Array Коллектив авторов - Ковчег

Слишком жарким получился конец лета в сорок первом году, они ехали уже почти неделю, а дождика так и не было ни одного. В некоторых водокачках на станциях даже вся вода высохла. Зато урожайным выдался тот год: арбузы, дыни, виноград, помидоры, яблоки, другие овощи и фрукты девчонки видели каждый день.

– Ух! Гляди! Лен цветет!

– И чо?

– Красиво.

До самого горизонта, встык безоблачному синему небу, со всех сторон плескалось огромное море светло-синих цветов.

– Да… Лен-конопель… Синее такое все. А это разве лен? Я думала, он коричневый, – задумчиво спросила Маня.

– Дурочка. Он потом коричневый, когда из него веревки делают и тряпки. А когда цветет – он синий-синий очень, как незабудки. Видишь?

– Дай шаркунок!

– Не-а… – Маша крепко сцепила кулачком ворот сарафана, под которым на суровой, видимо пеньковой, нитке болтался невзрачный берестяной шаркунок, будто подружка собиралась отнять его силой.

– Ну дай… Я же отдам потом…

– Ты мне тогда два дня не отдавала. От самого Николаева… И в тупике когда стояли… Не дам, не проси.

– Жадина-говядина, пустая шоколадина!

– Ну и пусть! Зато у меня мой шаркуночек есть!

– Жмотина!

– Ну и пусть! Ты же тогда как-то не так обзывалась?

– Буржуйка?

– Нет.

– Жадница?

– Да! – смеялась Маша. – Жадница… Получается: и жадная, и задница…

– Не дашь – я с тобой вообще разговаривать не буду до вечера. Дай!

– Маня, не попрошайничай, пожалуйста. Он же мой. Он же только у меня должен быть. Я же его нашла.

– Я его нашла! Я первая увидела.

– А подняла его я! Значит – мой!

– И мой! Я же не насовсем, на денек только. Желание загадаю, и все. Дай?!

– Пионерка, а в сказки веришь. Не дам.

– Всем расскажу, что ты хоть тоже пионерка, а сама у боженьки просишь!

– Не прошу, а загадываю! Не у боженьки, а у шаркунка!

– А он взаправду желания исполняет?..

– Смотри, уж сколько едем, а лен все не кончается. Синий-синий, как море.

– Ага… Синий-синий, как небо… Красиво… Хорошо… Не жарко…

– А вон там журавли летят, смотри!

– Да, опять снова летят. Какие-то они маленькие. Может быть, это утки?

– Нет, журавли!

– Утки!

– Журавли. Только они далеко.

Девочки надолго замолчали. Просто ехали, слушали ритмичные колесные стуки и гудки паровоза, таращились на поля, редкие перелески и высокое синее небо.

– Да… – напевно выговорила Маня. – А наши парни, дураки, все на фронт убежали.

– Как это?

– Так это! Еще утром на станции. Спать надо меньше. Савич как сирена орала, а чо орать-то? Все! Тю-тю! Догонять их не стали. Телеграммы на прошлые станции пульнули с приметами по списку, и все. Вояки! Твой Пашечка их подзудил, наверное. Вертля! Сели на встречный товарняк и укатили. Даже все средние отряды тоже. Пашка их подговорил. Блоха на гребешке! Теперь у нас из-за него целый эшелон малышни и баб. Приедем на Урал, нам скажут: «Давайте делайте гранаты», а мы скажем: «Мы не можем, у нас парни на фронте, а малышня обсерлась».

Маша поднялась, одернулась и села на коленки.

– А… как же?..

– Так же!

– И Паша убежал?

– Тетеря сонная. Я думала, ты знаешь…

– Мы же звезду смотреть хотели ночью.

– Теперь вдвоем посмотрим. Что ее смотреть? Она уже три дня за нами едет.

– Мы же загадали, если она отстанет, значит, мы уже приехали в новую жизнь.

– Так это же Полярная звезда. Не знаешь ничего по географии! На Украине ее не было. А тут она везде висит. Вот ночью поглядишь, она опять поедет рядом с нами. Понимаешь? Мы, получается, уже приехали! А он давным-давно в другую сторону поехал. Назад, где нет звезды… Обратно…

Маша плюхнулась на сено и прошептала сквозь слезы:

– Его убьют!

– Маш, ты чо, влюбилась, – приподнялась над нею Маня, – ты влюбилась, бедная? Да ты не волнуйся, может, он героем станет. Война-то скоро кончится. А он поймает Гитлера. А мы ему гранат наделаем на «Уралмаше». Мы же без парней гранаты сможем делать? Правда? Да?

– Убьют его! Убьют…

– Маша, что ты говоришь? Кому он нужен, твой этот Пашка-вошка? Из-за него, что ли, немцы на нас войной напали? А на фронте кормят хорошо, каждому дают две банки тушенки в день! Сколько можно порчеными помидорами, грушами и арбузами пробавляться по овощным вагонам? Хоть мяса парень поест досыта. Еще и Гитлера убьет. К Новому году приедет в орденах и медалях. Не реви ты, глупая! Все же хорошо! Наше дело правое, победа будет за нами!

Маша перестала плакать, села рядом.

– Хорошо… Ты сама придумала его вошкой дразнить?

– Я придумала! Сама!

– Смешно.

– Вернется, вместе посмеемся… Не реви…

– Хорошо, что мы с тобой! Давай всегда вместе будем.

– Будем-будем! Мы и так всегда вместе были. Ты вот помнишь, где нас поймали?

– На рынке… под прилавком…

– А город помнишь?

– Нет. Башню помню и собак.

– Ну, собак я тоже помню, с ними в обнимку спать тепло. Давай, когда вырастем, собак себе заведем больших? Пойдем на улицу и подберем себе пару бродячих псов, на наших тех похожих. Возьмем?

– Возьмем. А мы еще не выросли?

– Нет. Надо в комсомол вступить сначала.

– Смотри, а лен все не кончается…

– Ты не отвлекайся. Надо же знать, откуда мы взялись. Я, кроме шаркунка, вообще ничего толком не помню.

Базар, башня, собаки, шаркунок…

– Там еще трамваи были. Много трамваев…

– Точно! Значит, город был большой! Киев? Одесса?

– Да не похоже. Холодно там было. Помнишь, нас привезли к детдому, будто кукол завернутых? Помнишь? В больших и длинных полушубках. Таких зипунов на Украине осенью не бывает. Может, мы из Москвы?..

– Эх, Машка, Машка, беспризорная ты моя душа!

– Маняшка, Маняшка, подружайка ты моя сердечная!

Потом они опять просто ехали, устроившись на самом краешке вагона, свесив ноги вниз, просто молчали и смотрели на алый закат. Маша, уткнувшись в плечо подруги, тихо плакала.

– Не плачь, Машка. Подождать немного надо. Вернется твой живчик. Мы же девочки. Дождемся, пока мальчишки гадов победят, все опять хорошо потом будет. Костры будем делать, песни петь. Смотри, какие здесь вечера быстрые. Раз – и темно. Вот она и звезда твоя, как миленькая. Солнышко еще не закатилось толком, а уже и луна, и звезды!

– Где это?

– Гляди, плакса!

– Ой! Маруся, глянь! Вот же она опять!

– Я же тебе говорила. Так и приедем мы с ней. Почти приехали.

– Скорей бы уже. Буду ждать. Я дождусь.

– Подожди. Уже скоро. Видишь, льна снова не видно, коричневый опять уже.

– Это потемки потому что. Так-то он синий.

– Синий… Да… Дай шаркунок! – лукаво усмехнулась Маня.

– Ты что? Не поняла? Не дам!!!

– Тогда я завтра с тобой не буду разговаривать! Бойкот тебе будет!

– Ну и не разговаривай.

– Ну и не буду!

– Ну и не надо!

– Жадница!

– Передница!