо. – Тимченко повернулся к Скворцову. – Почему не доложил об источнике дыма?

– Думаю, что где-то у нас под полом.

– «Где-то»! А конкретно можешь?

Игорь нагнулся и показал на щель под своим столиком:

– Вот он сочится… Разбирать пол?

– Ладно, не надо. Пока хватит.

– А садиться? – спросил штурман.

– Сегодня садиться не будем. Завтра.

Тимченко щелкнул тумблером над головой, и в кабине зажегся свет. Летчики не спеша сняли наушники, маски. Андрей Васильевич вынул платок из кармана и тщательно вытер лоб. За стеклами кабины не было уже ни неба, ни облаков – скучная серая пелена.