Вероника Тутенко - Ген саламандры

– А вообще мужчины или женщины чаще становятся пациентами психиатра?

– К сожалению, мы живем в такое время, когда пациентом психиатра может стать практически каждый, будь то мужчина или женщина, старик или ребенок. Число психических заболеваний не уменьшается, а наоборот, появляются новые, такие как аутизм, молодеют такие состояния как деменции, раньше считавшиеся преимущественно возрастной болезнью.

– Стрессы во всем виноваты?

– Не только. Сами по себе стрессы это не хорошо и не плохо. Полное отсутствие стрессов, если бы возможно было создать такие стерильные условия, психологический вакуум, также вредны для психического здоровья человека, если не больше, как и их переизбыток, потому что стресс поверяет на прочность наш организм, закаляет его. Представьте только, если бы в нашей жизни совсем не было стрессов. Это как пища без соли и перца. Стрессы – тот перец, который добавляет нашей жизни вкус и остроту, учит преодолевать препятствия.

–«Нет препятствий – нет жизни», – так говорит один мой знакомый альпинист, директор турфирмы. Вы, наверное, экстрим любите? – решил проверить себя на сообразительность водитель. Игорь Владимирович – энергичный коренастый молодой работающий пенсионер – по праву считал себя знатоком и слегка уже пресытившимся гурманом жизни.

– Я – нет, – как-то вдруг сник даже Андрей Алексеевич. – В моей жизни как-то вообще все было размеренно. Вся моя жизнь – наука. Я за всю свою жизнь, только представьте, нигде не отдыхал, хоть у меня и брат живет у моря. Звал к себя «приезжай», но все никак не получалось: то институт, то теперь вот еще сердце барахлить стало. Недавно, правда, выбрался в санаторий… Нет, я отдыхал в санатории и раньше… Один раз. Там познакомились с женой. Двадцать лет назад развелись. Очень красивое место – столько берез вокруг, по вечерам танцы. Оказывается, я еще не такой старый, со мной еще дамы хотят познакомиться. А еще я нашел в санатории друга – толковый мальчишка семнадцати лет. Неглупый малый, но с первыми признаками этой самой депрессии, о которой мы с вами сейчас говорим. Видно, что происходящее вокруг мало интересует его, а там уже и до суицидальных мыслей рукой подать. Но я как психиатр сразу вижу, что к чему, нашел подход к парню, сумел его разговорить. Вроде отошел немного, обещал в гости приехать.

– А почему вообще связали свою жизнь с психиатрией? – снова взяла начинающая журналистка беседу в свои руки.

– Как я могу ответить на этот вопрос? – развел руками Элифанов. – Почему одни любят Шуберта, а другие Шопена? Психиатрия для меня как музыка. Музыка человеческой души. Все люди разные, но музыка одна – прекрасная Божественная симфония. А психиатр – это, если хотите, настройщик человеческих душ. Только работать нам приходится с более грубыми инструментами, чем камертон. Инъекции… Сколько я их сделал, когда работал медбратом… К каждому здесь свой подход нужен, у каждого свои особенности… Помню, был у нас один пациент – настоящий Отелло, так изводил себя ревностью, что больше думать ни о чем не мог. Сам решил обратиться к психиатру. Была, помню, женщина лет сорока, очень тяжело переживала развод, от еды отказывалась, приходилось через капельницу вводить ей питательные вещества… Не знаю, почему сейчас именно их вспомнил… Столько пациентов было… Не все, конечно, разрешали делать инъекции. Приходилось частенько на хитрости идти. Говоришь «я делать не буду, только смажу синяк от прошлого укола» и быстро делаешь инъекцию, а больной потом удивляется: «Уже все?» Да уж… – вздохнул профессор. – И захочешь уснуть – не уснешь. Работал я по ночам. А днем учился в вузе. Трудно было, но ничего – окончил с красным дипломом.

– Родители, наверное, гордились вами?

– Мама, конечно, гордилась мной. Сама она мечтала выучиться на врача – не получилось, но в медицине была уважаемым человеком, возглавляла райком Красного Креста, когда еще совсем девчонкой была. По тем временам, знаете ли, шишка… Папа… Папа тоже гордился, наверное, но скрывал. Вообще он больше гордился старшим братом, успешным спортсменом. Потом брат налаживал связи с Абхазией, да там и остался. Говорит, Гагры – лучшее место на земле. У каждого оно свое, лучшее место на земле. А я люблю наши березки – лучше них для меня ничего в целом свете нет. «Березки, как девчонки, сарафаны белые, в ветвях сережки звонкие»… Мой друг-поэт написал. Вы, кстати, любите поэзию? Сейчас подарю вам по книге. Мой друг специально оставил мне несколько экземпляров, чтобы я подарил ценителям поэзии.

– Хотите анекдот про психбольницу? – вспомнил вдруг смешное водитель. – Заходит врач в палату: «Наполеоны – на уколы». Все сдвинулись с места, только один не шелохнется. «А ты что сидишь?» – спрашивает врач. «А тортам уколы не делают», – отвечает больной.

Психиатр не засмеялся – только чуть растянул губы в грустной улыбке:

– Наполеоны сейчас в больницах – экзотика. Хотя бывает и так, что человека не устраивает реальный мир, а отсюда желание спрятаться в другом, более совершенном. Сегодня все больше пациентов с деперсонизацией, считающих, что обладают сверхразумом, сверхспособностями, сверхсилой… А кто такой Наполеон? Хоть и могущественный, но просто человек… Чувство превосходства выбивает у человека почву из-под ног, он теряет связь со своим истинным я, с реальностью, безумие все больше и больше затягивает человека, как зыбучие пески, и он уже не может сопротивляться.

– А всегда ли хочет?– стал задумчивым взгляд девушки. – Покидать мир, где все в его власти, менять его на предсказуемый, где полно проблем?

– Всегда… – заверил профессор. – Приезжайте, я вам еще много интересного расскажу. Да и просто будете проезжать мимо, заходите на чай, – проводил до ворот хозяин. – Приезжайте в другой раз не за рулем, – обратился к водителю. – Выпьем винца.

4

… Ночной звонок, врывающийся в сон. Мало кто рад ему, если только на экране не высвечивается номер пропавшего без вести близкого человека.

Номер был девушке незнаком.

– Извините, пожалуйста, за поздний звонок, – робко зазвучал женский голос. – Вас беспокоит жена Андрея Алексеевича Элифанова, меня зовут Анастасия Сергеевна. Я нашла ваш номер в его записной книжке, там в скобках указано «журналист». Вы ведь журналист? Да?

– Да, – взбодрилась девушка. – Что-то случилось?

– Случилось, – не то вздохнула, не то всхлипнула женщина. – Точнее, пока не случилось. Но может случиться… если ничего не предпринять… Мы в полной растерянности…

– Его семья? – уточнила Инна. – Мне показалось почему-то, что он совершенно одинок.

– Как же, одинок?.. – растерялась звонившая. – У него еще и сестра, и брат, и дочь есть. Но ей сейчас не до нас, у нее с мужем проблемы… серьезные… лучше ее не трогать.