Александр Левковец - Реальность

Галим повернулся к собравшимся на трибунах, обвёл их взглядом и произнёс:

– Горожане! Выносится вопрос об изгнании Дориана из города с предоставлением ему дома, с запретом приближаться к городу ближе, чем на десять километров, а также уезжать в любую другую сторону на то же расстояние, с запретом иметь оружие и организовывать собрания, с запретом управлять транспортом без разрешения города. Также предлагается разместить рядом с его домом надпись о том, кто он такой и почему там проживает, а также обо всех правилах и запретах, которые к нему относятся. Кроме того, видится уместным известить о нашем решении жителей соседних городов и поселений, чтобы они имели о Дориане достоверное представление. Первоначальным сроком изгнания Дориана предлагается определить время в течение двух лет. После этого может быть рассмотрен вопрос о разрешении ему вернуться обратно в город, в том числе исходя из его поведения и из общения с ним на предмет его взглядов.

Старейшина сделал небольшую паузу и сказал:

– Если кто-то имеет возражения, высказывайтесь, пожалуйста! Если высказываний не будет, то решение считается принятым.

Раздалось несколько выкриков типа «Да тут и думать нечего!», «Конечно, гнать его из нашего города!». Но подавляющее большинство людей молчало. Кто-то из собравшихся сидел с лицом, выражающим жажду наказания и уверенность в справедливости такого решения. Кто-то робко озирался по сторонам и, даже если и думал что-то возразить, не решался на это, не чувствуя поддержки окружающих. Пожалуй, только мать Дориана выделялась на общем фоне: она продолжала безудержно плакать.

Галим несколько раз обвёл взглядом трибуны, переглянулся с остальными старейшинами и, как будто от недостатка уверенности взяв короткую паузу, наконец произнёс:

– Решение принято!

Кто-то на трибунах даже захлопал, кто-то злорадно заулюлюкал. Но на лицах большинства сидевших вокруг меня я прочитал печаль и задумчивость.

Галим повернулся к юноше, стоящему посреди площади.

– Дориан, ты сам слышал, что решили твои земляки. Как видишь, вот оно – торжество анархии: непростое решение принято единогласно.

– Торжество толпы! – заорал парень, наверное впервые за всё время собрания потеряв непоколебимый вид и позволив себе сполна проявить эмоции, – Половина дураков, половина трусов! Время ещё покажет, что будущее за нашими идеями!

Некоторые люди на трибунах уже повставали со своих мест, готовясь покинуть амфитеатр. Похоже, что на многих, как бы они не относились к принятому решению, атмосфера собрания произвела удручающее впечатление, и они спешили уйти из этого места. Кто-то отреагировал на яростные выкрики Дориана фразами типа «Да заткнись ты уже», но, повторюсь, большинство людей выглядели задумчивыми и уставшими.

Несколько секунд оглядевшись вокруг, я кивнул сидящим рядом товарищам в знак того, что нам тоже пора уходить. Мы встали и влились в поток людей, покидавших трибуны. С разных сторон можно было услышать обсуждения тем, которые Дориан поднял сегодня в своих речах. И что-то подсказывало мне, что чем дальше горожане будут уходить от амфитеатра, разбиваясь на компании, идя домой или направляясь в трактиры, тем больше будет этих обсуждений.

Я был уверен, что в этот вечер Дориан одержал маленькую победу, одну из тех, которые в будущем сложатся в большой триумф наших идей. И эту победу он одержал словом. Так что спрятанные под нашими одеждами пистолеты были сегодня ни к чему, на первый план вышло оружие совсем иного характера. А ими мы ещё успеем воспользоваться в другой раз.

Естественно, не впятером планировалось осуществление дерзкого замысла, о котором узнала городская общественность. Соратники Дориана были разбиты на несколько групп под предводительством того или иного человека. С каждой группой главарь мятежа контактировал отдельно, вплетая её в свой план. То есть участники одной революционной ячейки ничего не знали о составе других ячеек. Таким образом в случае провала одной группы или предательства кого-то из числа заговорщиков, это не ставило под удар всю организацию целиком.

Дориан был очень умён, горяч и увлечён капиталистическими идеями. Он всем был хорош, кроме одного – слишком молод, чтобы подкрепить революционный огонь в глазах рассудительностью и хладнокровием зрелого человека. Учитывая его ораторские способности, он просто обязан был стать голосом нашего движения. Взять под контроль город – это неплохой результат. Но по-настоящему добиться претворения в жизнь наших замыслов мы могли лишь в том случае, если возьмём под контроль сознание горожан или хотя бы посеем в нём ростки сомнения в правильности сегодняшнего положения вещей. Но как можно было предоставить Дориану трибуну для выступления перед огромным числом людей, да ещё и так, чтобы ему позволили сполна донести все основные тезисы, не прервав раньше времени его возмутительную по меркам большинства горожан речь? И предводитель бунта понял, что наши земляки сами будут готовы выслушать такого оратора, ещё и наверняка захотев задать ему уточняющие вопросы.

Для этого было нужно, чтобы Дориан в качестве провинившегося попал на городское собрание. А характер его проступка должен был быть таким, чтобы по-настоящему взбудоражить всех горожан и привлечь их на трибуны амфитеатра в огромном количестве. Таким образом ячейка, в которую входил Дориан, преследовала одну единственную цель – попадание своего лидера на это собрание. Один человек отвечал за то, чтобы вовремя разыграть из себя предателя и дать городской общественности информацию, заранее подготовленную нами. Другие вместе с Дорианом должны были изобразить сопротивление, когда их попытаются спасти. Двое скрылись, потому что заранее готовились к визиту городских дружинников, один, видимо, сопротивлялся настолько рьяно и убедительно, что получил ранение. Сам Дориан при любом раскладе должен был попасть в руки горожан, потому что это и было целью разыгрываемого перед ними спектакля.

Из уроков истории я помнил, что тот, кто именовался правителем того или иного древнего государства, не всегда являлся лицом, фактически управлявшим страной. Он был своего рода ширмой, красивой обёрткой в глазах подданных, под прикрытием которой истинный властитель мог спокойно вести свою политику, не привлекая к себе излишнего внимания. Для жителей нашего города Дориан стал тем самым ярким предводителем в революционном движении, и они даже не догадывались о том, что вдохновитель мятежа находится среди них, имеет внушительную армию соратников и продолжает пошагово претворять свой план в жизнь.

Этого вдохновителя, то есть меня, звали Дюк. Я знал, как и сам Дориан, что сегодняшнему яростному оратору придётся провести немало времени в своей ссылке, пока мы будем вести агитацию и вербовать новых соратников.