Александрос Бурджанадзе - Пасынки отца народов. Какого цвета любовь? Квадрология. Книга третья

– Садись, Лазариди! Я тебе натягиваю «четвёрку». Считай – это подарок. Сядь, сядь на место!

– Алина Николаевна, пожалуйста, не ставьте мне вообще ничего! У меня уже и так много «четвёрок»! Я до конца четверти не успею их исправить! Можно, я на следующем уроке всё снова отвечу?

– Что значит «не ставьте»?! – Белкина удивлялась так искренне, так по-детски доверчиво, словно кто-то неожиданно признавался ей в любви, и она просто не верила своему счастью. – Это что ж, я тобой одной должна заниматься на каждом уроке? – Тоненький голосок Белкиной становился ещё тоньше и переходил в третью октаву. – «Четвёрка» хорошая оценка!

– Но меня ж дома убьют! Можно, я всё снова выучу и отвечу хоть после уроков? Хотите, даже несколько уроков сразу!

– Надоели мне ваши «завтраки»! «Четыре» ей не нравится! А кто сказал, что у тебя должно быть «пять»?! Если б у всех были только «пятёрки», то зачем тогда пятибалльная система оценок? Давайте поставим всем «пятёрки» и разойдёмся!

Белкина, страшно довольная собой, и в особенности своим содержательным монологом, резко разворачивалась на каблуках спиной к Аделаиде и уходила в сторону доски. Вот так сзади, в накинутом на плечи суконном пиджаке, она ещё сильней напоминала тощей спиной непоколебимую комиссаршу, командующую расстрелом, из какого-то фильма о войне, где «белые» стреляли в «красных», а «красные» в «белых».

Но вот, как-то раз Алина Николаевна на радость всего класса внезапно заболела. ОРЗ – это кашель, чихание, насморк и плохое настроение. Диагноз вполне позволял отлежаться дома несколько дней. Как ни странно для «комиссарши», ни при какой погоде не покидавшей свой пост, Белкина на этот раз «больничный» всё-таки взяла.

– Почему сегодня так рано? – Спросила мама, не отрываясь от замечательной «Семьи и школы».

– Нас раньше отпустили, химии не было, – Аделаида снимала с распухших ног туфли. К концу занятий от сиденья в классе ноги всегда отекали и ныли. Они становились похожими на подушечки. Аделаида с нескрываемым удовольствием поставила ногу прямо на холодный пол.

– Не стой босиком! Тапочки одень! Простудишь свои яичники, и воспаление придатков начнётся! Знаешь, что такое простуженные придатки для девушки?!

Аделаида знала, кто такие «придатки» и «что они для девушки», но от одного только менторского тона, каким мама о них говорила, она готова была вырвать их из собственного живота без наркоза своими руками! Аделаида медленно встала и пошла в коридор за тапочками. Чтоб раздутые, горящие ноги хоть немного отдохнули, она надела папины.

У неё последнее время всё чаще и чаще стало возникать ощущение товарно-денежных отношений, как учили они по новому предмету. Товаром, конечно, была она. Товар необходимо было продать. И чтоб его продать подороже, надо было придать ему максимально товарный вид, чтоб на него был спрос. Разрекламировав качество товара, вполне можно было устраивать аукцион, то есть свободный рынок. Под словом «продать» подразумевалось «отдать» в богатую, уважаемую и «хорошую», «интеллигентную» семью. Поэтому и папа, и мама любили повторять:

– О-о-ф! Какое тебе время болеть?! – как бы убеждая всех вокруг, и себя, прежде всего, что их «товар» «экстра» -класса!

Исключительно для возможности попасть в будущем в «харошую семью» Аделаида должна была быть очень здоровой, образованной, умной и воспитанной девочкой, как гипотетически выражался папа – «кристаличэскои» (кристально чистой). Странно и удивительно, когда Аделаида объявила родителям, что будет поступать в Мединститут, мама, хоть ничего и не сказала, но по её лицу явно поползло выражение удовольствия. Единственное, что маму ошарашило – большое и корявое слово «судмедэкспертиза».

– Это ещё что за глупости?! – Удивилась мама. – Ты что, в мёртвых кишках ковыряться будешь?! Чтоб надо мной смеялись?! Спросят: «Кто твоя дочка по специальности?» Я скажу: «Врач!» А они спросят: «Какой врач?» Что я людям отвечу?! Ты подумала о том, что я людям отвечу?!

Аделаида чувствовала, что когда «о ней» «будут спрашивать» представители «той», пока неопределённой «харошей семьи», первым и очень весомым доводом «за» будет словосочетание «диплом мединститута», что, по большому счёту, является синонимом слова «не вертихвостка». «Здоровая»! Конечно, здоровая! Чтоб сидела дома и каждый год рожала по поросёнку. Вон какая здоровая, что все платья только на заказ сшиты, потому, что её размеров вещи не продаются. Правда, мама как-то обмолвилась, что ей сказали, дескать в Большом Тороде есть специальный магазин «Богатырь», где продаются вещи огромного размера. Видно, маме очень понравилось название, так как она действительно была уверена – её дочь – «богатырь», и она даже собралась было поехать поискать этот магазин вместе с Аделаидой, чтоб потом рассказывать: «Моя дочка покупает вещи в магазине „Богатырь“»! Только при мысли о возможности такого позора Аделаида бы на всю жизнь готова была отказаться от любых нарядов и согласилась бы ходить в пододеяльнике, проделав дырку для головы посередине. Или вообще в ватно-марлевой повязке ходила, или голой, чем «одеться» в магазине «Богатырь»! Быть «здоровой» было ещё обязательней, чем умной. Вон тётя Тина так вытолкала невестку, у которой обнаружила шрам от операции, что она вообще из Города исчезла! Если б она была даже полнейшей дурой, не отличавшей гайморит от геморроя, её бы ни за что не выгнали! Жила бы у тёти Тины и жила, родила бы пятерых детей, а все вокруг были бы счастливы. Поэтому, босыми ногами не надо становиться на пол, а то можно «простудить яичники и придатки». Тогда она не сможет родить, и вот тогда её саму вытолкают взашей. А на родителей-то на всю жизнь «ляжет пятно» и будет «стидно» за то, что свой «червивый товар» рекламировали как «прекрасный», и как им после всего этого людям на глаза показаться! Поэтому, чтоб у Аделаиды не возникло каких-нибудь дурацких мыслей о болезнях, папа любил повторять:

– Какой тэбэ время балет?! (Какое тебе время болеть?!)

Мама, если б у Аделаиды даже началась проказа, так сказать – цветущая лепра с «львиным лицом», ни за что бы не обратилась за помощью ни к кому, параллельно доказывая окружающим:

– Ни-эт! Что вы?! Она очень здоровая! Это лёгкая аллергия на авокадо!

«Балная» у нас только мама, и это её святая привилегия. Всех остальных болящих папа тупо презирал.

– Тебя спрашиваю: что значит «химии не было»? – мамин голос возвращает к действительности. – Вообще не было? И не было замены?

– Химия по расписанию последний урок. Алина Николаевна заболела и взяла больничный, – Аделаида рапортовала чётко, кратко и полно.

– На бюллетени, ты хочешь сказать? – Мама не могла слышать, когда кто-то употреблял слова не из её лексикона. Начало рапорта было хорошим, но мама всё же нашла, где подправить. Она делала вид, что не понимает, что такое «больничный» и вынуждала собеседника сказать именно так, как говорила она.