Анна Мельдельштейн - О чем ты молчишь?

Перед отъездом из верхнего Хэмптона Амелия не могла выпить, поэтому домой возвращалась трезвая и в слезах. Не из-за тоски по Бену, а из-за безвыходности положения: она вернётся одна в район, где каждая девчонка ждала их расставания; к тому же теперь у неё нет свободных денег, а просить у родителей не хочется; от неё отвернулась лучшая подруга; да, и Амелия просто ненавидела сама себя за случившееся.

Эти две недели были как в тумане. Бен звонил через день, но она не отвечала на его звонки. Поэтому он писал. В сообщениях, конечно, была несусветная чушь и ложные предположения. Их Амелия тоже оставляла без ответов. Рано или поздно расставание этой парочки было неизбежным. Точнее, необъяснимо, почему оно произошло столь поздно. Ведь всё это время Амелия расставляла приоритеты в своей голове, и одного пункта там определённо не было.

Пункта с названием «Бен».

– Доброе утро, Амелия! – радостно пропела Сара, завидев, как та входит в кабинет.

– Ага, привет… – тихо произнесла Амелия, подумав, что психотерапевт не расслышала, она повторила, – привет, Сара!

– Что ж… – Сара начала листать папку Амелии, и достав нужный лист, продолжила, – приступим. У нас был вынужденный перерыв на целый месяц. Ты ведь помнишь правила?

– У меня есть перерыв равный одному месяцу раз в полгода. Верно?

– Надо же! Ты всё прекрасно усвоила. Не подскажешь мне, что повлекло твоё отсутствие в течение нескольких недель? – задав этот вопрос, Сара уставилась на Амелию одновременно с интересом и удивлением.

– Ну, я использовала своё право на каникулы от всей этой психической чуши, поэтому оставшиеся… Хм… 8 месяцев у меня не будет выходных.

– Скажи Амелия оно того стоило?

– У меня всегда есть возможность проигнорировать ваши вопросы и самое главное – я могу часами молчать.

– Оригинально…

– Не жалуюсь на свою социофобию! – задорно ответила она, сделав глоток воды. На самом деле она заприметила цепочку Бена и её снова настигла тошнота. Определенно, дело было не только в цепочке, но и в том, что до того, как превратиться из милой принцессы в стерву, Амелию запирали в туалете и стаскивали с неё одежду. Собственно, чему потом удивляться?

– Давай-ка обсудим случившееся… – чуть было не начала Сара, но её прервал внезапно раздавшийся телефонный звонок, – извини, Амелия, это Чейс.

– Кстати, где он?

Пытаясь вслушаться в разговор Амелия в буквальном смысле, не дышала. Однако Сара говорила так странно, односложно «угу», «конечно», «поняла» и всё в таком стиле. Сделать конкретные выводы, естественно, не получилось.

– На чём мы остановились? – растерянно спросила Сара.

– Я спросила, где Чейс?

– Амелия… Он в клинике. Не хотел тебя беспокоить…

– То есть?

– Ничего серьезного, – устало пробормотала психотерапевт, – перелом ключицы, с операциями точно покончено, осталась реабилитация.

– Боже… Как это произошло? Почему он не позвонил мне? – оторопело вторила она, точно сама не могла поверить в услышанное.

– Вот что… Я напишу тебе адрес, и ты съездишь к Чейсу, навести его, он может и гордый парень, но определенно будет тебе рад. Договорились?

– Да, ладно…

– А теперь перейдем к тому, что действительно имеет значение в данный момент времени. Ты попрощалась с ним?

– Нет, – незамедлительно ответила Амелия.

– Можешь сказать почему?

– Это не мой праздник жизни… – кажется эта фраза входит в привычный обиход.

– Что ты имеешь в виду, Амелия?

– Не я должна его оплакивать. Пускай это делают родственники, невеста и Бог еще знает кто! – к концу своего предложения Амелия внезапно повысила голос на столько, что это могло сойти за крик.

– Не жалеешь об этом?

– Странно, но нет… Многие дни я провела в самой большой церкви Сиднея. Сидела там часами, молилась и ставила свечи. Знаешь, думаю этого достаточно для прощания, так?

– Какие эмоции ты испытывала, находясь там?

– Ровным счетом ничего. Тошнота считается? В юности мне казалось, что, наверное, я люблю его, но я ошибалась… По-своему, конечно, да, но по факту… Я была лошадью, загнанной в вольер, которой нужно было бегать целыми днями по кругу лишь бы не сойти с ума! Я сожалею, что отняла у него эти годы. С другой стороны, стал бы он тем, кем был? Добился бы успехов в спорте? Я не понимаю… Что если всё это произошло по моей вине? Если бы он ушел из спорта гораздо раньше, это могло всё изменить? Любил ли он меня? Я отдаю себе отчет, что без любви меня нельзя было бы вынести… Если только не преследовать какую-то свою выгоду. По большому счету я красива, умна, хоть это и тайна, у меня была популярность и влияние. Я могла вступиться за любого в школе и к нему никогда больше не лезли, ведь со мной не следовало связываться. Сара, взгляни, у меня остались сотни вопросов без ответов… – резко остановилась она на полуслове.

– Прости, мне нужно это сказать: Амелия, а хватит ли твоих слов и действий для прощения? – тихо спросила Сара, наклонившись к ней как можно ближе.

– Я пообещала, что приду к нему… Но…

– Дыши, всё в порядке, мы не торопимся, – попыталась успокоить ее Сара, заметив реакцию Амелии, что вот-вот может вспылить.

– Я не могу, Сара. Не могу! – закричала Амелия, закрывая глаза, чтобы не выдать дрожь в голосе.

Дав пятиминутный перерыв Амелии, Сара направилась в приемную: убедиться, что новенький курьер вовремя привез печенье и кексы. Сегодня Сара выглядела особенно притягательно: темно-зеленое платье чуть выше колен, на одном из которых виделся шрам; длинные сапоги песочного оттенка и бордовый плащ, красующийся на вешалке. К сожалению, чего не скажешь об Амелии: голубая блуза, фиолетовый укороченный пиджак, черные рваные джинсы, подчеркивающие худые длинные ноги, и темно-синие грубые ботинки с мехом. Перерыв был дан, чтобы выдохнуть и собраться с мыслями, однако Амелия вновь и вновь сравнивала себя и Сару, будто это могло что-то прояснить.

– Сразу скажу, я не читала письма, которые ты присылаешь о ваших отношениях, о конфликтах, вообще любых воспоминаниях. Понятия не имею, о чем ты пишешь в них. Мы прочтем твои письма, когда я пойму, что ты готова.

– Ладно… – еле слышно произнесла Амелия.

– Ты всё еще не сняла ту цепочку: белое золото, необычное плетение, выполнена на заказ. Я разбираюсь в психологии, помнишь?

– Да, не было времени купить новую, много работы…

– Работа, ага… – эти слова прозвучали с ноткой недоверия в голосе Сары, но она не подала виду и вновь начала листать записи в карте, – давно эта цепь у тебя?

– Эм… Кажется, лет 8, может 9… В общем Бен подарил мне её на мой крайний совместный день рождение.

– Наверное, это было классное день рождение: тебе 17, подарки, скоро выпускной?