Николай Куценко - Незнакомка из кофейни

По утрам, просыпаясь в пять часов, когда солнце еще было холодным и едва показывалось над нижним краем окна, я начинал писать. Не шел умываться и чистить зубы, не желая тратить на это время. Она мне казалась тогда важнее всего на свете, буквально всем, что у меня есть, хотя ее еще и не было. Я создавал ее по буквам, по строкам, по страницам.

То, что творилось вне ее, меня буквально уничтожало. Я не хотел туда возвращаться, не хотел быть в той реальности, к успеху в которой когда-то так стремился. Я хотел уйти оттуда и ушел в нее. Но реальность не отпускала меня до конца, она караулила меня на работе, когда я проводил совещания, она погружала меня в монотонные и бесчисленные презентации и переговоры, она говорила голосами моих близких, которые я не хотел слышать. Она приходила в образе моей жены и так и не родившегося ребенка, погибшего на днях. И я бежал от этой ужасной реальности. Бежал в нее, в свою книгу, и она обволакивала меня своим панцирем, засасывала в свою утробу, убаюкивала своим текстом.

И вот она готова. Сто страниц крупным шрифтом. Не слишком много, но и не так мало. И что же дальше?

Надо поесть. Да, я очень хочу есть. Все эти семь дней я не помню, чем питался и ел ли вообще. Вечерами я точно пил вино. По-моему, белое. Должно быть, от него я окончательно не пьянел, что позволяло писать дальше. Но оно точно давало силы. Словно горючее, оно проникало в мои вены, растекаясь по ним и согревая меня. Если бы не вино, то я бы, наверное, и не закончил ее. Хотя я не был пьяным.

Я распечатал рукопись и бросил ее в тумбочку стола. Пусть побудет там. Вылежится. А что дальше? Дать кому-то ее почитать? Не стоит. Я же не писатель. Я же никогда не умел писать. И даже сочинения в школе давались мне с огромным трудом. А тут целая книга. Хоть и небольшая. Кто бы мог подумать! Смех, да и только. Знал бы мой отец, перечитавший всю мировую литературу! Наверное бы, только усмехнулся. Нет, нельзя ее никому показывать. Лучше просто стереть файл и выкинуть рукопись. Тем более что она пока в одном экземпляре. Никто и не заметит. Только уборщица вечером удивится, убирая полное ведро бумаги, но ничего не скажет. Ей-то что. Мало ли в офисе бумаг выкидывают. Ладно, пусть пока полежит в тумбочке, не мешает ведь никому. А там посмотрим.

Прошла неделя, а за ней месяц, и тут случайно я вспомнил про свою рукопись. Открыл ящик стола – она так и лежала там. Словно я бросил ее туда только что. Может, дать кому? Из близких? Чтоб уж не засмеяли? Или в издательство файл выслать? Хотя какое там издательство? А что? Чем я рискую? Они все равно свою почту не проверяют. Это ведь все знают. Подумаешь – одним файлом больше, одним меньше. Все равно ведь не прочитают. Просто уничтожат в конце дня, на этом все и кончится.

Я открыл интернет и задал нужные параметры в поисковике. Через полчаса у меня были электронные адреса нескольких крупных московских и питерских издательств. Их набралось семь или восемь. Написав сопроводительное письмо, я прикрепил файл с рукописью и нажал «Отправить». Что ж, это, пожалуй, все, что я могу сделать для своего детища. На этом, пожалуй, и закончу с писательством.

В мой кабинет постучали. Дверь приоткрылась, и я увидел лицо Михаила, коллеги из соседнего кабинета, седовласого человека с добрым взглядом.

– Миш, зайди на минутку, – позвал я его.

– Я и так зашел, – он сел на стул напротив. – Не хочешь по чуть-чуть? У меня там вискарь из дьюти-фри.

– Не, погоди. Не до этого сейчас. Можешь это почитать? – и я вывалил на стол рукопись.

– А это что?

– Это – книга!

– Чья книга? – удивился он, нахмурив лоб.

– Моя.

– Да ну?

– Ну не книга, а так, – замялся я, – попытка, что ли. Фиг его знает. Приперло, в общем.

– А… Ну ты даешь… Ладно, давай почитаю, – он взял рукопись и сунул под мышку, – но быстро не обещаю. Я вообще медленно читаю.

– Ясное дело, как получится. Только ты там это, не суди, так сказать, строго.

– Да что ты! – он махнул рукой. – Свои же! Какое там строго…

Вечером, дома, я распечатал еще два экземпляра рукописи. Решил – пусть уж и другие смотрят. Пусть покритикуют. А вдруг кому понравится? Бывает же и такое. Хотя и редко.

Утром следующего дня ко мне зашла наша переводчица, Настя, миниатюрная блондинка с острыми скулами, вся в веснушках, с яркой татуировкой на руке, и села передо мною на стул.

– Ну что, шеф, какие задания сегодня? – съехидничала она.

– Особых нет, но есть просьба, что ли… – замялся я, не зная, как лучше сказать.

– Что за просьба? – она перекинула ногу на ногу.

– Ты же у нас поэтесса?

– Так… – она немного смутилась. – Хобби больше. А что?

– Я тут книгу написал, – моя рука полезла в сумку за рукописью, – хотел тебе дать. Посмотреть. Ты как?

– Ты? Книгу? – Она резко выпрямилась, разведя в стороны маленькие плечи. – Это шутка? Или как?

– Нет, не шутка. Почитай, пожалуйста, когда время будет, – я протянул ей свой талмуд, – но и не суди строго. Я же это… первый раз.

– Ладно, давай почитаю, скажу потом, – она протянула руку. Я заметил свежий зеленый лак на ее ровных ногтях и отдал ей книгу.

Она вышла, хлопнув дверью и породив во мне кучу сомнений. Зачем я это делаю? Зачем смешу людей? Ведь про меня скоро пойдут такие сплетни и кривотолки! Но уже поздно было отступать. Я снял трубку и позвонил юристу – полному неуклюжему человеку в очках с толстыми стеклами.

– Да, Коль. Чем могу помочь? – его сочный баритон внушал мне спокойствие.

– Я тут по одному вопросу, с просьбой, верней.

– Слушаю тебя, – все так же серьезно проговорил он.

– Ты можешь одну книгу посмотреть?

– А кто написал?

– Я, – возникла пауза, – то есть я написал ее.

– Хорошо, я посмотрю. Мне зайти или ты занесешь?

– Я занесу! – сказал я и положил трубку.

Вечером я распечатал еще несколько экземпляров книги и на следующий день раздал их коллегам, тем, кого хорошо знал и мог доверять. В конце недели выборка читателей составила десять человек. Достаточно для трезвой и правдивой оценки моего опуса.

Всю следующую неделю я думал о своей книге, все-таки периодически проверяя почту. Но ответа от издательств не было, ровно как и от моих читателей. Так прошла и вторая неделя. А за ней и третья. «Ну ее, эту книгу, – подумал я, – позорище! Хорошо, что хоть своим дал. Не засмеют». И я уже стал понемногу забывать о своем эксперименте и полностью ушел в работу.

В кабинет постучали. Зашел Миша. Лицо его было взволнованно и одновременно сосредоточенно. Глаза сияли.

– Слушай, я прочел! – начал он с порога.

– Да садись ты! – заволновался и я.

– Мне очень понравилось! Почти все! Кроме… – он поднял взгляд в потолок, хлопнул глазами. – Кроме двух глав!

– Каких? – мой голос уже срывался.