Эвелина Телякова - Красный Лёд

И опять он старательно делал вид, что не замечал Серафиму. Они оба вынуждены играть по правилам… правилам ее мужа.

«Мы, как овцы, смиренно идущие на заклание!» – сердито взглянула на любовника Серафима.

За соседним столом Глеб оживленно переговаривался с широкоплечим кавказцем. Тот больше напоминал профессионального борца, однако, судя по всему, являлся переводчиком и руководителем делегации итальянцев.

«Интересно, как они отыскали проводника, говорящего по-итальянски?»

За «русским» столом мужчины рассуждали и спорили о деревянном укреплении в лесу. Сима попыталась уловить линию разговора.

– …Бросок оставляешь прямо так, не замазываешь!

– Не, надо смолой! А если дождь?

– Говорят тебе…

– А вы знали, что деревянная стена толщиной в тридцать сантиметров может защитить от излучения при ядерном взрыве? – громко объявила она.

Все разом обернулись. На лицах изображалось крайнее удивление. Словно домашняя кошка вдруг заговорила на человеческом языке. Потом один прыснул в кулак, и вся компания дружно рассмеялась. Все это… потому что она сморозила какую-то чушь. Даже Сергей озадаченно поднял брови.

Глеб смерил жену неодобрительный глазом.

«Гоблин!» – выругалась она про себя, обращаясь к ненавистному мужу.

Сделав над собой усилие и запихав в себя несколько долек золотистого обжаренного картофеля с зеленью, Сима уже не чувствовала голода… как, впрочем, и желания оставаться внизу с общей компанией. Среди этих людей ей было очень одиноко.

– Ты чего кислая такая? – обратился к ней первый помощник.

Серафима ощутила, как разглаживается переносица. Значит, она давно сидела, нахмурившись, обнажая мрачный настрой.

– Я… я не знаю. Устала, наверное, – произнесла она, чувствуя неловкость.

– Понятно, – не поверил Андрей.

– Мне неуютно здесь. Все какие-то чужие, – призналась она. – Никто не хочет со мной разговаривать.

– Это неправда! Попробуй сама начать беседовать!

– Уже пробовала!

– Да, твоя блестящая реплика… оказалась очень кстати! – его рот скривился в усмешке.

– Ну тебя! – обиженно отмахнулась девчонка. – Не стану я себя навязывать! И говорить больше не хочу!

– Даже со мной?

Сима вновь уловила теплый блеск во взгляде Андрея. Видимо, Глеб ничего ему не сказал, раз его друг присел рядом.

Хотя этот мужчина был совсем не в ее вкусе: заурядное простое лицо, слишком неуклюжие черты лица, толстая шея – однако он заговорил с ней, поддержал, и она была ему благодарна за это.

– Тебе налить? – Андрей показал на кувшин с настойкой.

– Да, интересно попробовать.

Беседа складывалась непринужденно. Он задавал вопросы, она рассказывала про себя.

– Забавная история! – заключил Андрей после ее монолога. – А ты необычная девушка.

– Предпочитаешь обычных?

– Нет. Я просто не думал, что ты бываешь такой.

– Какой? – Сима изобразила саму невинность. Ей страшно хотелось узнать, что он имеет ввиду.

Он как-то странно посмотрел на нее.

– Ну… – он осекся. – М-м-м… Забавной! – нашелся мужчина.

– А, – разочарованно протянула она.

– С тобой, оказывается, вовсе не скучно.

– Ну, ты же хотел поговорить, – девушка снова ему обворожительно улыбнулась.

Громкий оклик раздался из-за спины. Глеб позвал своего помощника.

«У-у-у! Это он специально!» – Серафима пилила глазами супруга.

Сима предполагала, что Андрея приглашали присоединиться к беседе с итальянцами. Она ошиблась. Неожиданно соседний стол зашевелился – вторая команда расчищала веранду от мебели.

– Что они делают? – обернулась к альпинистам девушка.

Остальные, как и она, с любопытством наблюдали за слаженными действиями иностранцев.

Серафима вслушивалась в отрывочные английские фразы, но едва ли могла перевести пару слов – чужой язык всегда давался ей с огромным трудом, как в университете, так и в школе. Надежда что-либо понять быстро утратила смысл.

Когда внезапно исчезнувший Андрей появился с рыжей гитарой и губной гармошкой в зубах, стало ясно, что гости из Италии привыкли отдыхать, танцуя.

Итальянский гитарист ловко перебирал струны, заставляя маленькую пеструю гитару сладко петь под его смуглыми руками. Тут же хриплая губная гармонь, оживающая в ироничных губах Андрея, изо всех своих сил норовила отобрать право соло. Где и как помощник научился мастерски импровизировать, никто точно не знал, однако дуэт русского и итальянца получался удивительно слаженным.

Сима окончательно выдохлась, отплясав одиннадцатый по счету танец с очередным Антонио или Гаспаро. Наталья и две другие девушки-официантки полевого ресторанчика тоже силились отдышаться после бойкого сальтарелло – так, кажется, называлась композиция.

– And now let me show you how to dance in my homeland, – громко провозгласил жилистый кавказец и принялся давать инструкции музыкантам.

– Что он сказал? – попросила перевести Сима немолодого альпиниста, Игоря, сидящего к ней ближе всех.

– Он исполнит танец своего народа.

Мужчина застучал ступнями до доскам, и народ дружно захлопал, одобряя представленное.

«Эхха!» – кричал он в сотый раз, меняя направление и подскакивая на месте.

Горец вытянулся в струну, и танец кончился. Раздались дружные аплодисменты.

– Можно мне попробовать? Я тоже хочу станцевать! – Сима вскочила со скамьи, и шагнула к центру зала. – Можно я исполню танец?

Она сама не поняла, зачем она это делает. Она со школы не занималась. У нее ничего не получится!

– Андрей, переведите кто-нибудь, что сейчас будет Русский танец!

– Тебе кадриль или камаринскую? – раздался насмешливый голос из зала.

Отовсюду послышался уничтожающий смех.

– Эй, Серафима! – полушепотом подозвал ее первый помощник. – Что ты задумала?

Не было времени объяснять.

– Ты же можешь что-нибудь из народного? Сначала медленное, потом поприбавь! – она не собиралась больше отступать от себя.

Девушка сбросила толстокожие кроссовки и осталась босиком, не считая тонких светлых носков. В лосинах и в поношенной мужской футболке она застыла посреди веранды сельского ресторана, готовая в любой момент вступить в такт музыки.

Вероятно, Андрей растерялся и не знал, как начать, потому что тишина затянулась, и люди начали терять остатки терпения.

«Нет, я должна это сделать! Иначе окончательно перестану верить в себя! Ну давай же, Андрей! Где ты там?!»

Вопреки неверию зрителей, губная гармошка подала-таки голос, и незнакомая томная мелодия наполнила импровизированный концертный зал. Невозможно было определить, чем именно вдохновлялся гармонист, на ходу сплетая пряжу мелодичного полотна. Напев слегка напоминал русскую народную «Березку», но музыкальный лад постоянно трансформировался, сдвигаясь то в одну тональность, то в другую.