Алексей Скворцов - Почему, Лилит?

Бросив вещи, я вышел в дождь и заметил её ещё на остановке. Да и трудно было её не заметить – копна рыжих волос горела неподдельным огнем. Я сразу вспомнил раннюю осень, когда на деревьях огнем горят листья: желтым, красным. И так на душе становиться тепло от этого огня. И что-то удивило меня, это я понял уже потом, сидя на лекции, она была в белом, даже зонт был белым, в такую-то погоду, но при этом на ней не было и капли грязи. Я, например, вымазался весь. «Как невеста» – хмыкнул я про себя, вспомнив что меня удивило.

В этот день я увидел ее и забыл. Но меня никак не отпускал мотив песни Игоря Талькова, а так же не покидало ощущение, что я что-то нашел и тут же потерял, или как будто вышел из дома и что-то забыл, а что, не вспомнить, хоть убей.

На установочной лекции я встретился с друзьями. К нам же в группу попали парни из Пензы, Мари-Эл, Тамбова и еще откуда-то. Мы сразу все перезнакомились. Отсидев на лекциях, договорились с парнями встретиться в кафешке на Третьей Дачной. Они жили в ведомственной гостинице.

К назначенному времени собрались все. И где-то после третей рюмки чая началось как у канадских лесорубов: в лесу о бабах, с бабами о лесе; начались разговоры о работе. Пришлым парням может и хорошо, их только на должность назначили, им где-то ума надо набираться, а тут за шесть лет это все так обрыдло…, одно и то же. В моей работе на тот момент ничего не менялось, все происходило циклично: такую-то бумагу надо подготовить к такому-то числу, тогда-то провести совещание и подготовить все документы. Нет, конечно, была и срочная работа – срочно написать доклад или ответ на какую-то бумажку, на которую ответ дать чисто физически невозможно, или времени для исполнения указанных в данной бумажке требований нет, или, например, необходимо срочно поставить на учет все маломерные воздушные судна, а если их в районе просто нет, что воздушные шарики или воздушные змеи на учет ставить. Вот и приходится изворачиваться, составлять ответ из правды и лжи, а попробуй либо соврать, либо сказать правду, порвут на британский флаг, и не на тот, что на дипломатической машине болтается, а тот, что на консульстве. В управе все конечно понимают, что невозможно за два часа обойти весь жилой массив в своем районе, но на наши потуги смешать правду с ложью и представить все это за «чистую монету» закрывают глаза.

В общих разговорах я не участвовал, стучать себя коленом в грудь и рассказывать всем, какой ты умный и хороший, что-то в этот день не очень хотелось, хотя я парень коммуникабельный. Где-то между восьмой и десятой рюмкой завязался научный диспут по теме: «А есть ли Бог?». Спорить абсолютно не хотелось, меня уже накрыло, не так чтобы сильно, но наступила та пора, когда ничего не хочется, даже говорить, абсолютный расслабон. Но участвовать пришлось. Настырный пензюк приставал ко всем с этим вопросом. В том числе и ко мне, я же, имея первое техническое высшее образование, посоветовал ему лучше учить физику и законы природы, а именно вспомнить из курса физики за школьную программу закон сохранения энергии, который доказывает со всей определенностью, что у человека имеется душа, а собственно есть и Бог, так же рассказал, что в соответствии с современной теорией происхождения вселенной, чтобы произошел «Большой взрыв» нужно приложить хоть какую-то энергию, совершить какое-то усилие, вот кто это сделал, тот и есть Бог. И еще тогда я посоветовал пензюку влюбиться…, закрутить флирт, пусть легкий. Ведь через любовь мы познаем Бога. Поверьте я православный христианин и абсолютно не хочу оскорблять Бога и богохульствовать, ибо не поминай имени Бога твоего всуе, но слов из песни не выкинешь, а что сделано и сказано, того не вернешь (определенность данного нам четвертого измерения).

И вот тогда парнишка из Мари-Эл рассказал эту историю. Я извиняюсь читатель, что привожу ее здесь, Однако, это мой рассказ, и мне показалось это интересным, и вполне возможно, что она как-то и связана с дальнейшим развитием событий. То, что это дословный пересказ я не ручаюсь, сами понимаете, не совсем трезв был, но основное событие описывать буду так, как запомнил. Когда он начал рассказывать эту историю, его практически никто не слушал, но когда закончил, молчало все кафе и не только мы, но и другие посетители.

«Я тогда служил участковым в небольшом поселке. Знаете, такие часто на Руси встречаются: в центре пятиэтажки штук десять-двадцать, а по краям частный сектор. И был поселок как поселок, были и «синяки», и воры, и жалобщики, и откровенно чокнутые. Ну, все как обычно. Вот в одной из пятиэтажек на моей земле жил Толь Толич – Анатолий Анатольевич Зацепин, раньше прорабом на стройке работал, строил эти самые пятиэтажки, и другие объекты. А тут перестройка…, демократия…, СМУ его развалилось, работы нет. Он подрабатывал то тут, то там. Жинка от него ушла, бабла-то постоянного нет. После этого он запил и запил крепко, но потом взял себя в руки и особо не выпивал, так может, втихаря, у себя на квартире пил ее родимую, но в меру. Но раз в год, осенью, он напивался вдребезги, причем старался напиться не один, а с какими-нибудь шаромыгами, чтобы музыка вовсю, звон битой посуды, стулья об стену. А жил он на четвертом этаже, а какая звукоизоляция в наших многоэтажных домах вы знаете, сосед в туалете сотворит амбре, а слышит весь подъезд, короче доставалось всем соседям. Так Толь Толич отмечал день ухода от него своей бывшей жены. Причем я не оговорился – это было обычно осенью, не в один и тот же день, а все время в разные, попробуй угадай и спрофилактируй. Разговоры ни к чему не приводили. Он, после того как отсидит в «обезьяннике» и на сутках, кивал, говорил, что в следующую осень дебоширить не будет. Но не было еще ни одной осени, когда он не напивался и не дебоширил.

Но самая прикольная черта этого Толь Толича – он ужасно боялся высоты. Все, что выше второго этажа для него было смертельно страшно. Высоту он определял на глаз, и ошибался если только в каких-то сантиметрах. Мы раз с парнями с работы прикололись, спросили у одного «крутого» лазерный определитель размеров, так вот Толь Толич ошибся всего на 7 сантиметров. Он всегда говорил: «Я нутром чую сколько мне лететь, если сорвусь».

Дома во дворе расположены были буквой «П» – три пятиэтажки, как Булгаков писал «покоем». А над и под Толь Толичем жили молодые семьи с детьми: на третьем пацан лет 10, на пятом девчонка примерно того же возраста. Вот в один такой осенний день, как раз было воскресенье, Толь Толича отчитывал на улице весь подъезд, вместе со мной, после очередного его запоя, и все три дома с удовольствием это слушали (ну мало стало развлечений в поселке). Поэтому никто и не заметил, как квартира над Толь Толичем загорелась. Все уже обернулись на крик. Дети уже были на лоджии и того гляди огонь полыхнет так, что опалит их. Все «приросли» к земле. Только Толь Толич рванул с места. Никто никогда в жизни не видел, как он бегает. И вот уже видно как он вылезает из своей лоджии и снимает с балкона пятого этажа девчонку и опускает в свою квартиру, потом он полез за мальчиком. Вылез с ним с лоджии пятого этажа, уже одежда на нем дымилась, вот опустил пацана на свою лоджию и тут посмотрел вниз. И… то ли испугался, а то ли с похмела руки подвели, полетел он вниз. Но, где-то на уровне второго этажа, резко весь Толь Толич сразу вспыхнул голубым огнем, и этот сгусток огня резко взмыл вверх. Никакого Толь Толича на земле не было, даже тапки не упали.