Оксана Демченко - Вошь на гребешке

– Жрать хочу, – Черна оскалилась, ощутила привкус стали на зубах. – Жрать, спать и чесаться. Вдумчиво чесаться обо что-то железное. Хотя нет, железное мне теперь – на два движения.

– Я говорю о важном, – обиделся Бэл.

– Ты врешь себе и мне о пустяках, хотя желал бы спросить, далеко ли я проводила Милену и сильного ли заломала ей буга. Хорошо же, я скажу тебе… что думаю о Тэре и её делах.

– Ты невыносима. Значит, объезженный буг у неё есть. Уже облегчение.

– Сам начал. Знаешь, чем пророки отличаются от прорицателей?

– Она ушла безопасно, по спящим корням, ведь так?

– Не знаешь, – кивнула Черна, отметив растущую послушность тела. Она потянулась, повела плечами и огляделась. – Никто не знает из вас, вальзов севера… пока не попробует. Идем, надо увидеть Тэру. Не желаю следовать её слепым глупостям – вслепую. Пусть хоть что скажет, пока есть время.

– Йонгар прибыл, хозяйка с ним, – Бэл досадливо тряхнул головой и вернулся к главному. – Куда она поехала?

– Что без рудного клинка, что с ним, все одно: ты недотепа, – вздохнула Черна. – Хотел беречь Милену, нечего было слушать приказ Тэры. Ты кто – человек или так, к стеночке прислонился и еле держишься на двух лапках?

– Тэра задумала непонятное, – звенящим от обиды голосом повторил Бэл. – Я тут, потому что должен быть тут и знаю это! Понимаешь? – Он ссутулился и оперся на стену. – И там тоже должен быть. Почему у тебя все просто, а прочие, вроде меня, постоянно топчутся на распутье?

– Дались вам тропы и дороги. Бегай по лесу напрямки, как я, – заржала Черна.

От избытка радости обретения единства с рудным крапом она хлопнула приятеля по плечу… И виновато отдернула руку: Бэл пролетел через весь зал и кое-как успел извернуться, чтобы встретить стену хотя бы не лицом.

– Прости.

– Уже не хочу мечтать об участи анга! И с чего мне взбрело в голову, что важно быть тут и стоять за твоей спиной? – Простонал Бэл, с трудом поднимаясь на ноги и щупая плечо, – бедный наш Руннар.

– Может, ты и научишься бегать напрямки, – заподозрила Черна, рассматривая свою руку, отливающую в слабом подвальном свете синевато-серым узором вареной рудной крови. – Не зашибла?

– Нет. Ты хоть понимаешь, что вопрос довольно… обидный?

Черна отвернулась, в несколько прыжков добралась до лестницы, слушая тихий, едва различимый уху шелест собственных стоп. Кованые перила в два пальца толщиной были сильно попорчены на пяти нижних прутьях: те, кто получал доспех в этом зале, не всегда могли сразу поверить в обретенное и усмирить детский восторг своего временного, поверхностного всемогущества. Вязали прутья бантами, плели косичками. Хотя они врастали не в рудный крап, а во что-то попроще.

– Ковать не могут, зато уродовать мастера, – пожурила недорослей Черна.

Остановилась и занялась бездельем. Выправила знакомый излом ковки, собственную памятную глупость пятилетней давности. И затем – чужие глупости с перилами, одну за другой. От соприкосновения с рудным крапом металл вроде бы оживал, делался податлив и пластичен. От трения грелся при надобности. На короткий нажим отвечал звоном, сбрасывал окалину, гордясь обновленной полировкой. От бестолкового, но притягательного занятия Черна едва уговорила себя оторваться: нет времени. Она взбежала по ступеням до главного коридора. Дождалась Бэла и приняла из его рук просторный плащ. Выслушала: оказывается, Тэра не велела при госте появляться так, чтобы он смог опознать.

Не оспаривая очередную прихоть прорицательницы, Черна набросила плащ, поправила капюшон и надвинула ниже. Серый пух дуффа колыхнулся, расправляя ворсинки, застрекотал синеватыми искорками. Испустил первую волну тумана, пахнущего дождливым летним вечером. Кожный зуд сгинул, само ощущение доспеха тоже пропало, словно высвободив тело.

Гибкой походкой Милены, помимо собственной воли охотящейся на очередного недотепу, Черна прошествовала к дверям главного зала.

– Я занята, если это тебе интересно, – насмешливо сообщила Тэра, едва образовалась самая малая щель и звуки из зала смогли добраться до слуха тех, кто пока что остается в коридоре. – Дозволяю войти, всяко уж быстрее ответить на глупый вопрос, чем выставлять тебя прочь умными способами.

Черна сделала три шага вперед и поклонилась, не поднимая капюшон. Йонгар – он сидел в кресле рядом с хозяйкой, Черна видела из-под края капюшона добротные сапоги – охнул и закашлялся, путаясь в вопросах и догадках, как в гибельной паутине. От себя ни у кого нет защиты, вот уж – истина. Чужой замку Тэры вальз именно теперь боролся с непосильным врагом – сомнением. Первая дама севера пристально наблюдала его лицо – а зачем еще она допустила бы в зал ученицу, прервав беседу с гостем?

– Вопрос я знаю, чего уж там, – сполна изучив недоумение собеседника, проворковала Тэра. —Ты права в одном, а именно: у меня нет ответа. Но решение искать ответ в безответности и есть путь… напрямки, как сказала бы ты. Мой выбор дорого обойдется и породит массу ошибок. Но пусть так! Он закроет старые счета и преумножит новые, чего я и желаю. Не буду обсуждать и отменять того, что в моем праве. Да, действуем вслепую. Да, мне не жаль тебя… никого не жаль. Помнишь грибницу? Именно тогда я сказала важное. Ты была в гневе, слова должны были впечататься, оставив глубокий шрам… Поройся в чулане своей нелепой памяти, где пустякам уделено больше места, чем иному, жизненно важному. Пошла прочь, это все.

Черна склонилась, медленно и красиво выпрямилась, отвернулась и двинулась к порогу мелкими незаметными шагами, позволяющими со стороны заподозрить – она плывет. Йонгар поперхнулся и сипло спросил, отбросив всякую вежливость вальзов, предпочитающих не лезть в чужие дела и тем более не выказывать свою неосведомленность:

– Это… кто?

– Ученица, – излишне коротко ответила Тэра. – Вы не передумали? Оказывая содействие нам, вы ставите под угрозу многое для себя и запада.

– Мой отец жил в мире твердых форм и надежных якорей 59 59 Если вы способны однозначно вычислить расстояние от точки А до точки Б и оно неизменно – у вас в мире стоит крепкий пространственный якорь. Если время течет равномерно, снова наблюдаем признак якорения. Изменчивость – главное свойство природы Нитля. Многих оно раздражает. Но Нитль вовсе не прочь открыть границы и отпустить недовольных восвояси. Миру с характером требуются люди без предрассудков. , – голос Йонгара более не выдавал его подлинных чувств, звучал свободно и уверенно. – Я знаю о таком порядке вещей достаточно, чтобы понимать свой выбор и действовать… не вслепую. Но я готов дать более надежные основания для доверия, если получу ответ на первый свой вопрос. О происхождении Руннара.