Юлия Обухова - Роман с камнем – 2. Или мои приключения в Таиланде

– Да ладно! ― уже рассмеялся он. ― От красивой девушки и по носу получить приятно.

– Золотые слова! ― подхватила Лидка. ― К тому же вы попали под руку красивой девушки не просто так, а в подтверждение существования красивых мужчин.

– Тогда я просто везунчик…

В этот миг у незнакомца зазвонил телефон и, судя по крайне озабоченному выражению его лица, звонок был не из приятных.

– Счастливого пути! ― сказал он, пытаясь сохранить непринуждённый тон, и быстрым шагом направился прочь.

– Эх! ― вздохнула Лидка, провожая взглядом удаляющуюся широкоплечую фигуру незнакомца. ― Какой мужчина!

– Я хочу от тебя сына! ― подпела я.

– А я хочу от тебя дочку ― и точка, и точка! Да, недурён… Ну ты, подруга, не расстраивайся, то ли ещё будет!

– Догоним?

– «Догоним?» ― передразнила Лидка. ― Нужно было бить сильнее, чтобы сознание потерял! Очнулся, а над ним ты ― такая вся из себя секси, и дрожащими от волнения губами шепчешь: «Вам стало дурно! Но я вас спасла! Позвольте…» И начинаешь делать ему искусственное дыхание рот в рот, потом ― массаж сердца, гладишь его атлетическую грудь, упёршись в пострадавший нос упругой грудью третьего номера…

– Лидка, дура ты озабоченная! Ты хоть определись: у меня «сиськи висят» или «упругая грудь третьего номера»?

– Упругая третьего ― отвечаю!

– То-то! Хорошо, мужик порядочный оказался ― на шутку перевёл. Попался бы какой-нибудь жлоб деревенский, покрыл бы нас матом трёхэтажным и послал лесом доброй волшебницы. И всё твоё «позитивное мышление» коту под хвост.

– Пессимистка ты, Ирка. Это тебя и губит. А вот я оптимистка: от жизни беру всё, наслаждаюсь каждым днём. Я как изысканная муза: сама в извечном вдохновении пребываю, и во всех его вливаю! И в профа своего, и в тебя…

Последние слова подруги я слышала будто издалека. Моё сердце барабанило в ушах со скоростью двести ударов в минуту, к горлу подкатила тошнота. Судьба-злодейка! Мило улыбаясь и воркуя со своей новой пассией, одной рукой приподняв её за талию, а второй придерживая чемодан, рядом со стойкой регистрации стоял мой благоверный! Холёный, выглаженный, такой большой и красивый… ― урод ненавистный. Захотелось подлететь, подпрыгнуть и разодрать своим новым маникюром слащавую рожу! Скотина, как можно так предавать! Говорить, что любишь, и при этом спать с другой!

– Але! Эй! ― почти крикнула Лидка. ― Что с тобой? ― Она проследила за моим яростным взглядом. ― Понятно… Только не плакать! ― строго добавила она, увидев навернувшиеся слёзы. ― Обещай!

Я кивнула, и сжала зубы: не буду плакать ― назло!

– Ира, хватит, серьёзно! Та изжёванная страница твоей семейной саги уже перевернута. Он не стóит ничьих слёз. Давай не позволим козлу испортить наш отдых. А коль уж он оказался здесь ― используем как-нибудь в свою пользу.

– В свою пользу? Видеть, как на твоих глазах муж, с которым прожила восемь лет, облизывает другую женщину… сейчас… на публик… сосал ей мочку уха…

– Сосал мочку уха?! ― эхом повторила Лидка; она нахмурилась и приподняла левую бровь. ― А я не заметила…

Я сглотнула, сразу забыв о своих обидах. Мстительный взгляд и, главное, предгрозовая лидкина бровь были мне слишком знакомы: за ними всегда следовала физическая атака на обидчика.

– Лид, обещай: они останутся живы-здоровы!

– Живы ― конечно: у нас же отпуск… А здоровы… Предполагаю: твой успеет обделаться раньше, чем в Таиланд прилетит… ― угрожающе закончила она.

– Обделаться?!..

– Тайского рома хлебнёт, пивком запьёт ― и здравствуй страна слонов и китайского караоке! И прощай, новая любовь. Идём регистрироваться: твой козел со своей… уже дальше потопали. Если захочешь, он тебя даже не увидит.

– Затеряется в тропиках, ящерица зелёная… Ума нет ― во влажные тропики напялить такое платье…

– И я говорю: ящерица зелёная ― длинная, вертлявая, просто тьфу! Видно, ослабел Ромик: на тощеньких потянуло ― с крепенькими, как ты, уже не справляется…

– Интересны происки судьбы: на один рейс в Таиланд…

– «Происки судьбы» зовутся Шуриком: он, видно, всех знакомых в городе обзвонил и горящие туры втюхал. И хорошо! Чую нутром своим: этот отпуск мы на всю жизнь запомним! А моё нутро ещё никогда не подводило… ― многозначительно закончила чревовещательница.

Мы спокойно прошли регистрацию, пробежались по «дьюти фри» и удобно присели в салоне самолета. Волею судьбы, моего бывшего мужа с его новой пассией расположили тремя креслами перед нами. Меня он не увидел, а вот Лидка, как мне кажется, где-то нарочно ему уже подставилась.

– Занервничал Ромик, ― удовлетворённо шепнула подруга. ― Он у тебя всегда зашуганным был. И сейчас проявилась сущность нытика. Помнишь, как завывал, когда у него воспаление лёгких?..

– Когда решил вести здоровый образ жизни?

Ещё бы не помнить свою последнюю надежду сохранить семью! Однажды поутру, очнувшись после очередной разгульной недели, Ромик клятвенно обещал мне: начинает новую жизнь! Бросает бухать, закаляется по Порфирию Иванову… И начал: утренние пробежки, обливания холодной водой, тёртая морковка на завтрак, стакан кефира на ужин… На третье утро новой жизни он решился пройтись босиком по снегу, а уже к середине дня лежал в кровати с высоченной температурой и прощался с жизнью. Тогда-то Лидка, опытная клиническая медсестра, по моей слёзной просьбе приезжала вечерами ставить уколы в его задницу. Всякий раз, когда она, преодолевая себя, свершала акт милосердия, ко мне на кухню из комнаты доносились жалобные завывания… Действительно, нытик! А раньше я как-то не обращала внимание…

Пассажиры сидели на своих местах и самолёт проходил предполётную антикоррозийную обработку, когда мой Ромик вдруг подскочил и бросился в сторону туалета, по ходу объясняясь со стюардессой. Та поначалу пыталась воспрепятствовать движению, но, видимо, смирившись с безысходностью ситуации, открыла ему туалет. Когда же Ромик возвращался в салон, на побледневшем его лице застыло выражение свершившегося несчастья.

Лидка удовлётворенно прошептала:

– Пару-тройку деньков Казанове будет не до медового месяца…

– Колись, сестра! Чо-нить ему сыпанула?

– Колюсь! ― охотно сдалась Лидка, тем более, что ей было самой невтерпёж поделиться искусно проведённой операцией. ― Когда я отправилась попудрить носик, случайно увидела, как за столиком эта парочка кофеёк попивает. Ну попудрила, смотрю: его пассия в очередь в женский туалет встала. Я вышла, а Ромик один сидит в кафешке, скучает. Дай подойду, поздороваюсь. Взяла себе тоже кофеёк в чашечке ― такой же, как у Ромика, и присела за столик. Спросила, как дела, куда летит отдыхать, то-сё!? Он как-то занервничал сразу, когда меня увидел. Потом то и дело в сторону туалета оборачивался, ждал, когда подруга выйдет. Когда в очередной раз отвернулся, я поменяла наши чашки. Попрощалась ― и всё.