Самуил Ходоров - Транзитом в Израиль

Кирилл потерял сознание, а вызванный дежурный офицер, осознав, что перед ним лежит почти бездыханное тело солдата, вызвал врача. Уже через час вертолёт доставил пострадавшего в госпиталь в Улан-Удэ. Там его с большим трудом привели в сознание и сделали срочную операцию на головном мозге. В военном госпитале Кирилл пробыл два месяца: процесс реабилитации был нелёгким, но, по оценке лечащих врачей, весьма успешным. При выписке заведующий нейрохирургическим отделением, полковник медицинской службы Сергеев, крепко пожав ему руку, сказал:

– Есть Бог на свете, Кирилл. Случай твой был, прямо скажем, неоперабельный. Однако твой крепкий организм победил и совершил почти невозможное. Только ты должен знать, что последствия черепно-мозговой травмы могут быть непредсказуемыми. Они могут проявляться в затруднении восприятия, неспособности сконцентрироваться, возникновении сложностей при решении различных проблем и неосознанно агрессивном поведении. Поэтому настоятельно прошу встать на учёт в психоневрологический диспансер для постоянного наблюдения и соответствующего лечения по мере необходимости.

Разумеется, от дальнейшего прохождения армейской службы Кирилл был освобождён, с чем и прибыл в родной город.

…Прогулочный катер, на борту которого находились Кира и Кирилл, бесшумно рассекал ночную гладь прославленного Шолоховым тихого Дона. На палубе был оборудован небольшой святящийся бар, где они, оживлённо беседуя, пригубляли красное полусладкое вино «Казачка». Кирилл одной рукой поднимал бокал с вином, а второй непрерывно удерживал нежную ладошку Киру в своей, словно боясь, что она отдёрнет её и исчезнет в донской бездне. Неизвестно из каких соображений, но он не стал рассказывать подруге о своей службе в армии и длительной госпитализации. Что же касается учёбы в институте, то и здесь пришлось соврать, что взял академический отпуск с целью поработать в геологических экспедициях и понять, хочет ли он посвятить свою жизнь этой специальности.

Кира чувствовала, что Кирилл что-то не договаривает. Однако свежий запах реки, лунные блики по её неширокому руслу и его пылающая жаром рука не давала её мыслям задержаться на этих сомнениях. Всё-таки Кирилл обладал каким-то невероятным мужским шармом, который, как мощный магнит, притягивал к нему женщин всех мастей, возрастов и вероисповедований. Кира, конечно же, не являлась исключением. Ей очень хотелось убедить себя, что она действительно искренне любит Кирилла и он будет её единственным мужчиной в течение всей дальнейшей жизни. Виртуальный роман с Сергеем Ивановичем Кира рассматривала как пережиток юности и в расчёт не брала. А больше у неё никого никогда и не было. Кирилл же, обогащённый богатой сексуальной практикой, пройденной у Валентины Ивановны, желал в данный момент более тесного контакта с Кирой. Но, понимая невозможность осуществления этого, ограничивался пылкими поцелуями. В данный момент ему тоже представлялось, что она является его единственной избранницей.

Ещё в университете Киру учили, что история развивается по спирали. Эта гегелевская истина подтвердилась и в её жизни. Не прошло и пяти лет, как эта самая спираль судьбы на своём новом витке возвратила её на тот же школьной двор, который она с букетом розоватых хризантем переступила несмышлёной первоклассницей и на котором потом, через десять лет, в пышном платье такого же цвета кружилась в прощальном вальсе выпускников.

Всё началось с того, что в аспирантуру, на учёбу в которой её пригласил профессор Бобков, она не попала. Вальяжная чиновница, которая ведала набором будущих доцентов, отводя глаза, скороговоркой объяснила ей, что приём в аспирантуру по специальности «история» в этом году отменяется. Буквально через месяц подруга сообщила ей, что на Кирино якобы забронированное место зачислен неисправимый троечник Юра Рукавишников. Та же подруга, усмотрев в этом причинно-следственную связь, успокаивающе проговорила:

– Не горюй, Кирочка! Что поделаешь, если Юрин папаша работает заместителем мэра города. Так жизнь наша устроена. Попробуешь в следующем году.

Однако девушка подозревала, что вышеуказанная связь заключалась ещё, наверное, и в том, что усердные и бдительные работники первого отдела университета обнаружили, что девичья фамилия её матери была вовсе не Дурова. В свидетельстве о рождении она была записана как Полина Лазаревна Гофман. Как следствие, Кира автоматически причислялась к лицам еврейской национальности. Преподавание общественных дисциплин в университете лицам с таким «ярлыком» не то чтобы запрещалось, а, мягко говоря, не приветствовалось, или, точнее, не рекомендовалось.

Ни на что особо не надеясь, Кира пришла за объяснением к профессору Бобкову и, утирая выступившие слёзы, еле слышно спросила:

– Как же так, Иван Ильич? Я же не напрашивалась быть вашей аспиранткой, вы меня сами пригласили. Что ж теперь получается, что Рукавишников, у которого средний балл оценок в зачётной книжке равен ровно трём, имеет какие-то скрытые преимущества передо мной, отличницей учёбы?

Иван Ильич так же, как и заведующая аспирантурой, внимательно рассматривал узорчатый паркет, а затем, протирая запотевшие очки, устало выдавил из себя:

– Поймите меня, правильно, Кира. Я в этом университете не бог и не царь, а всего лишь профессор, задача которого дать своим студентам и аспирантам качественные знания в исторической науке.

– Похоже, что аспирант Рукавишников, – перебила его Кира, – как раз и является носителем этого качества на нашем факультете.

– Послушайте меня внимательно, Кира, – насупился профессор, устремляя свой взгляд в окно, – я просто хотел сказать, что, к сожалению, не я решаю, кого брать в аспирантуру. Будь моя воля, я бы и половину студентов не допустил бы к государственному экзамену. Таковы, к великому моему сожалению, наши реалии.

– Что же мне теперь делать? – снова залилась слезами Кира, – получается, что я осталась не только без аспирантуры, но и без направления на работу. Ведь не соберётся же комиссия ради меня снова делать распределение?

– А вот это уже в моих силах, – повеселел профессор, – с работой я вам помогу.

Он тут же схватил телефонную трубку и, набрав номер, басовито пророкотал:

– Николай Николаевич! Добрый день! Профессор Бобков беспокоит. Вы недавно говорили, что нуждаетесь в хорошем учителе истории. Так вот, у меня для вас замечательный подарок, моя лучшая студентка, фамилия Дурова.

Уже на следующий день Кира с нахлынувшим волнением входила на тот самый школьный двор, который с трепетом покидала пять лет назад после выпускного вечера. Директор встретил её с чуть ли не с распростёртыми объятиями. Усадив её на стул напротив себя, он с доброжелательной улыбкой промолвил: