Вячеслав Полежаев - Записки разведчика. Книга вторая

Наверное, опасается прослушки. Я бы на его месте тоже опасался.

– Согласен. Протокол нашей беседы делать не буду, так всё запомню. И такое предложение: меня Юра зовут.

– Очень приятно! Я – Антон.

– Договорились! Итак, Антон, начни свой рассказ с того момента, когда тебя ранили.

– Говорили мне, что разведка очень много знает, но чтобы так вот, с ходу… Ладно, начинаю. Ранили меня в бою за небольшую деревеньку, так, хуторок даже. Ранение среднее было, но меня отправили в госпиталь. Я уже с неделю отвалялся там, выспался, зарастать начал. Скучно так стало. Хорошо, что сестричка попалась весёлая да молодая, а так бы совсем зачах от скуки. Так вот, лежал я в палате, а потом меня перевели в коридор. Я спросил: почему? А мне сказали: ты уже выздоравливаешь, не помрёшь, а тут новеньких привезли, им место в палате нужно. Деваться некуда, поэтому я перебрался. Только смотрю, а раненые все гражданские. Привезли сразу троих, а двоих в операционную отправили. А после этих привезли капитана контрразведки. Я сразу ничего и не сообразил, что они все вместе. Только странно очень себя этот капитан вёл. Он был в сознании полном, не спал. А когда его с носилок на кровать перекладывали, было такое ощущение, что он не был ранен. Я не стал его особо разглядывать, потому что у него был очень тяжёлый взгляд, запоминающий и наблюдательный. Ему даже хотели отдельную палату выделить, но он возмутился, что и так мест нет, а ему среди бойцов даже лучше будет.

Я слушал его, не перебивая, и тут же рассказ отправлял по мыслесвязи Хромову.

– Внешне всё выглядело благопристойно и спокойно. Но мне не давал покоя тот взгляд контрразведчика, когда его перекладывали на койку. Ну, никак он не шёл к его ранению в грудь.

– Через какое время привезли его после гражданских?

– Где-то примерно через час, может полтора. Но самое страшное произошло ночью. Я уже ведь успел отоспаться на госпитальной койке, поэтому иногда просыпался. Ну, и санитарка там была весёлая… Мы с ней часто после отбоя устраивали посиделки, разговоры… Так и эту ночь я проснулся около трёх часов. Санитарка в эту ночь не дежурила, я это знал, а проснулся в туалет сходить. Смотрю, а в палату, около которой я лежал, зашли два военных и главврач.

– Как главврач? Ты не ошибся, случаем? Ведь темно же было…

– Точно говорю! Главврач это был! Он всё клинья подбивал к хирургичке, одеколонами брызгался часто, а сам лысый, аж до блеска. А когда мимо меня проходили, тут-то на меня и пахнуло одеколоном. Так вот, они все зашли в эту палату. Мне интересно стало, я встал тихонько и босиком подошёл к двери. Заглянув туда, я увидел, как они стояли около койки гражданского, а главврач что-то говорил шёпотом одному из них. Потом он дал шприц тому, с кем говорил, и отошёл в сторону. Тот склонился над кроватью, постоял так с минуту, а потом они все пошли к выходу. Так они повторяли в каждой палате, где гражданские эти лежали. А на утро этих гражданских уже укрытых выносили на носилках.

– А куда там трупы умерших девали?

– У них там небольшой крематорий есть, все трупы там сжигали. Видимо, и этих там же сожгли.

– Кроме главврача, кого из этих людей ты ещё узнал?

– Главврач шприц передавал контрразведчику. А другие незнакомые были.

– Юра! Береги этого свидетеля, как зеницу ока! Сейчас к вам приедет Сиротин.

– Слушаюсь, господин полковник!

Я и сам ведь это понял! Так, теперь нужно его с территории комендатуры вытащить наружу.

– Антон, сейчас тебя будем вывозить отсюда.

– Зачем?

– Не удивляйся и доверься мне, если жить хочешь. Вот и наша машина приехала. Вон, в ворота заезжает, видишь?

– Вижу автобус.

– Это он и есть. Всё, пошли. Заходишь в автобус, садишься на сиденье и уезжаешь. А я тут тебя прикрою. Без вопросов!

Подошли к автобусу, дверь открылась.

– Здравия желаю, господин майор! Объект доставлен.

– Здравствуй, Юра! Садись тоже, ты возвращаешься.

– Нет, я остаюсь. Надо прикрытие для Антона сделать. И побеседовать с двумя молодыми людьми необходимо. Передавайте там привет всем!

– Ну, как знаешь! Счастливо оставаться!

Так, топаем теперь в казарму. Надо ещё две беседы провести, а лучше три-четыре.

– Доброе утро, Мария Семёновна! Как спалось-почивалось?

– Доброе утро, Юра! Знаешь, такое ощущение, что всю ноченьку с дочей проговорила! Много что у неё произошло там, на фронте, но она не унывает. Я этому чрезвычайно рада!

– Я рад за вас с Таней, Мария Семёновна!

– И знаешь ещё что? Вот мы с ней говорили, а казалось, что рядом с нами был ещё кто-то. Вот только сейчас до меня доходит, что это был ты. Я, случаем, не сошла с ума, как ты считаешь?

– Нет, я так не считаю. Ведь никогда не знаешь, кто перед нами стоит и что нужно делать. А то, что меня почувствовали, – это можно объяснить просто: я для Вас человек новый, непонятный. А Вы сами обладаете одним очень редким даром: Вы видите сущность, которая в человеке сидит.

– Это разве редкость? Я думала, что это всем доступно…

– Доступно всем, да только не каждый может этим даром управлять. Мария Семёновна, скажу Вам откровенно: мне необходимо вывезти Вас к нам в часть. Это весьма срочно. Через пару часов приедет машина за Вами, и надо будет переехать в штаб нашей части. Там поживёте пару-тройку деньков, а потом мы привезём Вас обратно. Как Вы на это смотрите?

– Очень интересно! И как это ты всё за меня успел решить? Всю ночь думал? Не поеду!

– Почему?

– А кто ж за моей хатой смотреть будет?

– Ну, может, Харитон присмотрит?

– Ага! Харитон! И вернусь я к голым стенам!

– Почему? Человек он, по-моему, серьёзный, работящий.

– Ага! Работящий! Я его с детства знаю, работящего! Без ста граммов он ни о чём не может думать! Работящий он! Стоит только на хозяйстве остаться, как начнёт всё на выпивку менять, работать, так сказать.

– И часто он так меняет?

– Да ты к нему в гости сходи! Стол, стул, голые стены. Он даже спит на полу. А ты – работящий…

Столько обиды и злости на Харитона я не ожидал услышать от неё. И тут мне закралась одна интересная мысль.

– Мария Семёновна, Вы его до сих пор любите?

Ох, как взвилась! Бежать от неё срочно надо, а то убить ненароком может! Ни разу в такую переделку не попадал! Фу, притомилась, вроде бы. Полчаса… Вот это любовь у неё! Бьёт ключом, да всё по голове норовит!

– Ну, тогда у меня есть предложение другое. Если Вы позволите, я хотел бы у Вас тут пожить и одновременно присмотреть за квартирой. Как Вы на это смотрите?

– Отрицательно, Юра.

– Мария Семёновна, я с Вами сейчас говорю, как человек, которому известно гораздо больше, чем я могу сказать. Я стараюсь Вас защитить от тех военных, которые после перестрелки остались живы и гуляют по свободе. Я имею полное право немедленно Вас арестовать и доставить в штаб нашей части со связанными руками. Но не хочу я этого делать! Давайте уже жить дружно! Я обещаю Вам целость и сохранность вашего имущества.