Станислав Белковский - 12/Брейгель

© Станислав Белковский, текст, 2019

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2019

Дорогие друзья.

Эта книга – результат моих усилий и изысканий 2018 года.

Пьеса «12» была написана специально к 100-летию санкт-петербургского Большого драматического театра (БДТ) имени Георгия Товстоногова, отмечавшемуся в марте 2019 года. Внезапно я вспомнил – впрочем, это везде написано, просто «мы ленивы и нелюбопытны» (с), – что сооснователем и первым главой художественного совета был Александр Блок. Я поступил просто и цинично. Взял фрагменты нескольких пьес Блока, его стихи, разбавил их своими собственными измышлениями – впрочем, в изрядном количестве, заправил наиболее скандальными моментами из «порнографических» (по мнению Анны Ахматовой) мемуаров жены Блока Любови Дмитриевны Менделеевой, посыпал цитатами из Ивана Бунина, который Блока ненавидел, залил все это сверху завещанием Людвига ван Бетховена – и блюдо готово. Подобно мести, его нужно употреблять холодным. Цитаты из Блока / Менделеевой / Бунина / Бетховена не так просто отделить от моего собственного текста (это я хочу дать понять, что мои пассажи так хороши, что их легко можно перепутать с творчеством великих), но Вы, мой читатель, блестяще справитесь, я не сомневаюсь.

«Брейгель» – первая повесть из цикла о необычайных похождениях – приключениях Стасика Белковского. Спившегося и обанкротившегося политического консультанта на пенсии, живущего в Москве, в районе культовых Патриарших прудов. Стасик очень хочет совершить невозможное – попасть на легендарную выставку Питера Брейгеля-старшего, которая проходила с осени 2018-го по 13 января 2019 года в Вене, в Музее истории искусств. Для этого нужны деньги, и вот Белковский влезает в целую серию авантюр, чтобы их раздобыть. Заканчивается всё счастливо: отставной политконсультант таки добирается в Вену в последний день выставки. Но дальше происходит некое невероятное событие, которое переворачивает ход вещей. Какое – узнаете, прочитав моего «Брейгеля». Отдельно рассказана история любовных отношений Стасика с Гретой и Лаурой – публикуется впервые.

Я очень рассчитываю на Ваше благосклонное внимание к моим сочинениям.

Всегда Ваш,

Иисус.

Автор.

Другой.

Прекрасная Дама.

Екатерина.

Пётр(апостол, пьян).

Иван(апостол, трезв).

Андрей(апостол, отчасти трезв).

Старуха.

Сын.

Доктор Альфред Розенберг.

Гамлет.

Офелия.

Красноармейцы(8–9).

Проститутки(5–6).

Хор – совместное предприятие красноармейцев и проституток.

Голос из хора.

Действие происходит в Петрограде и других отдельных местностях / временах.

Голос из хора. Другой. Пётр. Старуха. Андрей.

Голос из хора.

В зале дует реальный ветер, на сцену и зрителей обрушивается снег.

Другой.

Серые зимние сумерки в Москве. Февраль. Еду на Лубянку, за эти годы снова так прославившуюся. Стою на площадке трамвая. Возле меня стоит, покачивается военный курьер. Казённый фельдъегерь. Разве вагон качает? Нет, к общему и большому удивлению, курьер основательно пьян. В военное время, с какими-то лиловыми пакетами в руках, – и пьян. И всё щурится, ядовито, как-то весело и горестно ухмыляется, водит глазами, ищет собеседника.

Пётр.

А позвольте спросить… Вот вы, конечно, интеллигентный человек и прочая и прочая. А позвольте спросить, как говорится, вопрос.

Другой.

Насчёт чего?

Пётр.

А вот насчёт чего: где именно в Москве фонарь номер первый? Не сочтите это за придирку, а просто… ответьте.

Другой.

Ничего не понимаю. Какой фонарь?

Пётр.

А вы не лукавьте, не виляйте, сделайте милость. Я вас очень просто спрашиваю, ставлю вопрос ребром: где именно в Москве номер первый?

Другой.

К великому моему сожалению, понятия не имею.

Пётр.

Эх, вы, защитники народа, передовая, блядь, интеллигенция. Так и знал, что ни хуя не знаете. А у кого в Москве велосипед номер первый? Тоже, конечно, не знаете. А ведь послушай вас: мы, мол, такие, сякие, мы соль земли и тому подобное, прочая и прочая! Ну, да ничего, скоро пойдёт музыка другая, узнаете…

Старуха ( пытается войти в автобус с гробом).

Господин кондуктор! Господин кондуктор! У вас в автобусе с покойничками пущают?

Андрей.

А что же покойник – во гробе?

Старуха.

Во гробе, сыночек.

Андрей.

А сам ходить не может?

Старуха.

Не может. Деточка моя. Нет, так-то может. Стомился только слишком. Ночь была беспокойная. Не спали почти.

Андрей.

Ладно, пусть будет. Хлипкий нынче покойник пошёл. Ленивый. У нас такого не было. Три дня – и весь как новенький. На своих двоих. Даже гроб не заказывали. Тебе, старая, 63 уже будет?

Старуха.

Да разве не знаешь, Андрюша, сколько мне нынче? Не узнаёшь?

Пауза.

Пётр.

Покойнички! Кутья, венчики, во блаженном успении. Ну, да ничего, скоро уж, скоро. Будет вам хорошая музыка!

Показывает пальцем в небо, откуда звучит Вагнер – «Полёт Валькирий».

Другой.

Так услыхал я про эту музыку – от курьера. А раньше ещё слышал – от Блока. Слушайте, типа, слушайте музыку революции! Революции здесь хотят всегда те, кого она первым убьёт. Впрочем, Блок был дурак, ему можно.

Панихида.

На сцене – гроб с телом Автора.

Иван. Андрей. Старуха. Доктор Розенберг. Прекрасная Дама. Пётр. Сын. Другой. Хор.

Иван.

Товарищи! Братья и сёстры! Я никогда не встречал человека, настолько чуждого лжи и притворству. Главная черта его личности – необыкновенное бесстрашие правды. Он сказал себе раз и навсегда, что нельзя бороться за всенародную, всемирную правду – и притом лгать хоть в какой-то мелочи. Совесть общественная сильна лишь тогда, когда она опирается на личную совесть, – об этом Александр Александрович говорил не раз.

Читая его критические статьи и рецензии, я, даже не соглашаясь с ними, всегда восхищался их бесстрашной правдивостью, доведённой до крайности. В этих статьях он никогда не боялся вынести даже лучшему другу беспощадный смертный приговор. Конечно, друг становился врагом, но Блока это никогда не тревожило.