Юрий Бурчак-Находка - Россия – родина слонов!

Да, пошалили мы на славу. Кстати, это моё ноу-хау, больше нигде такого не видел ни до, ни после. Долго потом экспериментировали с этим членом в школе и на улице. Недалеко от школы как раз в это время построили Находкинский ГУМ, мы там продавщиц пугали. Впрочем, тех, наверно, такой фигнёй не напугать, только и мечтали об этом. Весёлые были ребята, что там сказать. В итоге, эту штуку отобрал Циклоп, он нам преподавал труд. У него по какой-то причине был только один глаз, точнее, второй тоже был, но стеклянный, жуткий такой, который тупо смотрел в одну точку и не шевелился. Брр! Поэтому его так прозвали. Наверно, он в учительской отжигал с моим агрегатом, удивлял преподавателей. Но училки, скорее всего, не удивились, уже искушённые в таких делах.

Как-то раз с Мулей, то есть с Замориным Валеркой и Митькой делали у меня дома фотографии. Надо сказать, что делать фотки в то время было нелегко. Это сейчас у каждого тупня фотоаппарат, можно хоть год на флешку фотографировать, а потом сдать в проявку. А тогда у-у-у! Папин фотоаппарат «Зоркий 4», чудо советской техники. Только самые продвинутые имели фотик. В нём фотоплёнка, ровно 36 кадров, прежде чем нажать кнопку приходилось изрядно помозговать. Если начнёшь от фонаря щёлкать направо и налево, ничего не получится. Вначале продумать композицию, само собой, потом выставить вручную диафрагму и выдержку, в зависимости от освещённости. Диафрагма – это диаметр дырочки, через которую на плёнку падает свет. Всё просто, на самом деле: диаметр меньше – света меньше, и наоборот. Когда светит солнце, делаешь меньше, когда темно – делаешь больше. Выдержка тоже выполняет функцию ограничения попадаемого на плёнку потока света. Больше времени экспозиции – дольше дырка будет открыта, больше попадёт света, и наоборот, ничего сложного. Конечно, всё это на глазок, частенько ошибаешься в расчётах и, как правило, из всех 36 кадров отлично получалось несколько, какая-то часть хреновато, ну и штук 10—15 совсем никак. Жесть! А бывает, вынакиваешься по полчаса, композицию там выстраиваешь и всё прочее, про что сейчас пояснял, а в итоге получаешь хрен на палочке. Ни одного нормального кадра, полное говно. Короче говоря, в то время фотографированием занимались настоящие герои.

Напечатать фотографии с отснятой плёнки тоже не так-то просто. Во-первых, надо иметь фотоувеличитель. Такой специальный закрытый фонарь, в прорезь которого вставляется плёнка. Иметь красный фонарь, ведь вся процедура фотопечати происходит в темноте, и чтобы что-то видеть включают красный свет. Проявитель, закрепитель, ванночки, глянцеватель. Весь процесс обычно происходил в домашнем санузле, закрытом, дико закупоренном, чтобы не дай бог не засветить, сука, чёртовы драгоценные кадры. От всех этих ламп и закупоренной двери в гальюне стояла сумасшедшая жара, температура градусов под пятьдесят. Печатаешь обычно не один, а с кем-нибудь, толпой надышим углекислотой, напердим сероводородом, вообще полный пидзец! Пот градом, ужас! Короче, задолбаешься пока сделаешь эти проклятые фотографии. Именно поэтому так мало было людей, желающих заниматься подобной лажей. Но мне нравилось, до сих пор у меня много фотографий той счастливой поры. Всё, конечно, оцифровано, как полагается.

Так вот, сидим мы в этой жести, шлёпаем фотки. Чу! Кто-то щемится во входную дверь. Звонят… Снова звонят… Опять звонят… Проклятье! Только настроили процесс, неохота прерываться. Звонит какой-то лось, не унимается. Блин, надо вылезать! Открываю: стоит Нежига с подружкой, соседка с первого этажа, та ещё тёлочка. Старше на год, но почему-то предпочитала с нами зажигаться. Размандяйка ужасная, но грамотная до чёртиков, в смысле умная. Мозги у неё варили что надо. Да и сейчас варят, профессоршей стала во Владике, в Дальневосточной Академии Наук с трибуны не слезает. Её богу не вру.

Объяснил, что пацаны здесь, но выйти не можем, делом заняты. Она прорывается, сучка, типа тоже хочет участвовать в процессе фотопечати.

– Да куда ты ломишься!? Там места нет! И без тебя тесно! – упёртая такая была, борзая. Кое-как её уболтал, попросил подождать, а у самого мысль созрела.

Пока девчонки ждали, мы сделали им сюрприз, типа подарочек необычный, на память. Изготовили теневые фотки наших ялдаков. Всё предельно просто, суёшь член в поток света от фотоувеличителя так, чтобы тень попала на бумагу, и засвечиваешь. Но для уматности с этого негатива я делал позитив, приложив новый лист и засветив его сквозь негатив. После проявки и закрепления получается замечательный чёрный член, как у негра на чистейшем белом фоне, в натуральную величину. Надо было видеть эту картинку, три типа в красном свете фонаря вывалили свои пока ещё целомудренные писюны, и дико выворачиваясь, чтобы достичь нужного ракурса, суют их под яркий луч света. Пот бежал ручьями, мы ржали как кони, комизм этой тупой ситуации нас здорово развеселил. Таким образом, сделали три изумительных хуя и передали девчонкам.

Вначале они не поверили, что это настоящие копии наших половых органов. Но когда Нежига прочухала сюжет, вот же хитрожопая сучонка, ещё пуще стала прорываться в чуланчик, хотела удостовериться, что это всё натуральное. Своими глазами увидеть, как три дегрода пихают свои изумительные муди в фотоувеличитель. Любила она с пацанами якшаться, мы это знали. Распидзяйка страшная, но мы её уважали, уж больно умная была девчонка, это точно. И как в одном человеке могут уживаться такие противоречивые вещи?

10 Жизнь коротка.

Отец к тому времени стал изрядно закладывать за воротник. Видать, до него дошло, что жизнь коротка, а он просрал в долбаной армии восемь лет, да в тюрьме пять, самые продуктивные годы похерились. В институте ещё пять лет, тоже ничего хорошего не видел. Итого восемнадцать лет потратилось на чёрт знает что. Жизнь толком началась только в Находке. Подал прошение на восстановление в партии. Да куда там, отработанный материал, партии такие мудаки не нужны. На заводе получил должность заместителя начальника большого цеха. Но время упущено. Начальником завода – его бывший ученик Карабанов, пока старик по тюрьмам да ссылкам болтался, у нормальных людей карьера пёрла. Как тут не забухать? В алкогольном дурмане ощущал себя увереннее. Дружки на заводе завелись, тоже алкашня, после работы в гараж, а там бухаловка. Приползал, конечно, на рогах.

А тёткам такие приколы не нравятся, отношения с женой, естественно, испортились. Хотя по пъянке он был миролюбив и неопасен. Если сильно набухивался, то просто сразу падал спать. Другие погром в квартирах учиняли или мордобой устраивали, а Лёшка просто засыпал, абсолютно никому не мешая. Только храпел ужасно. Маманя была из обычного теста, ей такое тоже не нравилось, и она устраивала жуткие разборки, доставала его всячески, хотя он её не трогал. Не слышал, чтобы отец когда-нибудь матерился по-настоящему. Самое ужасное ругательство, которое он использовал в такие моменты: «Дурочка ты, Нинка!» Вполне даже нежно. А она изгалялась напрочь, иной раз даже милицию вызывала. Его увозили в вытрезвитель, потом лишали премии. Зашибись, умный ход!