Ульяна Матвеева - Птицы рождены летать

– Ой какой прелестный девушка! – он покосился на мой своеобразный бодиарт и продолжил: – Глаза как звезды, губы как ягоды… Это Ваш мужчина, да? Ой, повезло, повезло…

И пересчитав монеты, проводил нас странным взглядом, которым еще полминуты сверлил мне спину. Между нами повисло какое-то легкое напряжение. Мы оба забавлялись ситуацией, но что-то было не так. Пытаясь понять, что именно, я так погрязла в догадках, что вонзила зубы в холодный пломбир и вскрикнула от их мгновенной реакции.

– Еще бы! – насмешливо сказал Андрей. – Неужто влюбилась?

– Конечно, нет, – поспешно отозвалась я. – Или ты про продавца?

Он внезапно сменил темп на медленный и двигался так, словно каждое движение причиняло ему боль. Тогда я не заметила, но, вспоминая те дни и прокручивая в памяти наши встречи, картина происходящего была куда полнее, чем в те минуты. Но тогда я ничего не поняла и уж, тем более, не увидела, как внутри него что-то оборвалось.

Наконец он ответил:

– А что, ему подфортило больше?

– Кто знает, кто знает… – ответила я, зачем-то пытаясь его задеть, но тут же пожалела. На его лицо пала тень угрюмости. Но он старался сохранять все тот же шутливый тон:

– Ну тогда не буду вам мешать.

Я стояла в полном недоумении и старалась уловить хоть какую-то подсказку непростой задачи, что загадал он мне, сам того не подозревая. Неужели он обиделся или все еще играет по тем же правилам, что и в начале? Я решила опередить его возможный уход, взяла его за руку и, ласково глядя ему в глаза, промурлыкала:

– То есть ты вот так просто оставишь меня на растерзание незнакомцам?

– Ничего, познакомитесь поближе, – буркнул он.

– Ну уж нет, ты от меня так просто не отделаешься, – я переместила руки на его локоть и усилила хватку.

– Это я уже понял, – вздохнул Андрей и молчаливо повел меня в сторону моего дома.

Прошло несколько недель лета. Я купалась в золотых лучах жаркого солнца и новом, впервые изведанном чувстве настоящей дружбы. Каждый день я открывала новые грани этого чувства и личности моего дорогого друга. Общаясь с ним, я узнавала саму себя, что здорово помогло мне разобраться в себе, кто я и что из себя представляю. Меня накрыло теплой волной спокойствия и уверенности в завтрашнем дне, а также в послезавтрашнем, да и во всей жизни в целом. Я полностью восстановилась после аварии и, после снятия всех повязок, бегом помчалась к еще одному своему другу, моему железному двухколесному коню, по которому уже успела истосковаться.

Мой велосипед, подаренный родителями на пятнадцатилетие, был для меня дороже всех сокровищ мира. Он делил со мной мои переживания, коих в этом возрасте больше, чем звезд на небе, увозя на своих двух колесах туда, где заканчиваются мои юношеские терзания и начинается свобода. В такие моменты свежий ветер проникал в голову и сквозняком выдувал из нее все лишнее, хотя вполне возможно, что по пути захватывал и немного ума в том числе. Я никогда не отличалась особенным умом и не обладала завышенной самооценкой, здраво оценивая свой потенциал. Но это не мешало мне едва ли не каждый день пополнять список своих желаний и искать пути их реализации. Конечно же, многое упиралось в деньги. Моя семья никогда не бедствовала и была довольно обеспеченной, но это еще ничего не значило. Детство осталось позади меня, и отныне я должна научиться самостоятельно добывать финансы из городских приисков.

Андрей прав, нужно отправляться в Москву. Она представлялась мне одной большой грудой золотых слитков, которые только и ждали, чтобы их забрали и обменяли на осуществление своих заветных желаний. Конечно, я понимала, что для этого нужно будет поработать, но почему-то я была уверена, что с легкостью справлюсь с любой задачей, пока внутри горит огонь. А горел он у меня так ярко, что сидеть на месте я уже просто не могла.

По пути к любимому предгорью, которое утопало в зелени и до которого оставалось еще километров десять, зазвонил мобильник. От неожиданности я свернула руль в сторону и врезалась в фонарный столб, но дело обошлось лишь легким ушибом. Рассеянно потирая лоб, я вытащила из широких спортивных брюк уже смущенно умолкший телефон и поняла, кто звонил.

После пары длинных гудков я услышала в трубке ворчливый голос Андрея:

– Я, может, тоже хотел покататься с тобой сегодня? Нам надо кое-что обсудить.

Он что, следил за мной?

– Как ты узнал?!

– Как, как, в окно посмотрел, пока допивал кофе. Только подумал, что неплохо было бы нам сегодня, наконец, устроить совместную велопрогулку, как мимо моего дома пронеслась чья-то знакомая фигурка в знакомой футболке. И не стыдно тебе?

По правде сказать, стыдно не было, но я ответила:

– Настолько стыдно, что подумываю догнать ту пожарную машину и попросить потушить мои пылающие от стыда щеки.

В трубке, после нескольких секунд молчания, послышалось:

– Пришли фото местности, где ты сейчас. Я подъеду и пылать у тебя будут не только щеки, но и филейная часть, за то, что вздумала шутить со мной.

Я вошла в кураж и с удовольствием продолжала играть по этим правилам:

– Да я и так тебе опишу. Справа от меня дерево. За ним еще одно, с чуть более зеленой листвой. Позади еще несколько деревьев. Они уже не такие зеленые, наверное, потому, что на них падает тень. За ними что-то еще, сейчас посмотрю… Ах, да, там еще деревья. Много. Слева, через дорогу много кустарников, но, прости, туда не полезу. Мало ли, вдруг там сидит парочка маньяков. Вдалеке вижу горы. А над ними – синее небо со смешными облаками, как будто кто-то рассыпал по небу жемчуг.

– Информативно, что сказать, – хмыкнул Андрей. – Ладно, стой, где стоишь, я сейчас тебя догоню.

– А просто стоять или трястись от страха?

– Трясись, только не сильно, а то вдруг камнепад начнется.

Я спрятала телефон обратно и стояла, глупо улыбаясь. Стоять и ждать? Как бы не так. Взобравшись на сидение, я лениво крутила педали и напевала детскую песенку. Наконец, меня догнал взмыленный Андрей, с которого ручьем стекал пот.

– Так, поворачивайся!

– Зачем? – захлопала я ресницами.

– Начнем исправительные работы. Будем исправлять твое непослушание. Попросил ведь.

Я беспечно отвечала:

– Не просил, а приказывал. И я тебе не подчиненная, а всего лишь друг.

Он недовольно зарычал:

– То, что ты всего лишь друг, я уже догадался. Пойдем присядем на траву, у меня ноги гудят.

Мы уселись на траву, сняли кроссовки и вдоволь насладились этим мгновением. Казалось, с нас шел пар, а прохлада сочной травы впитывала в себе нашу усталость и дарила умиротворение. Я поборола в себе желание умолчать о том, что под шорты Андрея заползал большой красный муравей и понаблюдать, что будет дальше, и указала ему на него. Он смахнул незваного гостя и завел тот самый серьезный разговор, с которым приехал.