Array Коллектив авторов - Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики»

Я гранит науки грызть
еду в край далекий,
где для юных школяров
путь открыт широкий.

К знаний, что так жажду я,
сказочным вершинам,
к тайн великих, что не счесть,
вековым глубинам.

Как однажды слышал я
в анекдоте старом,
«век живи и век учись» —
сказано недаром.

Просвещенья дух подчас
нас преображает,
так что и родная мать
после не узнает.

Тот, кого ученья свет
по дороге длинной
вел всю жизнь, на склоне лет
не умрет дубиной.

Духом тверд и крепок лбом,
жизнью закаленный,
доберется он ужом
на стезе ученой

До местечка, где потом
тихо он дождется,
когда как-нибудь ему
случай подвернется

Птицу счастья, что взмахнет
сильными крылами,
в судьбоносный миг за хвост
ухватить руками.

Если вовремя ему
птица подвернется,
то совсем другая жизнь
у него начнется.

Среди всех мастеровых
госпожи науки
много было и таких,
что нагрели руки,

Тихо спрятавшись в тени
общей громкой славы;
не спешите их ругать —
будете неправы.

Серый фон, скажу я вам,
как-то оттеняет,
и любой талант на нем
как звезда сверкает.

Свет возник из темноты,
слышал как-то где-то
я, и, видно, без нее
не было бы света.

Да к тому же в наши дни,
если разберешься,
то Эйнштейнов ну никак
ты не напасешься,

Так что полноправный ты
двигатель науки,
если уж лежит душа
и доходят руки.

В общем, еду я, друзья,
грызть гранит науки,
на прощание пожмем
мы друг другу руки.

Ценных знаний свой багаж
там я понемногу
день за днем, за годом год
соберу в дорогу.

И пополним мы тогда
молодое племя,
славный перечень имен,
что и в наше время

День за днем, за годом год
рук не опускают
и передний край наук
все вперед толкают.

До свиданья, отчий дом
с нашей старой школой,
где прошла моя пора
юности веселой.

Меня поезд унесет
в голубые дали,
где повсюду, что мы здесь
в жизни не видали.

Величавою своей
красотой державной
как наследье лучших дней
и эпохи славной

Удивляет нас кругом
Росси и Растрелли,
что потомки превзойти
так и не сумели.

Гений, что изящных форм
статью величавой
увенчал свои труды
вековою славой.

Здесь, когда наперекор
воле злой враждебной
вырос, словно создан вдруг
силой он волшебной.

Среди леса и болот
город как виденье
рук российских мастеров
и Петра творенье.

Где-то там давно нас ждет
славный храм науки,
птица счастья, что сама
не дается в руки.

Я сейчас навстречу ей
в путь свой отправляюсь
с вами, старые друзья
здесь я попрощаюсь.

Поезд дал гудок, и вот
он неторопливо
в дальний путь меня несет,
что ж, вам всем счастливо.

Под колесами бежит
вдаль стальная лента,
вспоминайте иногда
вашего студента…

Первый снег тихо лег на дорогу,
что кружит среди голых берез,
ветер северный злой и холодный,
что прошедшее лето унес,
Оборвал пожелтевшие листья,
словно сдернул небрежной рукой
обветшалое платье, что лето
принесло ненадолго с собой.
Сколько раз ты дарила нам осень,
расстелив красно-желтый ковер
из опавших разбросанных листьев,
что повсюду кружат до сих пор.
Облака, что грибными дождями
напоили тот лес за рекой,
где однажды волнушки с груздями
собирали мы вместе с тобой.
И туман, что с утра на рассвете
над рекою стелился дымком,
пеленою накрыв нас с тобою
над недавно остывшим костром.
А теперь все затихло как будто
в ожидании зимы, и молчат,
среди веток попрятавшись, птицы,
и деревья уныло стоят,
Растопырив корявые ветки,
словно пугала птичьи кругом,
разводя удивленно руками,
вот те раз, ну и что же потом?
А потом снегопады и вьюги
заметут первым снегом кругом
лес и поле, и эту дорогу,
и метель будет петь за окном.
Белоснежные лягут сугробы,
и морозы ударят кругом,
заискрится серебряный иней
зимним ясным и солнечным днем,
И деревья, что, сжавшись стыдливо,
вдоль дороги построились в ряд,
словно зимнюю шубу, наденут
белоснежный роскошный наряд.
Год за годом сменяют друг друга
лето, осень, зима и весна,
отшумит в полях зимняя вьюга,
и деревья проснутся от сна.
Ветви к солнцу протянут, как руки,
и покроются первой листвой,
оживая под солнцем весенним
вместе с первой травой луговой,
«Ну а как же еще», – шепчут листья,
шелестя на осеннем ветру,
как любой человек засыпает
по ночам и встает поутру.
Все кругом умирает на время,
обездолено стужею злой,
но, лишь только растают сугробы,
оживает весенней порой.
А природы венец, да к тому же
наделенный бессмертной душой,
разве может исчезнуть бесследно,
словно снег, что растаял весной?
Разве семя, что брошено в землю
среди осени чьей-то рукой,
по весне не дает новых всходов,
прорастая зеленой травой?
Зимний сон пролетит незаметно,
как проходит мгновенье одно,
и, под солнцем весенним согрето,
оживет майским утром оно.
Первый снег тихо лег на дорогу,
и кружатся метели кругом,
пролетела волшебница-осень
словно клин журавлей за окном…

В окне, где на короткий миг
зажегся свет свечи,
из темноты возникло вдруг
лицо твое в ночи.
Смотрела, голову склонив,
сквозь зимнее окно,
держа в своей руке свечу,
ты как в немом кино.
Мороз январский расписал
стекло в окне твоем
хрустальным, зимним, кружевным,
прозрачным серебром,
И робкий свет свечи мерцал
в узорчатом окне,
скакали тени на снегу
в полночной тишине.
Я губ твоих привет немой
пытался угадать,
о чем ты в этот час ночной
хотела мне сказать?
О том, что в гости по ночам
не принято ходить
и что о встречах никаких
не может речи быть.
А может быть, наоборот,
давно меня ждала,
хотя душевных тайн своих
открыть ты не могла.
Смотрел я молча на тебя
и думал об одном:
как много нужно мне сказать,
пока мы здесь вдвоем.
Ведь этих нескольких минут
давно уже я ждал,
и встречи я с тобой уже
который день искал,
Но, как нарочно, нужных слов
никак не мог найти,
а не сказав тебе всего,
не мог же я уйти.
И ты, должно быть, угадав,
зачем визит ночной
нанес тебе я в этот час,
кивнула головой.
Открыла дверь, и я шагнул
с мороза, где в ночи
в окне твоем сейчас горел,
мерцая, свет свечи,
Тебе навстречу, и потом
в полночной тишине
сидели долго мы вдвоем,
и, как казалось мне,
При свете робком, что свеча
роняла со стола,
еще прекраснее, чем днем
сейчас ты здесь была.
А все, что я хотел сказать,
без слов ты поняла,
но все молчала, ну а я,
о краешек стола
Рукой опершись в тишине,
твой взгляд на миг поймал,
и он намного лучше слов
мне сразу все сказал.
И эта ночь для нас с тобой
вдруг раз и навсегда,
все в жизни круто изменив,
на долгие года
Осталась в памяти как сон,
что снежною зимой
январским вечером одним
приснился нам с тобой.