Андрей Мерзляков - Чертог

© Андрей Мерзляков, 2019

ISBN 978-5-4493-6979-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ночью прозвенел звонок, и я тревожно включила свет.

Кто может звонить в столь поздний час, если ничего не случилось? Правильно, тот, у кого что – то произошло. Я сразу начала думать о родителях, потом о сестре, потом о дяде. В такие минуты сама понимаешь, что вероятность того, что звонивший ошибся равна нулю.

Я подвинула телефон, понимая, что сон как рукой сняло – уже в голове перебрала всё, что могло произойти. Ну, или почти всё.

– Алло? – поднесла я трубку к уху, чувствуя, что рука вдруг начала леденеть а пальцы стали будто железный хомут.

– Привет, – раздался хрипловатый голос мамы.

Я пыталась услышать в нём нотки тревоги и кажется, нет я почти уверена – они были, потому что её голос дрожал.

Я посмотрела на часы: большая стрелка с маленькой стояли почти что в одном направлении – 3:15.

Что могло заставить маму позвонить среди ночи? Раньше никогда такого не случалось.

– Дочь, я боюсь… – начала мама и остановилась.

Тут мне стало действительно не по себе.

Они с папой вот уже лет сорок жили за городом, в трёхэтажном доме, построенным ещё до моего рождения. Или после, потому что в том возрасте, который я сознательно помню, он уже стоял на своем месте, с раскидистой крышей, широким балконом, а если точнее то двумя, соединёнными в один длинный, по которому я маленькая бегала, не унимаясь, бросалась камушками вниз, пока никто не видит, и запускала жуков, думая, что они откроют крылья и полетят.

Я давно перебралась в город. С мужем развелась четыре года назад, детей нет. Занималась карьерой. К родителям приезжала только по праздникам, сама понимая, что их годы уходят, что нужно больше времени проводить с близкими.

Чаще, я об этом думала, что вот – вот выберусь, приеду, побуду не час, а день, может и два – тем более гостей у родителей не бывает вовсе, за исключением сестры, которая с недавних пор живёт зарубежом. Но у меня никак не получалось, возможно, я постоянно искала причины и оправдания. Мамины звонки раздавались редко, чаще когда что – то нужно купить в аптеке в городе, так как за городом такого лекарства не приобрести. Там, конечно, была аптека, но в ней продавались только средства первой необходимости, а те лекарства, таблетки, прозрачные пузырьки, которые были нужны маме состояли из такого количества букв, что мне приходилась записывать их названия. Такие лекарства можно было найти только в центральной аптеке, а она находилась в городе.

– Что случилось, мам? – сердце у меня замерло, ожидая худшего. Я старалась об этом не думать, но мысли сам ползли в голову как пауки.

– Папа…

– Что с папой, мама? Мама, что случилось?

На той стороне кашель.

– Он пропал.

– Как пропал?

– Мы с ним повздорили, и он послал меня куда подальше. И ушёл.

– О Господи, мама. Я думала что – то страшное случилось!

– Случилось, дочь, – но теперь в голосе была больше тоска и обреченность, чем страх или тревога. Видимо мама не могла просто оставаться одна, тем более такой длительный срок. – Я его никак не могу найти.

– То есть, мам? Он ушёл куда – то из дома? – я чувствовала, что ехать придется в любом случае. Рукой по очереди начала натягивать носки, выключила ночник и включила комнатный свет, слепящий и яркий.

– Он прячется, старый дурак. Он прошлый раз пошутил так надо мной. Спрятался на чердаке, а я его искала ходила, совсем меня извести хочет. И сейчас. Я слышу, что он смеётся где – то. Но найти его не могу, доченька. Давай ты приедешь, быть может он тебя послушает и перестанет так шутить! Я его и есть звала, приготовила сырники, кричала – кричала, а он так и не пришёл. Ходила в лодочный сарай, но там его нет. Может я не внимательно смотрела. Не знаю, что мне и делать…

– Мам, когда ты его видела последний раз? – я была в недоумении. Отцу было 74, но он был гораздо моложе по внешности, да и по всему другому, был энергичен, сам водил лодку, выгуливал собаку, когда она была, ремонтировал дом, где требовало время. Мама была старше на год, но иногда мне казалось, что она быстрее потеряет разум, чем отец.

Все мы когда нибудь сойдем с ума, подумала я.

– Вчера. Он сходил за газетой, а потом мы поругались. Ему так сложно разуться перед порогом, а не после. Притащил грязь в дом. Я, конечно, сама виновата, дочь, но… Я уже не так молода, выбилась из сил. Что мне делать?

– Я сейчас приеду, мам. Ну, как, сейчас. Через час. Примерно. Ты может поспишь?

– Я не могу спать. Только ложусь и он в глубине дома начинает надо мной смеяться, дочь. Как тут уснёшь? Я лучше подожду тебя, чай поставлю. Твой любимый, с жасмином. Хорошо?

– Хорошо, мам, до встречи.

На той стороне раздались протяжные гудки: мама положил трубку.

Я пыталась обдумать услышанное. С папой никогда ничего подобного не было. Никогда. Я натянула джинсы и свитер, накинула пальто и вышла в холодную осень, встретившую меня потоком ветра, который и проводил меня, пока я не дошла до машины во дворе. Среди чёрной ночи горело только одно окно в доме.

Блин, забыла выключить свет.

Решила, что не буду возвращаться. Завела машину и сдавая назад, краем глаза глянула в боковое зеркало. В светящемся окне стоял отец.

Сердце заколотилось чаще, но приглядевшись, я поняла, что там ничего нет.

Померещилось, не иначе.

Я развернула машину и выехала на кольцевую дорогу, с неё свернула на шоссе.

В горле стоял ком. Я открыла бардачок и потянулась за бутылкой с водой.

Но она оказалась пуста, осушила её накануне.

По дороге вяло катились такси, их жёлтая расцветка нагоняла тоску.