Елена Леонтьева - Частная практика. Психологический роман

Мать, несмотря на пенсионный возраст, продолжала, как и в детстве Натали, много и тяжело работать в государственной медицине. Острые кардиологические больные требовали к себе полного внимания, и Натали отчаялась получить хоть что-то для себя и своих детей. Разговоры с матерью стали обменом ничего не значащей информацией. Мама понятия не имела о хаосе, творящемся в личной жизни дочери. Впрочем, личная жизнь Натали никогда ее не интересовала. Натали не понимала, почему родители, которые считают своим долгом научить детей есть, ходить, писать, читать, соблюдать правила дорожного движения, одеваться и вежливо разговаривать, не считают своим долгом передачу опыта о чувственной сфере жизни. Мама никогда не говорила с Натали про чувства. Если бы Натали не была уверена, что мама ее родила, она бы сомневалась, что мама вообще когда-нибудь общалась с мужчинами.

Подтвердив материнские подозрения в распутстве, Натали рано стала матерью. Дочь, рожденная в любовной истории юности, в стыдном «тренировочном» браке, несравненная Вера Гроза быстро взрослела, обогнав Натали в размере груди, росте и жажде жизни. Натали узнавала в дочке себя и мучилась старыми, не прощенными грехами. Много чего хотелось рассказать Косулину. Но не сразу. Все скелеты не поместились бы в кабинете.

Белых лебедей тем временем пришла кормить старая неопрятная женщина, любящая животных больше, чем людей. Людей она проклинала, с животными делилась последним. Лебеди вытягивали свои толстые змеиные шеи за хлебным угощением, и один кусал другого, отталкивая от летящих кусочков черствого хлеба.

– Кусается самец, – подумала Натали.

Восхищение моногамией лебедей сменилось отвращением к их алчной прожорливости. Последнее время ее часто тошнит, и она не беременна. Косулин уверяет, что восстановление функции отвращения – большой шаг к возвращению покоя в душе. Добавлял, что самое время курить меньше или перестать вообще. Натали удивлялась – действительно, сигареты стали на вкус противнее прежнего во сто крат.

Скоропостижная поездка в Грецию на загадочный остров Эгина стала настоящим подарком судьбы. Молодой иконописец с нелепым именем Дионисий Иванов уговаривал Натали заняться продажей его шедевров. Писанный топорно Христос в майке с надписью «Вперед!» произвел впечатление на важном арт-салоне, после которого художник нетерпеливо ждал успеха. Натали смотрела на Дионисия Иванова с недоверием, никак не понимая, что им движет – благая мысль создания неканонической современной иконы или банальное желание коммерческого успеха. Она внимательно рассматривала быстро пьянеющего Дионисия, пытаясь разглядеть его истинную художественную суть, но та не разглядывалась. И вдруг Дионисий Иванов предложил свозить его картины в Грецию, в одну афинскую галерею, прочесть там лекцию об иконе как перспективном жанре современного искусства и заодно подумать о более тесном сотрудничестве. Расходы пополам.

Возможность сбежать из школьной Москвы, готовой уже к плановой осенней депрессии, бросить семью, заказчиков и любовника – прельщала невероятно. Опустошенная эмоциями, Натали злилась и отчаивалась, но плотный график не позволял расклеиться. Даже эмоциональные срывы приходилось планировать. Намекнула «этому», что рада была бы видеть его, плавающим рядом в полосато-фиолетовом Эгейском море. Сделал вид, что намека не понял.

Муж утомлял ревностью и нытьем. Только Косулин был настроен позитивно и поддержал идею греческого побега. Натали, выйдя от психолога, пошла и купила билет на самолет, поставив всех перед фактом. Муж противно гундел про школьное расписание, дочь возмущалась, не понимая, зачем мамочке нужно продавать картины в Греции. Только Алеша был счастлив от обещания привезти из Греции леденец на палочке.

Натали всегда чувствовала вину, когда оставляла семью без теплого крылышка. Хорошая мать должна любить свою семью с утра до вечера и заботиться о ней с вечера до утра. Сия теория утвердилась по причине отсутствия у нее самой такого опыта. В детстве почти все время была одна, мама часто брала в больнице дежурства. Соседка, милая женщина, снабжала Натали книгами. Вместо сказок рассказывала мифы и легенды Древней Греции, что на впечатлительную Наташеньку очень влияло. Среди друзей детства оказывались древние боги. И даже первая влюбленность случилась в блистательного Гектора, героя «Илиады», впрочем, убитого Ахиллом. Всегда ее тянуло к неудачникам! Выбор профессии искусствоведа стал ясен класса с седьмого. Мама была ни за, ни против. Но изобразительное искусство, которым дочь зарабатывала на жизнь, было от ее жизни непоправимо далеко.

Постепенно в ходе терапии у Натали сформировалось представление о важной точке отсчета, которой являлся для нее жизненный путь матери. Косулин, поглаживая свою шоколадную бороду, ладно объяснял, что у женщин есть всего два пути в жизни: быть как мать и не быть как мать. Натали всегда хотелось идти по второму. В юности любая похожесть на мать вызывала отвращение, а после тридцати, когда эта схожесть стала обнаруживаться часто и неожиданно, Натали стала об этом думать. Муж подливал масла в огонь, приговаривая, поджав губы и обвиняя в эгоизме, – «ты стала как твоя мама».

Все чаще, ссорясь с дочерью, она краем глаза улавливала в своих интонациях жестокие нотки, которые так ранили ее в детстве. Сокрытой частью души она безмолвно кивала дочери: «Детка, прости, я знаю, как быть сейчас на твоем месте». Мучилась виной и раздумьями о том, что ей удалось стать такой же плохой матерью, как ее собственная.

Однажды на терапии осознала, что жестка с дочерью только потому, что ожидает от нее осуждения, подобного тому, которое чувствовала к своей матери в подростковом возрасте и позже. Она осуждала мать за то, что та прервала отношения с отцом, что гордость оказалась важнее интересов дочери. Косулин объяснял, что она использует проекцию (базовый психологический механизм), согласно которому бессознательно ждет от своей дочери того, что сама испытывала к матери. Будто пришла ее очередь быть наказанной. И злится на дочь заранее. Возможно, напрасно.

Косулин был уверен в том, что, только признав в матери независимое человеческое существо, со своим отдельным безумием, которое нельзя вылечить, можно выйти из матрицы двух путей и идти по третьему – своему собственному. Впрочем, добавлял, что задача сложная и удается единицам. Большинство до глубокой старости не желает видеть в матери ограничения, присущие всем людям, зависая навсегда в обиженной детской надежде на то, что где-то в этом мире живут матери «получше», но именно им не повезло их встретить. Или пытаются «вылечить» мать, сделать ее счастливой, разочаровываясь от стабильных неудач и неблагодарности. Каждый должен лечиться на собственном опыте – психолог был непоколебим.