Фируза Замалетдинова - Рассказы

– Скажите сами…

– Они нас не слышат. У них свои проблемы… Деревня и так уж осталась сиротой. У сирот не бывает родителей, – добавил кто-то своё слово.

Конечно, можно было понять состояние жителей, которые впервые в своей жизни видели настоящих депутатов у себя в деревне. «И не услышат, – сказала я про себя, – потому что оптимизация идёт уже давно. Она, глотая школы, с большой скоростью стремится вперёд. А в газету мы напишем, постараемся передать ваши слова. Скажем, что деревня думает так».

Пригласили посмотреть школу. За группой депутатов и мы прошли внутрь. Полы, будто эхо из прошлого, скрипели под нами. Я даже забыла, где находилась, передо мной встала картина из прошлого, из моего детства, и казалось, из всех щелей пола выглядывали мои школьные годы.

В середине большого коридора стоял бак с водой, накрытый белым полотенцем. А над ней, на стене – портрет Ленина… На всех четырёх стенах висели портреты Ньютона, Ломоносова, Менделеева и других просветителей и учёных. Я потеряла дар речи и забыла, что живу в двадцать первом веке. Это точно школа, а не музей?

Краски хоть и разные в наших альбомах, но мало рисунков. В течение учебного года мы рисуем всего три вещи: с начала сентября по новый год – рисуем листья (потому что осень – пора листопада), с нового года до самой весны – ёлочку (мечтаем о разукрашенной ёлочке уже с осени), а когда появляются на небе перелётные птицы, то начинаем рисовать скворечники. Естественно, урок рисования начинается с того момента, когда учитель вешает на доску лист большого белого ватмана с рисунком красно-оранжевого кленового листа. Картина эта уже состарилась: сколько поколений учащихся на неё глядя рисовали, и от их взглядов, наверное, она потеряла свои первоначальные краски.

– Дети, – говорит учитель, а сам кладёт на стол высохшие разноцветные осенние листья. – Обратите внимание, какая волшебница природа, вот среди этих листьев есть ли друг на друга похожие листики? Нет… Люди тоже такие разные… Вы тоже станете большими. Выберете разные профессии. Может быть, из вас получатся учителя, врачи, и даже учёные…

Мы переглядываемся. И правда, мы не похожи друг на друга? Вроде бы одинаково одеты, большой разницы нет. Тёмное платье, белый фартук, ещё и белые ленточки на волосах. На мальчиках – тёмно-синего цвета пиджаки с погонами. Одежда на нас больше на два-три размера. Матери стараются так покупать, чтобы мы могли их носить несколько лет… Мы – девочки, более-менее бережём свои формы, но мальчики… Они не оправдывают надежды мам. До конца учебного года уже появляются дырочки и на коленях, и на локтях. И большие заплатки… Но у нас у всех на груди одинаковые звёздочки с портретом юного Володи Ульянова-Ленина. Все пять уголков горят красным огнём, ни у одной не выцвел цвет. У нас даже одинаковые альбомы для рисования, потому что их достаёт и привозит сам учитель.

– И люди тоже разные, – повторяет учитель, сам одной рукой отодвигает листья на край стола, а другой рукой берёт стакан с водой и делает глоток. Он не может без воды. Из бака, который стоит в коридоре с водой, он наливает стакан воды и пьёт то ли настойку, то ли яд. По классу распространяется запах валерианы. Это у него привычка или болезнь – мы не знаем. Но он никогда не допивает воду, стакан так и стоит на столе наполовину полный.

Мы одно знаем: учитель к нам приезжает из деревни за десять километров даже в зимние морозы, на лыжах. Он иногда бывает похожим на снежного человека: сам высокий, худой, весь белый. Поверх ушанки завязан оренбургский пуховый платок. И на платке, и на ресницах, и на бровях сверкает иней, намазанное гусиным жиром лицо блестит. Мне папа сказал, что этот жир не даёт заморозить кожу лица. Иногда ребята на обложках рисуют учителя в виде снеговика с красным морковным носом. Потом хвастаются перед нами, девочками. Учитель нам ни разу не давал задания нарисовать Деда Мороза. Всегда просит рисовать ёлочку. Мальчики есть мальчики, не слушаются…

…А последний урок у нас – пение. Урок пения очень нравится и нам, и учителю. Потому что слова песни выучили наизусть, каждый день же распевали. Никаких сложностей нет!

запеваем громко хором, в конце куплета тянем «о-о-ов». Мы все голосистые. Учитель, как только мы начинаем петь, подходит к окну и при любой погоде открывает форточку. А сам всё посматривает в окно. Напротив нашего окна – сельский магазин. Там постоянно толпятся мужики… Они или долго спорят, или их там держит какой-нибудь горький или же сладкий напиток, они всё время там… Кажется, учителю даже нравится, что около магазина всегда есть люди. Потому что он только глянет в окно, снова просит нас начинать с первого куплета:

– Так, давайте, ещё громче поём, ребята!

И мы поём, знаем же песню!

Учитель смотрит в окно и приказывает уже спеть и на русском языке:

– Поехали! Ещё громче поём!

Мы продолжаем петь. Песня с каждого куплета становится сильнее и сильнее… Люди, стоящие у магазина, поглядывают на нашу сторону. У учителя поднимается настроение.

У нас есть ещё один любимый урок: физкультура. Здесь все свободны: бегаем как джейраны, прыгаем как кенгуру, а если устаём, то можем и посидеть. Потому что это урок игр. Да и учитель ничего не говорит. Иногда нам кажется, что ему всё равно.

Но вот подходит к концу четверть. Учитель выходит перед классом:

– Дети, открыли дневники? Все по пению, физкультуре и рисованию поставьте «пятёрки».

Это предложение будто бы украшает нашу однообразную жизнь. Мы уже привыкшие к тому, что наш учитель особо не радуется, и не печалится, и не говорит лишнее.

– Фронтовики такими бывают, – говорит моя бабушка.

Вообще-то, мы очень рады тому, что в дневниках стоят «пятёрки» по пению, рисованию и физкультуре. Потому что знаем: для умения рисовать нужен дар от Всевышнего. Говорят, что это связано с построением мозга и что в мозге есть такие нервы, которые взаимосвязаны с руками и глазами. Если их нет, то не получится из тебя никакого художника. Об этом из газеты прочитал мой папа.

И для пения нужен талант. И редко рождаются, оказывается, известные спортсмены. Но мне иногда так хочется стать певицей. Хотя бы не такой знаменитой артисткой, как Альфия Авзалова, но… Душа надеется на лучшее. В день, когда у нас бывает урок пения, я стараюсь держаться ближе к бабушке. Потому что хочется петь.

А однажды взяла и сказала ей:

– Бабушка, послушай, вот какую песню разучили мы.

– Слушаю, дочка, начинай, – она обняла меня и прижала к себе.

Я, как на уроке, запела громким голосом: