Андрей Дорофеев - Так и было. Книга первая

За всю дорогу они не проронили ни слова. Только один раз незнакомец бесцеремонно залез к нему в нагрудный карман, достал его мобильный и куда-то позвонил, произнося порой какие-то непонятные, но знакомые Диману слова: «процессор», «модем», «провайдер»…

Дальше началось что-то вообще уж невообразимое.

Войдя в его дом как в собственный, незнакомец произнес:

– Ну, с недельку мне придется в твоей халупе перекантоваться.

Диман неопределенно повел рукой. С равным успехом этот жест можно было трактовать как покорное согласие и как робкое недоумение – ведь «халупа» была двухуровневой семикомнатной квартирой с зимним садом и роскошным камином с остроумно устроенной наружной вытяжкой.

– А теперь давай знакомиться. Звать меня… да неважно как звать, зови ттт. Ты, как я понял, Диман. Сейчас сюда привезут некоторое мое барахлишко, тебе придется оплатить доставку и недельку же попользуешься своим мобильным – домашний телефон мне понадобится самому. Если будешь вести себя спокойно, не пожалеешь. Лучше всего тебе взять пока бюллетень или как там это у вас, у бандитов называется. Иногда будем выбираться по делам. Ближайшие два дня, думаю, машина твоя мне не понадобится, поэтому дуй-ка ты пока в автосервис, пусть всё заделают. Я, слава богу, жив-здоров, только вот голову надо чуть подлечить. Так что давай-ка заглянем в холодильник…

Диман уже свыкся со странной метаморфозой в своём сознании, ощущая какое-то гипнотическое воздействие воли ттт. Ничего не оставалось, как плыть по течению. Здесь не он был сильнейшим, значит, следовало подчиниться. Не пугало уже даже то, что, сидя у Петровича, он ощутил – расстояние не ослабляло влияния незнакомца на его сознание, будто его уже запрограммировали и он тупо следовал какому-то алгоритму.

И самым странным было то, что почему-то ему не хотелось освободиться от этого влияния. Наверное, то же чувствовали девицы, которых он менял с причудливым постоянством – им было жутковато, но, чувствуя его животную силу, они теряли разум и готовы были подчиняться ему во всем. Только вот сейчас он оказался на их месте.

– Давай, шагай в ванную, смени портки, попахивают.

Когда Диман вылез из джакузи и вышел на кухню, то застал там ттт, уплетающего разогретые в микроволновке тигровые креветки.

– Слушай, дружище, у тебя только водяра тут, а я с утра не надираюсь. Я же честный бомж, – в голосе мелькнула ирония, – так что давай-ка, сгоняй за пивком, тут на углу я видел магазинчик.

– Ка-какого взять? «Миллер», «Хайникен», «Корону»? – уже почти деловито осведомился Диман.

– Вот таким ты мне больше нравишься. Только заикаться перестань. Не съем я тебя. Возьми, пожалуй, «Жигулевского», пару ящиков дотащишь?

…Через пятнадцать минут они сидели на кухне с пивом. Ттт почему-то перебрался на пол, уперевшись спиной в тумбочку и вытянув сухие жилистые ноги по направлению к холодильнику. После двух залпом опрокинутых бутылок к Диману наконец-то вернулся дар полноценной речи, и он сам не заметил, как начался разговор.

– Вопрос можно?

– Валяй.

– Кто вы такой на самом деле? Я что-то въехать не могу…

– А от тебя и не требуется въезжать.

– Ну, я это… в смысле.

– Я это! В смысле! – передразнил его ттт. – Такими деньгами ворочаешь, а говорить не научился.

– Я с кем надо завсегда добазарюсь, – немного обиделся Диман, но тут же примирительно добавил, – договорюсь, в смысле.

– Я, дружок, оттуда приехал, откуда не возвращаются, – загадочно произнес ттт, сделал журчащий глоток и веско присовокупил, – но туда и попасть не каждый сможет.

– А где это?

– Вот этот вопрос абсолютно бессмысленный и бесполезный. Ничего не объяснить тут, хотя сам понять сможешь когда-нибудь, только очень придется помучиться долго с тобой, – вздохнул ттт. – Короче, пока ситуация такая. Я живу у тебя на квартире, ты мне кое в чем помогаешь, дальше видно будет. С делами, как уже сказано, временно завязываешь. Впрочем, это тебе только на пользу, так как Петрович под тебя давно копает, а ребята гольяновские завтра вам праздничек готовят.

Диман даже не заметил как у него отвисла челюсть и вылезли на лоб глаза. Мелькнула странная догадка: а может это из ФСБ мужик, раскололи их, подослали какого-нибудь экстрасенса-гипнотизера. Слышал он жуткие истории, какие у них кадры бывают, он ему сейчас мозги затуманил, а потом всех к ногтю и прижмут…

– И не думай, что я засланец какой. Я сам по себе, а эти ваши все сами по себе. Я бы и не ввязывался, да надо кое-что обустроить, а ты – уж коль скоро под руку подвернулся – можешь помочь. И не забывай, – тут глаза ттт снова стали страшными, и Диман опять превратился в кролика, – что я тебя могу… Хотя это и неважно. И даже для тебя неважно, только ты этого пока не понял.

Пока ттт делал очередной глоток, в воздухе висела напряженная пауза.

– Петрович все равно завтра на машине по пьяному делу расшибется, а с вашими, да с гольяновскими и без НИХ разберутся.

– А кто это – ОНИ?

– Все узнаешь со временем, если очень захочешь…

В домофон позвонили. Диман вопрошающе взглянул на ттт.

– Это барахлишко мое привезли. Открывай.

Когда в квартиру ввалилось трое молодых ребят, таща кипы коробок, Диман обомлел в третий раз за сегодня.

На полу гостиной стояли: системный блок компьютера, пятнадцатидюймовый монитор, лазерный принтер, несколько пачек бумаги формата А4 для печати и куча каких-то непонятных свертков.

Ошарашенный Диман, не пискнув, оплатил кругленькую сумму, указанную в бумажке, предупредительно поданой ему старшим из визитеров и, закрыв за ними дверь, вернулся в комнату, обессиленно рухнув в кресло.

На сегодня лимит его душевных сил был исчерпан.

***

Солдаты звали его «заговоренный». По какому-то нелепому стечению обстоятельств смерть все время обходила его стороной. Из ада огненных баталий он всегда выходил живым. Задавался ли он вопросом – почему так происходит? Скорее всего, нет. Он просто воевал, берег солдат, выполнял приказы командования. И, казалось, всегда над головой его реял невидимый ангел-хранитель.

Он получал ранения, притом пару раз действительно был на волосок от смерти, истекал кровью, переболел тифом, но всегда снова поднимался на ноги и возвращался в свою часть. Тело его было сплошь покрыто шрамами, он чуть прихрамывал на левую ногу, её однажды переехал танк. Он очень плохо переносил фронтовую кормежку, наверное, даже хуже, чем другие, но и не думал роптать.

Солдаты немного побаивались его, но в душе любили.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.