Игорь Белошевский - Поганая Молодежь (часть #1). Чтобы красиво танцевать, нужно красиво одеваться

– Ольга Петровна, я все понимаю, понимаю, что трудный подросток, что переходный возраст, но поймите и вы меня, – говорил тучный Константин Петрович, который семенящими шагами старался успеть за длинноногой комиссией.

Ольга Петровна и Константин Петрович остановились на лестничной площадке, а пожарный продолжил свое восхождение дальше вверх по ступенькам.

– Мальчик уже стоит на учете в детской комнате милиции, инспектором он был направлен в спецшколу, а мы образовательное учреждение, а не колония, в конце концов поймите, мы дорожим своей репутацией, – после этих слов Константин Петрович, как бы извиняясь, развел руками.

Дойдя до вершины, ведущей на чердак, и не обнаружив ни единого нарушения, пожарник Павел Егорович глубоко вздохнул, затем похлопал себя ладонями рук по внутренним и внешним карманам мундира в поиске начатой пачки сигарет, и обнаружил оную в кармане брюк.

– Что там? Павел Егорович?! – спросила Ольга Петровна, пытаясь высмотреть, выпавшего из поля зрения, инспектора пожарной охраны.

Павел Егорович сделал несколько глубоких затяжек и выдохнул в атмосферу сигаретный дым.

– Нарушение, огнетушителя нет, и накурено, – строго сказал Павел Егорович, затем свесился через перила лестницы, чтобы показать Константину Петровичу якобы найденный окурок, который секундой ранее, еще был, затушеной о стену сигаретой.

Ольга Петровна довольно посмотрела на директора и произнесла:

– Я вас понимаю, Константин Петрович, и тоже прошу войти в мое непростое положение. Вы нам, кстати, еще компьютерный класс не показали, – тихо сказала Ольга Петровна, и затем уже громко, обратилась к пожарнику, – Спускайтесь, Павел Егорович, Константин Петрович нам еще компьютерный класс хочет показать.

Педагог Апача произносила свою речь перед учениками с наслаждением, а местами даже и упоением. Она расхаживала перед открытым окном класса так, что ее и без того, поднятая химзавивкой прическа, постоянно попадала под потоки весеннего ветра, и становилась еще больше похожей на индейский ирокез.

– Пусть эта поверхность будет какой угодно, – говорила Апача, – Но я всегда спрашиваю, что находится за ней?

Завершая свой пассаж классу, учительница оборвала речь практически на излете, и перевела свой взор от конспекта, в который заглядывала во время произнесения монолога, на ученика Килю:

– Артем, а тебя я вижу вопрос который так терзал Джордано Бруно совсем не беспокоит? – произнесла Апача, – Сюда неси, что ты там в Гогинцева бросил.

Киля поднял с пола скомканную записку Лизы и направился к учителю.

– Бесконечно пространство или нет? Является ли оно просто соотношением между материальными телами или существует независимо от них, само по себе? Вот вопросы, которые всегда ставились относительно такой сущности именуемой как «пространство», – сказала Апача, – Ньютон писал…

Киля подошел к учителю, положил скомканную записку на ее стол и уже хотел отправится обратно к себе за парту, но Апача его остановила:

– А вот, что писал Ньютон, ответит нам Артем Килин.

– Это новая тема, – пробурчал себе под нос Киля.

– Вот, ты и расскажи ее нам, на основании уже пройденного и изученного тобой материала. Своими словами. Поставь себя на место Ньютона, представь, что ты – это он, – предложила Киле Тамара Викторовна, и класс в ту же секунду разразился смехом. Расхохоталась и Скворцова Лера, а Киля наоборот, насупился, и стал смущенно рассматривать крашенный пол класса у себя под ногами. Киля не знал домашнего задания, ни того, что задавали вчера, ни того, что задавали на той неделе, а знал он только одно, знал он, что на его памяти, от Апачи, просто так, еще никто не уходил.

– Читай, – Апача протянула приговоренному к расправе ученику свой потрепанный временем конспект с выцветшей зеленой обложкой.

Киля стал читать:

– По положениям и расстояниям предметов от какого-либо тела…

– Громче Килин, что ты там мямлишь себе под нос, – рявкнула на ученика педагог.

– Я не могу громче, я после болезни, – пытался оправдаться Киля, и даже для достоверности своего вранья, слабо кашлянул в высокое горло шерстяного свитера.

Оправдание засчитано не было.

– Килин, не шути со мной, – пригрозила учительница, и затем снова приказала, -Читай!

Киля читал:

– Ньютон писал. По положениям и расстояниям предметов от какого-либо тела, принимаемого за неподвижное, определяем места вообще, затем и о всех движениях судим по отношению к этим местам. Таким образом, вместо абсолютных мест и движений пользуются относительными, в делах житейских это не представляет неудобства.

– Все ясно? – спросила Апача, – Килин?!

– Да, – неуверенно произнес Киля.

– Что тебе ясно? – переспросила учительница.

Киля кашлянул еще раз, повторно намекая Апаче на свой недуг, и затем тихо предположил:

– Ньютон считал, что в делах житейских это не представляет неудобства.

– Что не представляет неудобства? – серьезным тоном спросила Апача.

– Все, – робко ответил Киля.

– Это как?! – переспросила Апача.

Киля замолчал, житейские дела Ньютона ему знакомы, естественно, не были.

– В этом утверждении Ньютона, – произнесла Апача, – Есть некая неопределенность, которую признавал и сам великий ученый, и которая впоследствии положит начало теории относительности Эйнштейна.

После упоминания великого немецкого ученого, Апача остановилась у окна, попав своей химзавивкой под порыв весеннего ветра, хлынувшего волной в класс.

– Ох, Ольга Петровна, – обреченно вздохнул директор школы, – Дорогой вы мой человек. Как же вас не понять. Я вообще, искренне не понимаю, откуда у вашего Артема такое поведение. Такая замечательная мама, всеми уважаемый папа, и вдруг, направление из милиции в спецшколу.

– А огнетушителя и здесь нет, – громко повторил, проходя мимо директора пожарник Павел Егорович, сделав показательную пометку в своем журнале ярко оранжевого цвета.

Директор Константин Петрович бросил косой взгляд на огненный журнал инспектора и понимающе продолжил:

– Но все мы люди, – сказал директор, – Как же мне не войти в ваше непростое положение, Ольга Петровна. В конце концов, я тоже отец.

После этих теплых слов Ольга Петровна по-дружески приобняла Константина Петровича, и осмотрев пространство вокруг, произнесла:

– Идемте, идемте Константин Петрович, какие все-таки замечательные у вас в школе рекреации.

Лера встань пожалуйста из-за парты, – обратилась педагог Апача к Скворцовой Лере.

Лера встала.

– Итак, – сказала Апача, – Представим, что первый закон Ньютона, справедлив с позиции наблюдения Леры. Килин, что гласит первый закон?

Поверженный Киля молчал. Он совсем уже перестал отвечать на вопросы учителя, и смирившись со своей участью, просто разглядывал, то темный пол класса, то свои светлые кроссовки, то рогатого оленя на свитере Леры Скворцовой.