Дмитрий Колпаков - Барыги

– Спрячь, и двигай домой. – прошептал он.

– А ты куда?

Грек сплюнул и выругался.

– За водкой.

Я двинул домой и уже через десять минут был на таком расстоянии, что никакие Буныги при всем желании не смогли бы меня достать. На следующий день, ровно в девять утра я стоял перед дверями приемки и с удивлением рассматривал прикрепленный к ней кусок картона. На нем Витькиной рукой было написано: «Уехал на похороны.»

«Похоже на предсмертную записку», подумал я. Грек появился часов в одиннадцать. Судя по его виду, он всю ночь пил.

– Все, увольняюсь. – вместо приветствия изрек он.

– Что вдруг?

И Грек поведал мне окончание вчерашней истории. Братва загрузила его на четыре бутылки водки. Всего-то. Он им выставил две.

Я только присвистнул. Оказывается, даже свое здоровье он ценил ниже денег, мало того, он этот литр с ними же и распил.

– А чего ты уволиться-то решил? – честно говоря, я был сильно удивлен, узнав о Витькином желании уйти с такого доходного места.

– Они теперь от меня не отстанут.

– Да брось ты.

– Точно говорю.

– И куда ты теперь? – Летом устраиваться не буду. До осени порыбачу (он был заядлый рыбак), денег хватит, а там видно будет.

Попрощавшись, он двинулся к трамвайной остановке. Я полез в карман за сигаретами и обнаружил там связку ключей. По инерции хотел окликнуть Грека, но вовремя вспомнил, что ключи ему больше не нужны. Грек тем временем завернул за угол дома и, хотя живу я на Майской, а он на Проспекте, больше мы с ним никогда не виделись.

Так я стал приемщиком. Прошло чуть больше года и канули в лету Мишка Баймаков, водочники Дамир Танцор, Олежка Дуров, пивники Фантик и Булат. Но свято место пусто не бывает. Появились Вовка Чудилин, Юрка Граф, Леха Азбука и Леха Пантелей. На целых шесть лет они стали моими коллегами по работе, партнерами в картах, соратниками в драках, собутыльниками в пьянках, короче, друзьями. Да, веселые были времена!

С Юлькой меня познакомила Наташка. В тот весенний вечер мы с Пантелеем пили водку. Был конец смены и желающих сдать бутылки давно уже не было, поэтому я сильно удивился услышав девичий голос.

– Хозяин, какие бутылки принимаешь?

Я нехотя вылез из – за перегородки, отделяющей нас от посторонних взоров, и увидел улыбающееся Наташкино лицо.

– Привет! Заходи – пригласил я.

– Зайду. Только я не одна.

Так я впервые увидел Юльку. Я никогда не умел описывать людей и всегда удивлялся тому, как это народ составляет фотороботы, но Юльку, коль скоро о ней зашла речь, попробую описать. На вид ей было лет семнадцать – восемнадцать. Шатенка, волосы короткие.

Лицо по-детски пухловатое, глаза голубые, носик маленький, аккуратный. Губы? Губы как губы. Фигурка плотная, но стройная. Грудь третьего размера (с грудью, как выяснилось потом, я угадал.) Ножки прямые. За внешность я мысленно поставил ей четверку с плюсом, даже с двумя. Второй плюс за то, что на поверку она оказалась веселой и компанейской. Со спиртным время течет незаметно, а в женской компании тем более. Не успели мы оглянуться, как на улице окончательно стемнело, и в голову начали приходить мысли о ночлеге. У меня и Пантелея подходящих мест на примете не было, но девчонки взяли все в свои руки. Так мы оказались в полупустой электричке, двигающейся в сторону деревни Жуково, где у Юльки, по ее словам, жили какие-то родственники. До места мы добрались без происшествий, если не считать того, что отяжелевший от водки Пантелей упал, споткнувшись об какую-то корягу. Причем упал на меня, тоже не очень трезвого. Мало приятного, если учесть, что в свои неполные девятнадцать лет Пантелей имел сто девяносто сантиметров роста, а вес сто килограмм. Но дураков и пьяных Бог оберегает с особой тщательностью, поэтому обошлось без увечий. Не вру. Да что там говорить. Я знал одного человека, который упал с седьмого этажа и отделался лишь сломанной челюстью. Думаешь, он был трезвый? Черта с два! Когда он очнулся и решил идти домой, его забрали в вытрезвитель.

Честно говоря, Юлькиных родственников я не помню, но приняли нас по-деревенски радушно. После короткого ужина нас уложили спать. Меня с Юлькой на полу, Пантелея с Наташкой на единственной свободной кровати. Прижавшись к Юлькиному теплому боку, я мгновенно отключился.

Проснулся я среди ночи от холода. Ковер снизу и тонкое покрывало сверху отказывались греть мое тело. Но это были пустяки по сравнению с тем, что рядом со мной лежала, как мне показалось, не Юлька, а Наташка. Замерзший, похмельный и ошалелый я потряс ее за плечо.

– Наташка, это ты? – прошептал я в темноту.

– Я.

– А Юлька где?

Раздался тихий смешок.

– К Пантелею ушла.

– Вот сука! – вознегодовал я.

– Ты чего не спишь? – спросила Наташка, – замерз?

– Есть немного.

– Погоди, я сейчас.

Шлепанье босых ног в темноте, бульканье, и в моей руке, как я определил на ощупь оказался граненый стакан, судя по запаху, с водкой. Пока я вливал в себя спасительное содержимое, Наташка внаглую сдернула со спящих на кровати ватное одеяло.

– Ой! – донеслось до меня.

– Ты чего?

– Пантелей голый.

«Странно» – подумал я «Наташка – Пантелеевская подруга, а еще ойкает.» Но водка и теплое одеяло сделали свое дело и я снова уснул, не доведя свои мысли до логического завершения. Снов не было.

– Подъем! – услышал я и открыл глаза.

Светало. Пантелей похмелялся, полуодетая Наташка сидела на кровати, Юлька лежала рядом со мной.

– Что за херня? – спросил я, уставившись на улыбающуюся неизвестно чему Юльку. – Ты че творишь?

– Наташка, это ты? – передразнила меня Юлька – пить меньше надо.

– Да ты что, за лоха меня держишь!? – заорал я, но осекся.

– А кто у нас одеяло ночью дернул? – спросила Наташка.

Так у нас с Юлькой и замутилось.

Мы встретились с ней через два дня, вернее не встретились, а она сама пришла ко мне в приемку. Был самый разгар рабочего дня. Посуда звенела, купюры шуршали, очередь, которой не видно было ни конца, ни края, злобно переругивалась.

– Я не вовремя? – спросила Юлька, оценив обстановку.

– Нормально. В это время всегда так – я подтолкнул ногой стоявший рядом со мной стул – Присаживайся.

Юлька присела.

– У тебя курить можно?

– Кури.

Она закурила, и все время пока я «раскидывал толпу», я чувствовал на себе ее улыбчивый изучающий взгляд. Очередь не уменьшалась, но я не унывал. Больше народа, больше денег (я хорошо усвоил уроки Грека.) Больше денег, веселее жизнь.

– А ты что, и грязную посуду принимаешь? – зажатой в пальцах сигаретой Юлька показала на отдельно стоящий ящик с посудой.

– Нет. Это нашего главбуха посуда, а с бухгалтерией я не ссорюсь. Потом попрошу кого-нибудь помыть.