Вадим Пряхин - Собрание сочинений. Том XII

Семеро разгневанных мужчин не торопились уходить из комнаты после пятиминутки. Ибо жаждали наказать свою директрису за несговорчивость.

– Нас много. И мы победим! – передавали они по цепочке полушёпотом друг другу.

– Неужто не сломим всем миром какую-то жирную коротышку? Она наверняка и приёмами-то никакими не владеет…

Через несколько минут боец номер один уже закрыл дверь на ключ; боец номер два встал у окна, чтобы начальница от страха в него сдуру не выбросилась; боец номер три и боец номер четыре встали справа и слева от сидящей за столом дамы; боец номер пять шептал молитву, а боец номер шесть уже давно открыл рот, дабы зачитать суровой начальнице приговор или поставить ей какой-нибудь ультиматум… Ольга Юрьевна неспешно встала из-за стола, тяжёлой борцовской поступью подошла к школьной доске на стене и размашисто написала: «Наказание первое – шлепки по заднице; наказание второе – давление массой; наказание третье – расплющивание по стенке…» Затем она изобразила мелом на доске фамилии своих сотрудников и напротив каждой поставила тире.

– Выбирайте! – буркнула она и засекла время. – Даю ровно десять секунд…

В течение десяти секунд, отведённых юной начальницей на размышление, так ничего и не произошло… Зато ещё через семь секунд бойцы уже лежали «штабелем в крестик» друг на друге, причём самый верхний из них чуть ли не касался своим нижним бюстом красивой, старинной работы люстры тёмно-вишнёвого цвета. Как всё это случилось, никто из присутствующих в кабинете не понял. Возможно, не поняла этого и сама Ольга Юрьевна – слишком уж стремительно всё это произошло (почти по секунде на каждого бойца!) Однако факт остаётся фактом: бунтари лежали в штабеле и жалобно постанывали…

Первым добровольно лёг на тучную ляжку директрисы верхний боец и получил обещанную порцию шлепков по заднице; затем был полностью накрыт и спрессован сдобным телом начальницы следующий сверху боец; далее был изъят из штабеля, удобно уложен на мощные «бугры нежности» Ольги Юрьевны третий боец, причём она резко разбежалась, прислонила его на полсекунды к стене… И уже в следующее мгновение он (боец), стонущий и причитающий, медленно сполз на пол…

«Ну когда же всё это закончится?» – задавала сама себе вопрос и не находила ответа юная начальница, устало потирая занемевшие члены…

А в её красивой светлой головке уже зарождался очередной стишок, который она несколько позже обязательно занесёт в свой дневник:

У Ольги Юрьевны было обыкновение время от времени вызывать своих сотрудников на беседу в кабинетик (так нежно и ласково она величала свой офис), так сказать, тет-а-тет. При этом она не разрешала им рассказывать друг другу, что происходило в кабинетике, то есть как протекала эта приватная беседа.

Однако были случаи, когда до неё доходили сведения, что кто-то кому-то протрепался… Тогда она звонила провинившемуся сотруднику и тихо говорила: «А ну-ка, зайдите ко мне в кабинетик, дорогой мой человек».

Провинившийся «дорогой человек» на ватных полусогнутых ногах входил к начальнице «на ковёр» и ждал, когда ему будет предложено сесть. Ежели садиться не предлагали, то он должен был стоять навытяжку в течение всей беседы.

Постольку-поскольку у нас нет точных и вполне достоверных сведений о беседе суровой начальницы с проказником, то в данном случае придётся ограничиться одной из возможных версий…

ОНА. Вы знали, что я запретила всем сотрудникам рассказывать, что происходит у меня в кабинетике, когда я кого-то вызываю?

ОН. Да, знал…

ОНА. Так в чём же дело? Почему вы осмелились нарушить установленный мною порядок?

ОН. Это произошло как-то непроизвольно, случайно… Так сказать, спонтанно-стохастически…

ОНА. Однако случайные ошибки тоже должны быть наказуемы. Как вы считаете?

ОН. По-видимому, вы правы, Ольга Юрьевна… Как всегда, так сказать…

ОНА. А может, у вас есть какие-то сомнения насчёт моей правоты, то бишь на все случаи жизни? Может, вы будете оспаривать моё преимущество, к примеру, по уму или силе?

Он молчит.

ОНА. Почему же я не слышу ответа?

Он садится без разрешения на стул и сразу же начинает ёрзать на нём, но продолжает молчать.

ОНА. Так, с чего начнём состязание? Насчёт ума или силы?

ОН. По силе, пожалуй… Всё ж таки у меня был когда-то первый разряд по боксу… В полутяжёлой весовой категории…

ОНА. И ты, сморчок-каракатица, хочешь со мной боксировать? И у тебя поднимется рука на даму, и на свою начальницу притом?!

ОН. А почему бы и нет, если дама и начальница этого заслуживает?..

Она неожиданно хватает его за нос и начинает вертеть им (носом) так, что в комнате стоит страшный хруст!

Он глазами, полными слёз, молит о пощаде. Кричать не решается, дабы не быть услышанным сослуживцами. Он, конечно, не догадывается, что они по очереди подглядывают в замочную скважину…

Через несколько минут проказник вылетает из кабинетика, закрывши нос рукой…

Больше в этот день на работе его никто не видел. Снова вышел он на работу (после больничного) только через две недели…

Другой провинившийся сотрудник, который проявил строптивость в кабинетике, долго сидел на работе сгорбившись, с забинтованным ухом. Ещё и через неделю одно ухо (которое было сначала подвергнуто экзекуции, а затем забинтовано) всё ещё оставалось раза в полтора больше другого…

Третий провинившийся писал квартальный отчёт стоя, так как получил от директрисы приличную порцию «горяченьких» по своим мясистым ягодицам…

После нескольких таких разборок в кабинетике тет-а-тет с начальницей все сослуживцы на вопросы: «Кто умнее? Кто сильнее? Кто прекраснее?» без малейшего колебания отвечали (причём после ряда тренировок и хором): «Разумеется, ВЫ, дорогая наша Ольга Юрьевна!!!»