Ольга Белоус - Дневники Алисы в стране 700 островов

10 января

Отмыли дом. От старых хозяев остались плафоны и шторы. Шторы постирала и выбросила. Пришлось покупать новые. Заодно купили кровати. Позвонила в школы. Жду наплыва студентов. Что-то не плывут.

Мой студент учится дальше. Уже на мастерскую диссертацию. И не потому, что ему сильно учиться вклинило, а потому что визы нужны. Работы нет, а нет предложения на работу – нет шансов получить желанное резиденство. Я тоже ищу работу. Вопрос только – какую? Как-то мой богатый опыт здесь не востребован.⠀Ага, а ещё и мировой кризис в придачу. Как-то нужно выруливать из ситуации.⠀

4 апреля

Наконец-то позвонили из одной школы. Сказали, что их интересуют комнаты для размещения студентов.

10 апреля

Сегодня явились из школы, дабы проинспектировать дом для перспективных студентов. Очень милая дама, посмотрела дом, обозначила правила приема иностранных учеников. Обещала кого-нибудь разместить. Жду.

21 июня

Тихо. Ни студентов, ни работы. Поедем на прогулку.

Надо признать, что музеи и прочие архитектурно-исторические изыски оказывают удивительно полезное воздействие на потревоженную психику.

В Киеве есть замечательный музей под открытым небом, зовется Феофания. А есть музей под открытым небом в далеком городе Окленде, раскинувшимся на берегу Тихого океана, и зовется этот музей Ховик (Howick). Эти два музея объединяет одна идея и всеобъемлющая прелесть природных ландшафтов.

Да, так вот о потревоженной психике. Если вдруг кому-то кажется, что жизнь не удалась, денег мало, жизненное пространство безобразно тесное, кухня не оборудована по последнему слову техники, а машину нужно было сменить еще в прошлом году, то великолепное лекарство от этих проблем – посещение музея в Хавике. Если до Новой Зеландии далековато лететь, можно смотаться в Феофанию, хотя более действенный эффект будет достигнут в Окленде.

Итак, музей начинается до входа на территорию с огромного почтового ящика. Кстати, это единственный экспонат, который вы можете посмотреть бесплатно. За вход нужно заплатить четырнадцать новозеландских долларов. Но ящик впечатляет. Мощный ярко-красный чугунный цилиндр, украшенный завитушками. Почему этому чуду почты уделено столь много внимания? Исключительно потому, что на территории находится собственно помещение одного из первых почтовых офисов Новой Зеландии. Данное сооружение, несомненно, впечатлит неподготовленного посетителя.

Небольшое отступление, в котором придется рассказать о растительности Новой Зеландии, просто необходимо. На территории этой удивительно красивой страны произрастает высокая широколистная трава, называемая новозеландский лен. Из этой травы изготавливают одежду (пардон, сейчас это производство востребовано исключительно в целях поддержания имиджа самобытности, все население одето в обычную мануфактуру, преимущественно китайского производства), эта трава служит исходным материалом для плетения канатов, сетей и всего прочего. То есть, растение универсальное и весьма востребованное. Ещё и растёт, где попало. Так вот оказывается, что первым поселенцам она служила строительным материалом при возведении первых жилищ.

Итак, берешь длинные листья этой травы, сворачиваешь в столбик, хотя нет, столбиком это назвать сложно, скорее, в эдакий цилиндрический снопик и voila! имеешь строительный материал для стен. Связываешь снопики между собой, но не горизонтально, как вы могли бы подумать, а вертикально, и получаешь такой остов, который сверху накрывается крышей, материалом для которой служат пальмовые листья. Итак, собственно здание готово, отделочные работы заключаются в том, что над кроватью почтаря подвешивается ткань, которая будет предохранять его ложе от струек дождя, надоедливо проникающих в непогоду сквозь ажурную крышу. НО! Поскольку это почтовое отделение, можно сказать, государственное учреждение, то ровно половину стены занимает камин. Роскошный, выложенный из камня и даже с вытяжной трубой. Не вздрагивайте, в обычных жилых домах размером, примерно, три на два метра, построенных по той же технологии, в качестве семейного очага используется центральная часть помещения, где просто разжигается костерок. Перед строением вбитые на определенном расстоянии столбики, соединенные между собой тройным рядом бруса служат надежной оградой, предохраняющей хижину от коров, которые в силу своего размера и непонятливости могли бы причинить значительный ущерб жилищу первых поселенцев, вплоть до полного его заваливания.

Нам крупно повезло, поскольку в Ховике мы оказались в третье воскресенье месяца, а это «Live day», то есть, музей оживает, наполняется жителями и прочими служащими. Таким образом, белая палатка военного гарнизона посреди поселения не пустовала, и на военном плацу проводились учения. Английская армия всегда отличалась своей немногочисленностью и хорошей выучкой. Поэтому, гарнизоны были небольшие, но вполне достаточные, чтобы защитить жителей от воинственных маори. Итак, волонтеры во главе с офицером, одетые в форму солдат английской армии середины 19 века, демонстрировали военную выправку, отличное владение оружием и производили устрашающие залпы из всего боевого арсенала в количестве четырех мушкетов, один из которых был кремниевый. Надо признаться, это таки впечатляло. Насыпать в ствол порох, уплотнить шомполом, затолкать пулю, прицелиться, выстрелить, бросит шомпол в ствол, проверить, что ничего более там не осталось, и, наконец, продуть ствол, дабы убедиться, что отверстие для поджога не забито и можно снова стрелять. Офицер был молод и хорош собой. Солдаты разного возраста – от девятнадцатилетнего салажонка до убеленного сединами неторопливого ветерана. Игры играми, но всерьёз, никакого кино.

Убедившись, что поселение находится под надежной охраной, мы отправились дальше. Чудесное воскресное утро. На дворе июнь, зима. Слава Богу, нет дождя, но холодно, всего-то градусов 12—14 тепла. Все жители отправились на службу в церковь. Старенький пастор приветствует прихожан у входа, и мы присоединяемся к службе, получив на входе листочек с псалмами. До конца службы мы не выдержали, поскольку холод таки собачий. Но туристам есть поблажка, поэтому мы тихонько выбрались из церкви, стараясь не привлекать к себе внимания и не мешать молящимся. Кстати, и церковь и служба самая что ни наесть настоящая. Вот только в силу своей конфессиональной безграмотности не могу утверждать, какая именно церковь. Скорее всего, англиканская, поскольку из всех видов роскоши в зале присутствовала только пианола, на которой очень душевно играла одна из прихожанок. Люди, находящиеся на службе пели псалмы совершенно искренне.