Игорь Резников - Хочу в СССР…?

Выход, в конце концов, нашёлся. Летом мы отправились к тётушке в Феодосию. До Симферополя летели самолетом. Мы – в креслах, голуби – в посылочном ящике со специально просверленными дырочками. Были отпущены на волю прямо в аэропорту. И обратно уже не вернулись! Слава Богу, оказались не почтовыми.

У нас дома из всякого зверья кто только не квартировал. Обычные мышки, морская свинка, черепахи (две!), белка, попугайчики, хомяк, рыбки. Те же голуби. А позже – собаки. Одна пришла сама. Но самым страшным зверем оказался – ни за что не поверите! – обыкновенный ёжик.

Я его купил за рубль у мальчика из соседнего дома. К покупке мама отнеслась сдержано. Наверное, немного ревновала, что это моя добыча, а не её. Все прочие звери, кроме белки (тоже – моя инициатива), у нас появлялись с маминой подачи.

Играться со мной ёж не захотел. Он очень хорошо покушал, попил молока из блюдечка, ушёл под диван и там заснул. А ночью вышел на охоту! Тут уж никому мало не показалось. Никогда бы не подумал, что один среднего размера ёжик способен топать, как целый полк солдат. При том ещё и громко сопеть. Уже под утро отправился на кухню. По пути в коридоре ухитрился залезть на полку, с грохотом упал оттуда, заодно уронив какую-то звонкую утварь. Короче, спать не дал всей семье.

Утром выяснилось, что весь свой славный охотничий путь ёж «украсил» равноотстоящими кучками. Животное обладало каким-то непостижимым метаболизмом. Создавалось впечатление, что ёжик «выдал на-гора» значительно больше продукта, чем накануне употребил еды.

На третий день мы вывезли ежа в лес и отпустили на волю. По счастью, он тоже оказался не почтовым. Я не рискнул, подобно своему предшественнику, выставлять его на продажу, дабы не нажить себе врагов во дворе. А тот мальчик из соседнего дома… Бог ему судья. Кстати, белку также отвезли в родную стихию. Она (точнее, это был он) была уже немолода и никак не хотела приручаться. К тому же, как выяснилось, очень больно кусалась. Папе через кожаную перчатку она насквозь прокусила палец, когда он водворял ее обратно в клетку после её прогулки по комнате. Поди ж ещё поймай это пушистое очарованье!

Понимание того, что женщина (в смысле, девочка) – тоже человек, пришло далеко не сразу. Лет уже в 9-10. Дворовые игры того времени – «Али Баба», «Казаки-разбойники», лапта, «Чиж» – вполне допускали участие барышень. «Ручеёк» – и вовсе со сладостным замиранием сердца. Лет примерно с 11 увлеклись. А вот эти их девчачьи «секреты», «Дочки-матери» – совершенно не наше. Более того, водившегося с девочками запросто могли предать остракизму, то есть облить общественным презрением. Кому же это надо?

В раннем возрасте мы не брали девчонок в суровые мужские забавы. Хотя сами в их развлечениях иногда снисходительно принимали участие. Всякие «классики», скакалки на вылет. Находились даже отдельные ловкачи среди пацанов, которые вполне могли составить им достойную конкуренцию. Но это был не я: спортивностью никогда не отличался, несмотря на то что перепробовал разные виды спорта. Футбол, хоккей, баскетбол, волейбол – не преуспел ни в чём. Неплохо ходил на лыжах – папа научил. Плаваньем ещё прозанимался года два с половиной. При том что показывал неплохие результаты, пределом возможностей стал лишь скромный юношеский разряд. Вот мой старший брат дослужился до взрослого.

У нас было два тренера по плаванью – Виктор Иванович Колесников и Анатолий Иванович Козырев. Высокий статный светловолосый мастер спорта СССР Анатолий Иванович мне почему-то нравился больше, хотя возился-то с нами главным образом как раз Виктор Иванович. Когда дома поставили телефон, я стал Анатолию Ивановичу периодически названивать. Поговорить хотелось очень, хоть было совершенно не о чем. Любимый тренер отвечал мне подчеркнуто лаконично, но неизменно вежливо. Терпеливо ожидал, когда я сам наобщаюсь и отпущу его на свободу.

Однажды Виктор Иванович маму огорчил. Тяжело вздохнув, признался, что, несмотря на хорошие природные данные, чемпионом мне, по его мнению, стать не суждено. Аргументировал свой приговор конкретным примером. На последних соревнованиях я стартовал очень здорово. Но посреди дистанции почти остановился. После финиша свое «зависание» объяснил тренеру просто и доходчиво: мол, Гарик сильно отстал, и непременно следовало его подождать. Мама знала, что Гарик – мой лучший друг. А как было по-другому? Друзей ведь в беде не бросают?

Раздевалка бассейна Дома офицеров. По ней, как неприкаянный, бродит человеческий детеныш и горько плачет. Худенький совсем, в чёрных плавках и сиреневой плавательной шапочке. Все побросали дела и бросились человека утешать. Оказалось, никак не может найти свою одежду. Ребята приняли в поисках самое деятельное участие. Перерыли все шкафчики, но так и не нашли. Про кражу и мыслей не возникло: такого у нас ещё не бывало. А малыш рыдает безутешно. Потом одного паренька из тех, что постарше осенила догадка: «Слушай! А ты вообще-то мальчик?». «Девочка…» – сквозь слезы признался ребенок.

Однажды я снискал славу отчаянного храбреца. Даже в героях двора проходил целый день. А получилось так. В нашем районе было полно новостроек. И мы с пацанами по ним увлечённо лазали. Вот хотя бы на стройке дома № 6б по соседству с нашим. В процессе освоения объекта непонятно откуда нарисовался сторож и с криком «Вот я вас!» погнался с колом в руках. Вряд ли он стал бы нас убивать, но было очень страшно. Все «дунули» кто куда, а я с перепугу метнулся в тупиковую комнату. Когда сторож возник в дверном проеме, я ни секунды не думая сиганул вниз прямо с балкона второго этажа. Приземлился в кучу песка и моментом унёс ноги и прочие части тела куда подальше от злобного сторожа.

Когда наша орава воссоединилась, ребята дружно выразили восхищение моей смелостью. Я понимал, что «подвиг» совершил исключительно со страху и от отчаяния, но скромно умолчал об этом, принимая якобы заслуженную похвалу. Было приятно.

Самая крупная стройка вблизи нашего дома случилась, когда возводили кинотеатр «Партизан» (теперь называется «Дом кино»). Мы знали, что он будет не только самым большим в Минске (1000 мест), но и первым широкоформатным. Очень гордились этим. Ясное дело, освоили строительство вдоль и поперёк.

Когда «Партизан» открылся, первым фильмом прошли «Три толстяка» Алексея Баталова. Широкоформатный! Перед началом показали киножурнал – кажется, «Новости дня». Тогда 10-минутный журнал перед сеансом был обязателен. Чаще те же «Новости дня», но иногда выпадала удача посмотреть смешной «Фитиль». Киножурнал шёл на маленьком экране. По бокам – тяжёлые тёмно-красные шторы, снизу и сверху – чёрная драпировка. После журнала в зале на пару минут зажигали дежурный свет, чтобы успели рассесться те, кто опоздал к самому началу. Потом с волшебным гудением шторы уходили вбок, а драпировка синхронно уплывала вверх-вниз. Огромный белый экран стремительно как бы наплывал на тебя. Уже от одного этого дух захватывало! А потом шёл фильм со стереозвуком. Не знаю, сколько D тогда называлось, но звук был таким объёмным, что содержание фильма как бы отходило на второй план.