Ольга Камашинская - На вираже судьбы

– Отстань. Найми хорошего прораба, и сама с ним гвозди просчитывай!

Теперь он уже не рвался в операционную, как прежде. И даже деньги перестали его интересовать. Дома ходил в старых джинсах, шлепанцах и футболке. А элегантные костюмы ему шили на заказ по меркам. И парикмахера она вызывала на дом. Надо было поддерживать имидж клиники внешним видом ведущего хирурга.

Семейная жизнь основана на законе сообщающихся сосудов. Ада всю жизнь перекачивала из сосуда мужа в свой все, что было ему дорого, а он, отдавая, терял силы и интерес к этому. Вампиризм жены постепенно подтачивал его мощную энергетику. И на работе эксплуатация его таланта хирурга для получения прибыли истощила Олега. То, что доставляло радость раньше, под контролем жены превращалось в обузу. Собственно говоря, ему и в молодости хотелось только самого необходимого: заработать себе на машину и квартиру, построить дачу. Когда у него это все появилось, уже большего и не хотелось. А у Ады Сергеевны, наоборот, любовь к деньгам, к наживе, превратилась с годами в идею фикс.

Их сын Егор вникал не только в тонкости хирургической работы, но и интересовался всеми финансовыми делами клиники. Он знал цену не только каждого операционного стола, но и скальпеля, стоимость любой операции и строительных материалов для ремонта подсобных помещений. Современный молодой человек с деловой хваткой, знающий, чего он хочет в этой жизни. В двадцать семь лет он неплохо оперировал, но по складу своего характера был более администратором, чем врачом. Он был предприимчив, но осторожен. Имел привлекательную внешность, но не обладал харизматичностью отца. Тусовался среди «золотой молодежи» города, подыскивая себе выгодную невесту. Пил мало, сексуальной распущенностью не отличался, следил за своей внешностью, занимался спортом. В общем, не парень, а эталон юноши, гордость родителей. А сестра его была совсем другой.

У Насти не было уравновешенного характера, настойчивости и снобизма, как у брата. Она отказалась ездить в элитную гимназию, а закончила простую школу рядом со своим домом. Ее раздражали выпендривающиеся ровесники из богатых семей. Она дружила с простыми девчонками из своего класса и со двора. Дарила очередной подружке свои разонравившиеся вещи, угощала деликатесами из огромных урчащих холодильников, показывала обновки. И, видя их восторг и зависть, получала какое-то болезненное удовольствие. Богатство притягивает. И девчонки, чтобы угодить Насте, убирали в ее комнате, мыли посуду. Но у Насти часто случались перепады настроения. Щедрость сменялась приступами скупости. Она могла вырвать из рук девочки дезодорант, которым та хотела воспользоваться и наорать на нее:

– Не хапай! Свое надо иметь!

Мало кто долго выдерживал такое отношение. У Ады Сергеевны тоже был тяжелый характер. Домработницы из-за этого не держались в доме больше трех месяцев. Сама она считала последнее время выполнение домашней работы ниже своего достоинства, и переложить ее старалась на детей и мужа. Даже, готовя изредка обед, женщина задействовала в этом всю семью: один чистил картошку, второй резал овощи, третий мыл посуду, а она руководила их действиями. Такая «семейная идиллия» никого не устраивала, и нанималась новая домработница. Часто питались вкусными полуфабрикатами из ресторанов и гипермаркетов.

Но Насте нужны были подружки не только для помощи в домашней работе. Ей веселее было делать с ними уроки, слушать музыку, ходить развлекаться. Сказывалось, видимо, то, что родители практически не уделяли ей внимания. У отца сначала были дежурства, работа и женщины. У матери – тоже работа и слежка за отцом. А потом родители занялись бизнесом – клиника эстетической хирургии занимала все их время и силы. И даже домашние разговоры сводились к операциям, закупке оборудования и деньгам. Дети прошли ясли, детсад, школу с продленкой. Мать их наказывала за плохие оценки, лупила за непослушание. Отец в воспитание вообще не вмешивался. Странно, как они вообще не попали в плохие компании. Но брат Егор рос очень честолюбивым мальчиком. Ему с первого класса хотелось учиться лучше всех, иметь самые красивые вещи. Он рано понял, что легче всего будет делать карьеру с помощью отца и пошел в медицинский, занялся хирургией. Настя в мединститут поступать отказалась, а выбрала туристический бизнес. Мать была сначала недовольна, даже не хотела оплачивать ей учебу, но потом, подумав, согласилась:

– Ладно, учись, может, хоть за иностранца замуж выйдешь, связи за границей будут, клиенты с валютой пойдут.

И Настя поступила в институт. Если в школе ее подружки-компаньонки довольно быстро сменяли друг друга: одним надоедала роль прислуги, другие сами начинали на хамство Насти дерзить, третьи подворовывали – и происходил разрыв отношений; то в институте у нее появилась постоянная, самая близкая подруга, Кристина. Девушка училась в их группе. Черноглазая, симпатичная, стройная, пластичная, она привлекала к себе парней гораздо больше, чем Настя. Та была похожа на мать: неправильные черты лица, резкие движения, сутулая. Угловатая фигура, густые, но неухоженные, мышиного цвета волосы. Кристина буквально заставляла Настю заняться своей внешностью. Стилист. Дизайнер. Парикмахер. Солярий. Визажист. И Настя преобразилась. Вдобавок, они начали ходить вместе на танцы, в фитнес-клуб и бассейн. У девушки улучшилась осанка, движения стали более плавными, появилась женственность. Кристина была дальновидной девушкой. Она знала, что Настя не любит ходить куда-то одна, и сопровождала ее везде. А та оплачивала ей тоже все их походы в оздоровительные центры и парикмахерские. После занятий они шли к Насте домой. Кристина быстро что-то готовила для них двоих, они обедали. Потом разговаривали или слушали музыку, и Настя лежала на диване, а Кристина мыла посуду, наводила порядок. Она стала незаменимой для своей подруги.

Однажды Ада Сергеевна, придя раньше времени с работы, застала эту картину: Настя лежит, а Кристина моет пол. Но, к удивлению девушек, она не стала ругаться, а предложила Кристине два раза в неделю делать уборку в их квартире и гладить белье. И пообещала платить за это неплохие деньги. Девушка с радостью согласилась. Все были довольны. Ада Сергеевна тем, что не придется брать в дом незнакомого человека. Кристина – деньгам. А Настя – возможности официально бездельничать, когда подруга занимается хозяйственными делами.

Мать Кристины работала воспитателем в детском саду. Она вышла замуж после педучилища сразу, по горячей любви. У мужа в роду были цыгане. Петр был красив: черные кудри, стройная фигура, сияющие глаза. Он играл на гитаре, пел. Но не любил работать, порой мог загулять и пропасть на неделю. Татьяна забеременела. Сначала рожать не хотела, но потом смирилась, решила, что с рождением ребенка муж остепенится. Но он вообще исчез, когда девочке было три месяца. Позвонил через два года с Камчатки, обещал приехать. Но больше не появился и алиментов не платил. Но Татьяна Герасимовна сильно и не переживала. Любовь к мужу у нее переплавилась в любовь к дочери. Когда в роддоме ей первый раз принесли в палату миниатюрную девочку с темными кудряшками, огромными черными глазами и маленькими пальчиками на ручках, то ее захлестнула волна нежности и гордости за это, созданное ею, маленькое чудо природы. И она поклялась, что сделает все для счастья дочери. И она работала на две ставки, чтобы Кристина была одета не хуже других детей. Водила ее на уроки вокала, на танцы и в театральную студию. Татьяна Герасимовна считала свою дочь очень красивой и талантливой и мечтала о том, что она станет знаменитой певицей или актрисой, будет окружена толпами поклонников.