Эвелина Телякова - Красный Лёд

Серафима молчала.

– Мы оба знаем ответ. Поэтому хватит громких заявлений и начинай паковать вещи. По ночам у подножья Белухи дуют холодные ветры.

Он размозжил тонкую скорлупу ее хрупкой мечты о самостоятельности. Она оказалась не готова к разводу, и отчаянно винила его в своих бедах. Ей хотелось, чтобы он был виновен. Он с легкостью разрушил ее аргументы, распотрошил ее планы и высмеял чувства. Теперь ей действительно не извернуться, не выкрутиться, не сбежать. Ее жизнь оказалась крепко завязана на этом мужчине. Он буквально прижал ее к стенке: грозился лишить жилья и работы. Работа для нее была чуть ли не всем, что у нее оставалось. Ей доверили самостоятельно вести колонку статей об искусстве. Она не могла позволить себе потерять место в редакции.

Ее муж, тряпка – в чем она так убеждала себя последние месяцы – неожиданно поставил ее на колени. Главное, не расплакаться сейчас перед ним, не показать, что напугана его вспышкой презрения, отстраненной безжалостностью и грядущими испытаниями, с которыми ей, прежде никогда не покидавшей цивилизации, придется столкнуться в царстве шлифованных метелями ледников.

Она жаждала отомстить ему за унижение и, одновременно, боялась лететь в сибирскую глушь. В новостных лентах ей нередко попадались на глаза статьи о туристах, которым не повезло: одни ломают ноги и руки, другие остаются во льдах навсегда. Некоторым не суждено вернуться домой. Их не найдут и не похоронят.

Человек бессилен против стихии, если она задумывает недоброе.

«Затерялся в лесу», «Оступился в болотной топи»… «Оборвался канат», «примерз карабин»…

Она сотни раз читала сводки пропавших, не вернувшихся с турпоходов, каждый раз опасаясь наткнуться на фамилию мужа.

Она стала ненавидеть горы.

Точно экзотические любовницы, они увлекали законных мужей далеко от семьи. Обнимали их ветрами под самым небом, целовали их простывшие губы снежинками, забирали себе еще горячее тело, навсегда отнимали и облюбовывали.

Не стоило ехать. Все кричало в ней об опасности… Но муж непреклонен.

Как-то внезапно в голове само собой продекламировалось:

Серафима одернула себя: «Какой дурацкий стишок!»

Ей ничего не осталось, как примириться с реальностью и начать собирать теплые вещи.

♫♫ гр. «Imagine Dragons» – Battle Cry

– Эй, куда ты меня ведешь? – спрашиваю я ее.

Она выглядит слегка смущенной, но все-таки продолжает тащить меня по ночным закоулкам.

– Может, вернемся? Это не самый безопасный район для прогулок в полночь.

– Верь мне! – ее рука крепко сжимает мою.

Чувствую, как мой шаг ускорился. Она почти бежит.

От нетерпения? Или ей тоже не по себе?

– Все, стой! Уже не смешно! – мое терпение лопается. Мы виляем между старыми автомобильными гаражами более получаса, а она не сказала ни слова о том, куда мы спешим.

– Метров сто еще. За следующим поворотом! Обещаю: тебе понравится! – буквально взмаливается она, видя, что я не намерен двигаться с места. – Пожалуйста!

Всматриваюсь в ее милое личико.

Я все еще не привык к своему изъяну. Приходится неотрывно глядеть, чтобы не упустить детали. Обычно пристальный немигающий взор нервирует моих собеседников. Наверное, я похож на Франкенштейна.

Не представляю, о чем она думает, когда смотрит на меня… с восхищением. Стесняется, опускает глаза, но я все равно ловлю этот взгляд.

Наше первое настоящее свидание, не считая коротких, но врезавшихся в память нечаянных встреч.

Позвонила сама, назначила время.

Согласился.

Что я делаю с ней? Сколько ей лет? Второкурсница… Вчерашняя школьница! Как же меня угораздило поддаться искушению? Опасному и, одновременно, сладкому…

Ее светлые глаза чаруют. Мягкие, распахнутые, доверчивые.

Нет, я совсем себе не удивляюсь! Ничего не могу с собой поделать рядом с такой красотой. И не жалею!

Она молода, импульсивна и очень амбициозна. Порой слишком самоуверенна на поворотах. В этом возрасте кажется, что весь мир у твоих ног.

Со мной так и было: отправился покорять Казбек в одиночку. Мне едва минуло восемнадцать.

Восемнадцать… двадцать лет – это время безрассудных поступков.

Меня остановили тогда. Мой тренер-отец крепко всыпал мне за ребячество.

Знаю: он испугался за сына. Однако знаю еще кое-что: он отсрочил мое восхождение, и, тем самым, лишил шанса на мировой рекорд.

Как мне хочется, чтобы ей не пришлось обуздывать себя. Она так хороша в своем горячем нетерпении! Все эмоции выплескиваются через край жгучей лавой. С ней мне кажется, что я понемногу оттаиваю после самой холодной ночи в моей жизни на высоте семь с половиной тысяч роковых метров.

Потрясающая девушка!

– Хорошо!

Я бесстрашно сдаюсь на милость красоте, и вижу, как она улыбается мне в знак искреннейшей благодарности.

Мы бежим к освещенному подъезду, переливающемуся разноцветными неоновыми огнями.

Я застываю на миг в замешательстве.

– Ты хочешь, чтоб мы вошли туда?

– Да, конечно! – она светится от предвкушения поразить меня. – Сегодня здесь играют «Северные Драконы»! Мне сказали, что ты обожаешь их музыку, – она уже достает из сумочки два приглашения и протягивает их громиле-охраннику.

– Вот дьявол! – чертыхаюсь я еле слышно.

Она оборачивается на меня удивленно. Наверное, все-таки расслышала.

– Тебе… не… нравится? – почти обречено выговаривает она.

Вижу, как тухнет в глазах радостный блеск отчаянного восторга. Уголки губ поникли, на лице – отпечаток смущения и стыда.

Я сразу понимаю, о чем она думает.

– Нет, ты не правильно поняла! – хочу прервать ее пытки. – Я действительно люблю их музыку! Дело вовсе не в группе!

– Дело во мне?

– Нет, глупая! Ты… нравишься… мне, – бросаюсь я красивыми словами прямо здесь, на пороге бара, на глазах у вышибалы. Но ее это успокаивает.

– Здесь раньше работал один человек, с которым мне лучше не встречаться, – объясняю я.

Она уже хочет задать вопрос.

– Это долгая история, – сразу пресекаю ее любопытство, – и не самая приятная для обсуждения.

Она кивает. Поняла.

Секунда. Нужно принять решение.

Я не знаю, как ей удалось достать «ви-ай-пи» -приглашения, но наверняка они ей дались нелегко.

Живое исполнение «Драконов»… Кажется, я влюбляюсь в эту малышку!

– Идем! – я беру ее за руку. – Жизнь без риска – не жизнь!

В тесном помещении людно. На сцене «жжет» молодая неизвестная группа – разогревает толпу. Главных звезд еще нигде не видно. На вечеринке кутит добрая сотня человек. Внешне обстановка выглядит грошовой: кресла, публика, музыканты. Как в любой другой забегаловке. Но только не в этом баре. За обманчивой дешевизной скрывается выдержанный, как односолодовый скотч, чистейший андеграунд.