Мила Дрим - Запретная женщина

Когда гость начал поведывать об этом, Дивина вся напряглась. Он говорил о войне. О том, что она неизбежна. Хунгур предлагал Мариусу присоединиться к его войску, мотивируя это тем, что война идет с двух сторон – с северо-востока и юга. Он предостерегал. Его голос – властный, сильный – будоражил притихшую красавицу. Но у Мариуса было свое мнение на видение этой проблемы.

– Хунгур, – светловолосый мужчина снисходительно улыбнулся, – мне кажется, ты преувеличиваешь масштаб этой проблемы. Да, есть небольшие, враждебно настроенные отряды – разбойники. Они периодически нападают на границах, обычно на купцов. Но на меня – не посмеют – я хороший воин, ты знаешь это. Если же они настолько беспечны, то я помогу им лишиться их никчемной жизни.

– Мариус, мы говорим с тобой о разных вещах. Разве можно сравнить горстку людей и многотысячную армию? – голос Хунгура теперь не выражал никаких эмоций.

– Естественно, нет. Но, Хунгур, война – это прошлое время. Это было во времена Македонского, Цезаря. Где они все? Мертвы. Земли завоеваны – все, какие можно было завоевать. Народ живет и трудится, кто-то беднеет, кто-то богатеет. И этого достаточно.

– Отнюдь, – Хунгур окинул мрачным взглядом друга, – не все так благополучно, как ты думаешь. Мир меняется – люди переселяются на другие земли, в поисках лучшего места. И не всегда это происходит дружественно. Север уже горит пламенем войны.

– Что же, я думаю, у правителя наших земель хватит сил отбросить врагов куда подальше! – уверенно заявил Мариус.

– Скоро он потеряет свой трон, – негромко заявил Хунгур, – он слишком слаб и изнежен.

С этим Дивина, молча, соглашалась – она видела Константина, правителя юго-западных земель, всего лишь раз. И этого было достаточно, чтобы даже ей, тогда еще молодой девушке, сделать вывод, что он – слишком мягкотел и нарциссичен. Естественно, свои мысли красавица держала при себе. Окруженный многочисленной свитой, всегда праздно одетый и обожающий устраивать роскошные пиршества, Константин проводил все свое время в неге. Он и меч-то, вероятно, ни разу не держал в своих руках. Единственная заслуга правителя была в том, что он был сыном умершего императора, и все его земли теперь перешли к нему.

Разговор мужчин продолжился, но Дивина, пораженная услышанным, и погруженная в собственные мысли, более не слышала его. Несмотря на странные чувства к Хунгуру, она понимала – скорее всего, его слова были правдивы. И, если это так, война была уже не за горами. Молодая женщина мало что знала об этом – лишь по рассказам родителей, перенесших междоусобную войну. И то, что Дивине пришлось услышать – звучало страшно. Боль. Страх. Унижение. Разлука с близкими. Голод и холод. Она знала и еще кое-что – всегда войну разжигали мужчины. Словно не наигравшись в детстве, они продолжали играть, только игрушками их были живые люди из плоти и крови. Люди, у которых были семьи: родители, жены и дети. Смерть одного члена семьи становилась настоящей утратой и горем. А сколько таких потерь принесет очередная война?

– А что думаешь ты? – голос мужа, обращенный к Дивине, нарушил ее невеселые размышления. Та посмотрела на него затуманенным взором. Он взирал на нее, ожидая, вероятно, умный ответ, однако его не было.

– Что именно тебя интересует, Мариус? – произнесла молодая женщина, надеясь найти как можно скорее ответ на его вопрос. Она максимально выпрямила спину и расправила плечи, желая выглядеть уверенной.

– Ох уж эти мечтательные женщины, – светловолосый мужчина демонстративно закатил глаза, – дорогая, нам хотелось бы услышать твое мнение на счет войны.

– Война, – повторила Дивина, и голос ее стал глухим, – война – это всегда смерть и потеря. Несчастнее всего в войнах – дети, женщины и старики. Те, кто пали на поля боя, уже не тоскуют по своим семьям. В отличие от самих семей. Думаю, всю глубину потери, возможно понять лишь тем, кто остался в живых. Я против войны и тех, кто несет ее.

Воцарилась тишина. Хунгур полуобернулся, окидывая задумчивым взглядом, находившуюся чуть подальше, Дивину. Та встретилась с его взором, но глаз своих не отвела. Пусть не думает, что она испугалась сказанного ей.

– Твоя жена говорит, как и любая другая женщина, – чуть улыбнувшись, начал темноволосый мужчина, – но женщинам невдомек, сколько блага может принести война.

– Мой друг, не ты ли собрался встать под знамена войны? Ты серьезно говорил об этом, не шутил? – чуть насторожился Мариус, наклоняясь вперед и хмурясь.

– А что, если так? – холодно улыбнулся мужчина в ответ. – Сейчас пришло то самое время – когда либо тебя съедят, либо ты сам съешь врагов. Я предпочитаю быть хищником, нежели жертвой.

Дивина вздохнула, вероятно, слишком громко, потому как оба мужчины обратили на нее свои взгляды. Она окаменела, боясь шелохнуться или что-либо произнести.

– Я предлагаю тебе, Мариус, присоединиться ко мне, – глядя прямо на Дивину, произнес Хунгур.

Взгляд его давил, проникал, словно в самую душу. Дивина напряглась еще больше. Если бы она могла, то давно бы исчезла из этой комнаты. Подальше от этих черных глаз. Подальше от странных, волнующих ощущений. Вместо этого молодой женщине пришлось сохранять видимое спокойствие. Лишь ладони Дивины, сжатые сильно, выдавали ее напряжение.

– Давай обсудим это, – резко подскочив на ноги, произнес Мариус, подливая в свой кубок вина.

Их беседа затянулась. Они все говорили и говорили, сначала негромко, а потом – перешли на еле слышный шепот. Дивина, утомленная и напуганная, незаметно для себя заснула.

Она заснула. Его друг был мертвецки пьян и похрапывал, завалившись на кушетке, а его красивая жена, свернувшись клубочком, словно юная дева, сладко посапывала, подложив под щеку ладони. Хунгур склонился над ней, разглядывая ее лицо в надежде найти что-то отталкивающее и несовершенное. Увы, она была почти идеальна. Единственное почти – и самое весомое – Дивина была женой его друга.

– Проснись, – грубо произнес Хунгур и женщина, услышав его грозный голос, испуганно подпрыгнула, пробуждаясь.

– Что случилось? – прошептала она, и, испугавшись близости мужчины, возвышавшегося над ней, отпрянула назад.

– Твой муж пьян. Покажи вашу спальню. Не оставлять же его здесь, – Хунгур смотрел на нее хмурым взглядом. Губы его были поджаты, а крепкие руки уперлись в бедра.

– Хорошо, – Дивина поднялась на слабые ноги и спешно разгладила платье, словно опасаясь, что гость заметит несовершенства на ней. Она посмотрела чуть подальше – Мариус, запрокинув светлую голову, бесстыдно громко храпел. Сколько же нужно было выпить, чтобы быть в таком состоянии?

– Идемте, – позвала Дивина, тихо выходя из зала и придерживая двери.