Александр Антонов - Война по распорядку. Красным по белому. Альтернативная сага

В комнату вернулись мужчины.

– Ну что, молодёжь! – потирая руки, весело воскликнул Николай-старший. – Как насчёт того, чтобы попробовать себя в роли журналистов? Мы готовы дать интервью!

– Легко! – дерзко ответила за всех Машаня.

– Тогда зовите с кухни мам, и приступим!

**

– Какое интервью? – возмутилась Наташа. – А ужинать?

– А мы, – Николай приобнял жену за плечи, – совместим приятное с полезным: интервью будем давать во время ужина. Кто «за»? – обратился он к аудитории. Потом повернулся к Наталье: – Вот видишь, лес рук! – Та только головой покачала.

В жизни адмирала Берсенева это был если не самый весёлый, то самый необычный ужин. Он, хотя вопросов не задавал, но ответы выслушивал со всем вниманием. И узнал, признаться, много для себя нового. Сначала интервьюеров интересовали ответы на вопросы «почему?». «Почему в той жизни всё пошло не так?» Вопрос тут же попросили изменить с «не так» на «по-другому» Потом последовали: «Почему пришло в упадок сельское хозяйство?», «Почему развалился Советский Союз?» и даже «Почему вы так и не долетели до Марса?» И ещё много разных «почему?», на которые Михаил, Глеб, Николай и Ольга отвечали то серьёзно, то шутливо. Когда пошли вопросы типа «кто?», Ольга объявила о своём выходе из игры и пересела ближе к Наташе. Самым непростым оказался вопрос «Кто вас сюда переправил?». Ответили честно: не знаем. Но в то, что это случайность, не верим: нас выбрали осознанно. Замешан ли в этом Бог? А бог его знает! Но какая-то разумная сила во Вселенной есть, точно! Наконец, пришёл черёд самого неудобного за вечер вопроса, и задал его Глеб-младший:

– Вы часто упоминаете Львова-Кравченко. Что с ним стало?

Отвечать досталось Михаилу, и он впервые за вечер солгал, сказал: «Не знаю».

А что он ещё мог ответить, если информация хранилась под грифом «Совершенно секретно!»?

**

Барон Пётр Евгеньевич Остенфальк для шведского истеблишмента был фигурой заметной. Ему завидовали, им восхищались, о нём поговаривали… Поговаривали, что до революции в России Пётр Евгеньевич носил другую фамилию, и был особой, приближённой к императору Николаю II. Поговаривали, что ещё тогда ему удалось сорвать в оранжерее барона Остенфалька самый прекрасный цветок – проще говоря, он женился на его старшей дочери. Поговаривали, что именно Пётр Евгеньевич организовал побег царской семьи из революционной России. Побег, который наделал столько шума, и который, несомненно, был бы удачен, кабы не проклятая германская мина. Поговаривали, что это Пётр Евгеньевич спас из воды русскую принцессу Анастасию, после чего она некоторое время жила в особняке Остенфальков в пригороде Стокгольма. Поговаривали, что именно за этот подвиг Пётр Евгеньевич был удостоен не только шведского гражданства, но и ордена, и титула барона. Поговаривали, что новоиспечённому барону удалось вывезти из России не только семью, но и большую часть состояния, которое он уже в Швеции, соединив с приданым жены, вложил настолько удачно, что теперь может не думать о деньгах.

Так поговаривали, и, надо сказать, поговаривали не безосновательно. Аверс с профилем Петра Евгеньевича и надписью «Барон Пётр Остенфальк» под ним сиял настолько ослепительно, что никому и в голову не приходило взглянуть на обратную сторону медали, где под тем же профилем было написано по-русски «Пётр Евгеньевич Львов, глава Европейского бюро Первого главного управления КГБ, генерал-лейтенант»…

Июль в столице – время года, когда под подошвами сандалий чуть проминается размякший от жары асфальт. Потому вдвойне приятно после трудов праведных переоблачиться из официальных в летне-партикулярные одежды, присесть на скамье под зелёными кронами деревьев, не очень-то и вслушиваясь в их шелестящий шёпот, подставив лицо нагоняемой лёгким ветерком со старинного московского пруда прохладе.

Машаня убежала за мороженым и вернётся, думаю, не скоро: очередь за лакомством всяко не маленькая. Есть время поразмышлять на темы, с которых на службе мысли просто соскальзывают…

В оставленной нами реальности цифры в сочетании 1937 были нарицательными, зловещим напоминанием о чудовищных репрессиях, накрывших кровавой пленой всю территорию Советского Союза. Живя в другой реальности уже более двадцати лет, сперва в Петрограде, а теперь здесь, в Москве, столице Социалистического Союза, я взял за правило вглядываться в лица людей: из окна ли служебного автомобиля, во время многочисленных встреч, или просто по ходу столь любимых мной пеших прогулок. Они, эти лица, были часто радостными, иногда печальными, изредка раздражёнными, но крайне редко испуганными. Отсутствие в людях страха перед властью я считаю, пожалуй, нашим главным достижением, и друзья, кажется, в этом со мной солидарны. А вот по поводу другого резонансного для той реальности события, которое случилось как раз в июле, правда, прошлого 1936 года, мы к общему мнению так прийти и не можем. Ёрш твёрдо заявляет: было! Васич – подозреваю, что всё-таки, скорее, из чувства противоречия – не менее твёрдо говорит: не было! Я сомневаюсь. О чём речь? Да о фразе «Над всей Испанией безоблачное небо». Сорвалась она 18 июля 1936 года с антенны одной из радиостанций, расположенной в испанской Северной Африке, или это таки журналистская придумка? Но интересно даже не это. При своём мнении остаётся каждый из нашей тройки и о причине, почему эта фраза точно не прозвучала в нашей реальности. Почему в Испании не случилось гражданской войны? Почему ныне здравствующий генерал Франсиско Франко так и не стал генералиссимусом, диктатором и не получил титул «каудильо»? На эти и другие «почему» у меня и двух моих друзей – Ольга по обыкновению голову «подобной ерундой» не забивает – есть собственное мнение, хотя местами и схожее с мнением других.

Чтобы хоть как-то разобраться в этом вопросе предлагаю, дорогой читатель, организовать виртуальный круглый стол, да хоть прямо здесь, на этой, к слову сказать, совсем не круглой скамейке. Представьте себе, что по правую руку от меня сидит начальник Генерального штаба маршал Социалистического Союза Абрамов, а по левую – председатель КГБ СССР, опять же маршал Ежов.

Виртуальный Абрамов. «А здесь и правда хорошо, не то что у меня в кабинете. Молодец Макарыч, что нас сюда вызвал, как считаешь, Ёрш?»

Виртуальный Ежов. «Кто бы спорил, Шеф у нас голова!»

Кончай базар! Вы всё-таки не мои друзья, а лишь их воображаемые – кстати, мной воображаемые! – виртуальные копии. Потому извольте высказываться строго по заданной теме!

Виртуальный Ежов. «Как скажешь, Шеф. Одна просьбочка: первое слово – твоё».