Оксана Демченко - Вошь на гребешке

Он и сам смотрел тупые сериалы. Все смотрели их и смотрят… Жрут ужин, запивают пивасиком, развалившись на диванах и в креслах, выпятив городское рыхлое пузо. Обыватели щурятся в теплом свете домашних ламп, за железными дверями. Рыгают, на ощупь разыскивают сигареты – и безразлично наблюдают за смертью на экране. Так себе трэш, снят без азарта, да и крови маловато. Скучно, когда валят тупых лохов. Не страшно, не интересно, не ново. К бытовой чернухе зрителя приучили. И каждый в душе рад своей роли наблюдателя: он-то сидит живой, пивко тянет – значит, не лох…

Жизнь не пронеслась перед взглядом, как того требовали каноны последнего мига. Жизнь вырвалась из бессильного тела вместе с отчаянным, звериным криком.

В туго забитых ватой ужаса ушах хрустнуло, словно крик пробил некий барьер Тусклый. плафон неба лопнул подъездным светильником, изуродованным вандалами. Синяя сеть трещин оплела небо, под ногами шевельнулась почва, задрожала и заворочалась. Она стала чем-то вроде рыбы-кита из сказки, она проснулась и норовила стряхнуть людские постройки со своей спины.

Крик иссяк, в безвоздушной немоте страх сделался еще безграничнее. Легкие были сжаты полным выдохом. Влад ловил ртом воздух – и не мог протолкнуть в горло. Сквозь синие кромки осколков разбитого неба вниз, на городскую свалку, ползли хлысты смерчей, сплетались в единый ураган. Вот сорвался с цепи бешеный ветер, наотмашь ударил, взвыл, вымораживая душу – он был наполнен страхом, этот внезапный ветер, он сек кожу и прокалывал спину иглами ужаса.

Черный человек отвлекся от своей неподвижной мишени, изучил небесный катаклизм с несуетливостью профессионала, прикидывающего, не затронет ли локальный «конец света» его имущество, а если затронет, будет ли полным страховое покрытие. Свое спокойствие мужчина подрастратил, когда воронка смерча раскрылась слоновьим хоботом и выплюнула нечто огромное, буйное и когтистое. Не тратя времени на ругань, «не лох» нацелил длинное дуло на опасного врага – и всадил в глаз сталистого оттенка три пули, одну за одной.

Тварь, для которой не смог бы подобрать годное описание ни один зоолог, мгновенно ощетинилась дикобразьими иглами чудовищной длины, теряя первичное и смутное сходство с тираннозавром. Глаз, словив три пули, даже не сморгнул, не заметил соринок. Зато пасть вдруг оказалась рядом, клацнула светящимися зубами!

Ноги черного человека остались стоять на прежнем месте, обрывки брюк еще ползли вниз от коленей, выше которых уже не было ничего.

Влад отчетливо разобрал короткий смешок, совершенно неуместный здесь, азартный. На шее твари – если это было шеей – почудилось висящее пиявкой гибкое тело. Человечье? – подумал Влад.

Глаз чудовища блеснул рядом, зубы ощерились у самого лица – и мир распался.

Спайка, область близ грани миров

– Тэра – прорицательница, и уже потому надо было слушать её, а она твердила изо дня в день, что я дура, не владеющая собой 70 70 Умение контролировать и понимать себя вплоть до подсознания – обязанность взрослого вальза или анга. И это понятно: если ты опаснее атомной бомбы по потенциальной способности к разрушению, «красная кнопка» не может приводиться в действие любой истерикой. Так что грубоватое определение «обезьяна с гранатой» в отношении Милены, например, не отражает и десятой доли её потенциальной опасности для мира в целом и замка Файен в частности. Все это Тэра Ариана понимала, но даже так – приютила «бомбу» и назвала ученицей. . Все, что я делаю, не по воле ума творится, – стонала Милена, из последних сил цепляясь за реальность.

Были бы руки, цепляться оказалось бы проще. Но треклятая спайка вывернула и выкрутила все так, что теперь сложно сообразить, что это такое – руки – и как ими пользоваться. Хорошо уже то, что дар вальза наконец проснулся полно, ярко. Дар без участия сознания создал наименьшую возможную, но все же пока достаточную защиту для сущности. Глубокая, острая спайка миновала пик развития и распадалась, но пока она еще могла утащить Милену в никуда, смять окончательно, изуродовать или же… Захотелось скрипнуть зубами и зажмуриться. Но пришлось всего-то строго-настрого запретить себе воображать, что способно сотворить миротрясение, хаотично сопрягая слои реальности.

– Осмотрюсь, – посоветовала себе Милена.

Чужой мир был, это она поняла сразу, весьма далек от смежных с Нитлем и даже дальних, смутно знакомых по детству: тех, куда из родного леса вели мягкие перегибы коренных складок.

– Плоскость, чер её раздери, – обреченно признала Милена, старательно убеждая себя, что сама она существует, что она говорит. Что владеет памятью и рассудком. – Ну как есть – плоскость… вот занесло!

Рассвет в новом мире был ленив и сер. Он кое-как подпирал тяжеленные тучи соломинками лучей. Эти жалкие подпорки просыпались с небес сквозь щели облачности. Милена старательно представила, как она вздыхает и поводит плечами. При таких плечах и такой шее – ей шло это движение. Ей все шло, чего уж… было дело, было и тело.

Рядом, ощутимые и понятные, легко поддающиеся наблюдению, копошились жители плоскости. Они вели себя вполне предсказуемо. Первыми попали в поле наблюдения те, кто невольно спровоцировал резонансный эффект, столь важный для создания слабины в защите Руннара. Эти людишки довели до панического расслоения тела и души соплеменника. Сперва Милена сочла их местными ангами, но сразу передумала. То был жалкий сброд. Руннар, пусть и мелькнувший на краткий миг, оказался им не по силам: один недоумок сдох, а уцелевшие сбежали без оглядки.

Довольно долго, если верить изрядно сбоящему ощущению времени, Милена боролась с остаточными завихрениями рассасывавшейся спайки, утверждаясь в реальности. Было пока что не важно, что это за мир, главное – не провалиться еще глубже, в черное ничто! Пока буря длилась, было не до изучения окрестностей. Но позже, позволив себе обрести надежду на лучший исход, Милена огляделась – важно помнить навык тела, даже не имея пока что такового.

Местные трусоватые недоумки прекратили паниковать, сопеть и судорожно лапать оружие. Кто-то, главный в их жизни, был вроде хозяина 71 71 Много раз упомянутое понятие хозяин, как уже понятно, имеет весьма разные толкования в Нитле и на Земле. Исподники вкладывают в это слово смысл, близкий к земному. Сейчас Милена имела в виду его же. . Что-то их держало, пусть на шеях и не видать ошейников… Ради дел хозяина его людишки вернулись, переборов ужас. Огляделись, постепенно обнаглели, потоптались возле неподвижного тела того, кто расслоился. Подобрали нечто важное и снова сбежали: издали потянулось новое сборище местных, тесно упиханных в самоходные повозки, выштампованные из мертвого железа.