Полина Сорокина - Хроники неформала

Вот это да! Мы чуть ли не прыгали от счастья.

Как только за бабушкой закрылась дверь, мы открыли припасённую пачку «Парламента» и закурили прямо в комнате, попивая кофе с преглубоким удовольствием.

Квартира, надо сказать, была хоть и однокомнатная, но весьма необычная. В комнате по разным углам стояло три клетки: с хомяками, попугаем и морской свинкой. Кролик жил под ванной, а две кошки – по всей квартире. Мягкие кресла создавали потрясающий уют.

Наступил туманный вечер 5 марта 2003 года. Мы зажгли свечи и ароматные палочки и залезли в пенную ванну.

– У тебя потрясающая бабушка, – сказала я, закуривая.

– Помнишь у Задорнова тему?

– Какую?

– «Почему бабушки любят внуков больше, чем детей? – Потому что внуки отомстят их детям».

– Забавно. Моя бабушка тоже с мамой не в ладах, а я всегда являлась разменной монетой между ними. Как будто они меня делили.

– Куда завтра поедем?

– Саша говорила, что неформалы и толкиенисты собираются на «Эгладоре». Это на «Октябрьской», по четвергам, а завтра как раз четверг.

– Решено. Звоним Саше. Она как раз давно звала меня туда.

Мы ещё повалялись в ванной, позвонили и пошли гулять с собакой по вечернему скверу, попивая «Трофи».

Завтрашний день обещал большие изменения.

Творчество группы «Ария» было огромным этапом в жизни сотен тысяч.

Слушая их песни, я вдохновлялась, чтобы уйти в неизвестность на поиски чего-то настоящего, близкого мне изнутри.

На следующее утро мы даже поехали в школу. После я узнала, что наши родители созвонились и договорились, чтобы мы пожили под присмотром бабушки. Они действительно так думали, и мы не стали разрушать их светлых иллюзий.

После школы мы немного погуляли в сквере на «Планерной» и стали собираться: я надела свой кожаный пиджак, все серёжки, гриндерсы, бандану «Король и Шут», чёрную футболку и цепь на пояс – всё, что у меня было из этого стиля. Лера надела бандану «Кино», соответствующий балахон, камелоты и чёрные джинсы. Ещё я взяла с собой старенькую ленинградскую гитару, на которой училась играть.

А вечером мы встретились с Сашей на «Октябрьской» (кольцевой) «под небом» – так тамошний народ называл тупик у антуражной решётки. Там стояло несколько девушек в длинных шёлковых плащах и обсуждали «Чёрную книгу Арды». Я тогда ещё понятия не имела, что это за книга: мне впоследствии объяснили – это Толкин наоборот: как Библия и сатанинская библия. «Чёрная» противопоставлялась «Сильмариллиону» – самому грандиозному труду профессора.

Но не это привлекло моё внимание. Кроме нарядных девушек, в стороне стояла ещё толпа парней и девчонок в косухах и кожаных плащах. Глядя на них, я переполнялась восторгом, ведь раньше я думала, что в целом мире одна, когда по ночам с грустью слушала «Наше радио» и рок-кассеты. Теперь же для меня открылась новая субкультура, и моему детскому восторгу не было предела.

Надо сказать, что в те времена «Эгладор» ещё был легендарной тусовкой, а не местом сбора всякого сброда, и неформальный дух свободы витал над ним по четвергам… и не только. Я счастлива, что тогда застала эти времена.

Здесь можно было встретить байкера, пожимающего руку панку, или пьяного хиппи, обнимающегося с «киноманом» и поющего песни «Гражданской обороны» (обычно «Всё идёт по плану»). От косух рябило в глазах. Всеобщим приветствием было рукопожатие с последующим символическим ударом друг друга тем же кулаком в плечо. Носились какие-то сумасшедшие девушки в кожаных ошейниках с шипами, а за ними какие-то парни в повязках на лбу. Обычные люди, возвращаясь с работы и, очевидно, считая это всё жутким паноптикумом, обходили тусу стороной и спешили в метро.

В трубе-переходе, справа от выхода с «Октябрьской» (кольцевой), атмосфера была особенно дружески взрывная. Несколько человек играли на гитарах – некоторые так зарабатывали деньги с прохожих, а некоторые просто радовали друзей. Тот, кто тусовался на старом «Эгладоре», хорошо меня поймёт, ведь сейчас «загнил» и Арбат, и люди уже не те. Как говорится, «раньше были времена, а теперь мгновения: раньше поднимался… а теперь давление». Но вернусь в трубу.

Я шла как зачарованная, смотрела по сторонам, и меня всё радовало. Вдруг я услышала голос, который потом стал мне всех приятней. Но сейчас он выкрикнул одно лишь слово:

– Гитара!

Мы остановились.

Я достала сигарету и закурила, а он взял гитару и начал играть главный хит «Гражданской Обороны» – «Все идёт по плану». Я смотрела в его серо-голубые глаза и не могла оторваться. Я влюбилась с первого взгляда, что мне было совсем не свойственно. У него были длинные чёрные волосы. На нём была косуха, кожаные штаны и сапоги-казаки. Его звали Островом все его друзья.

Когда он закончил петь, я набралась смелости и спросила:

– У тебя есть девушка?

– Нет. Хочешь быть ею?

– Хочу!

– Энк, иди сюда! Нас надо поженить!

Подбежал его друг, и не успела я ничего сказать, как он сделал над нами крёстные движения баклажкой пива со словами:

– Во имя сальца и сыра и спиртного духа. Алюминий!

Через минуту мы уже стояли и целовались, а Саша не верила, что я первый день на «Эгладоре».

Я точно знаю, что, вырвавшись из своего обыденного мира в свою мечту, хоть на мгновение, а затем вернувшись, ты уже никогда не останешься прежним.

В целом для меня неформал – это человек, который мыслит и чувствует не как все, человек, который не придерживается общих формальностей в своей жизни. Многие преступники и сумасшедшие тоже по-своему неформалы – просто у них не хватило сил выразить себя по-другому, столкнувшись со стеной непонимания: отсутствие сил при наличии боли обретает порой такие формы.

В более общем понятии это просто субкультура «человека в косухе», да и необязательно в ней. Те, кто имеют к этому хоть какое-то отношение, меня поймут.