Елена Мироненко - Кусочек счастья на заказ

– Ба, деда, оставайтесь сегодня у нас, на даче так по три дня ночуете, а родных внуков не видите! Тимошка скоро в школу пойдёт, а вы и не заметите. Я бы кого-то в баньке веничком похлопала…

Маша уже крепко обнимала Ольгу Алексеевну и подмигивала деду.

– Ну, что, Ванюха, пойдем мою ласточку загоним во двор. Баня, так баня.

Ира отправилась готовить родителям баньку и, проходя мимо Маши, одобрительно её ущипнула. Уже через час счастливые и отдохнувшие родители полулежали, полусидели на диване в большой комнате.

– С легким паром, мамуль, папуль, хороша банька?

– Ой, спасибо, Иронька, чудесная банька, лет на двадцать помолодели.

Потом все сели за стол пить горячий чай после бани, и Ирина сообщила родителям и про Андрея, и про их знакомство, и про приглашение погулять в парке у озера. Родители переглянулись, помолчали, но решение пойти на свидание одобрили. Уже через полчаса Ира, красивая и встревоженная, стояла у машины Андрея.

Они часа два ходили по усыпанным яркими листьями дорожкам парка, беседовали, шутили и смеялись. Андрей уговорил Иру даже прокатиться на карусели. Он крепко держал её за руку и громко хохотал, когда она тихонько визжала на крутых поворотах. Потом они присели на скамейку и ели сладкую вату, в общем, самые обычные, самые стандартные развлечения провинциального парка культуры и отдыха. Самые приятные и запоминающиеся всем влюблённым парочкам развлечения.

Ира периодически вспоминала, что именно сейчас она хотела рассказать всю правду о себе, но Андрей вовлекал её всё в новые и в новые приключения, и она говорила себе: «Чуть позже, потом обязательно расскажу».

В парке уже зажгли огни, стало романтично красиво, и Андрей предложил спуститься на берег озера. Найдя какую-то дощечку, они уселись рядышком и стали молчать. Ира взяла длинную веточку и стала рисовать на песке. Андрей набрал горсть мелких камней и стал бросать их в воду. Первым повод заговорить подал Андрей – он протянул руку и робко обнял Иру за плечи.

– Андрюш, а почему ты не спрашиваешь меня о моём муже?

– А, что, надо?

– Тебе не интересно?

– Я очень наблюдательный и понял, что его у тебя нет. Или он, что в длительной командировке и завтра вернётся?

Ира поняла, что Андрей пытается отшутиться, улыбнулась и решила, что пора. Не имеет права она позволить парню влюбиться в себя, а потом разочаровать своими проблемами.

– Андрей, я готова поделиться с тобой историей своей жизни, но только, если тебе это нужно. Если ты скажешь, что и так знаешь все, что нужно, я пойму.

– Я очень хочу знать о тебе всё, мы с тобой знакомы три дня, а как – будто не один месяц. Сначала я робел перед тобой, как мальчишка, а теперь мне так хорошо рядом с тобой, с твоими детками, в твоем доме. Я очень надеюсь, что никакого мужа у тебя нет, но, если он и есть, я тебя никому не отдам. Я буду биться за тебя!

Андрей крепко обнял Иру и нежно поцеловал. Он хотел прикоснуться к её губам, но Ира ловко уклонилась, словно потянулась вниз, чтобы отбросить палочку в воду. Поцелуй пришёлся в макушку, и Андрей почувствовал, что от неё сладко пахнет яблоками.

– Андрюш, биться тебе не придётся, а вот выслушать меня тебе надо.

– Ну, давай. Тебе не холодно? – прошептал весело Андрей и приблизился совсем близко к Ире.

– Нет, я так не могу, ты меня смущаешь, давай пройдемся.

Они тихонько пошли в сторону выхода из парка, и Ира, повздыхав, понукав, громко выдохнула и выпалила:

– Андрей, я – многодетная мама, у меня трое детей, я – вдова и мне… уже целых 29 лет!

– О, Боже! Судя по выражению твоего лица и охрипшему голосу, минимум, что я ожидал услышать, что ты отъявленная наркоманка или вампир со стажем. А всё остальное меня устраивает и очень даже радует. Двоих детей я видел, а третьего, где прячешь?

– Не прячу, он тогда на даче был с родителями. Ваня уже взрослый двенадцатилетний парень. Он – моя защита и опора. А как же возраст, тебя, что совсем не смущает, что я старше тебя на целых шесть лет!

– Хм, а вот это я не подумал! То есть, когда мне будет 80, тебе будет целых 86?! Мне, значит, парню в рассвете сил нужен будет секас регулярный, а ты – уже не хочешь!?

Ире очень нравилось всё, что говорил Андрей, она перестала трястись и теребить подкладку своего кармашка. Надежда, что они с Андреем всё – таки смогут быть вместе, опять вернулась и заняла прочное место в её сердце. Она остановилась, а Андрей, обхватив её двумя руками за плечи, решительно, но не грубо повернул к себе.

– Я не представляю, как мы с тобой сегодня расстанемся! Как дожить без твоих серых глаз до завтра? Как я жил, не зная о тебе? Что было бы, если бы я не пошёл тогда с Димкой в поликлинику? Мы бы тогда с тобой не встретились, да?

– Мы бы с тобой обязательно встретились.

Ира как-то виновато уткнулась в грудь Андрея, а тот нежненько обнял её, как плачущего ребёнка, погладил по спине и сказал:

– Всё будет хорошо, у нас с тобой всё будет хо-ро-шо.

И на этот раз в Ириной голове не прозвучало гадкое продолжение этой оптимистичной фразы.

Сентябрь 1993 года, учебный кабинет до занятий. Первоклашки готовятся к уроку. Кто-то бегает по классу, кто-то дерётся в шутку портфелями. Милая маленькая белокурая девочка сидит прилежно за партой, улыбаясь, разглядывает одноклассников. Льняные косы заплетены в две коральки по бокам, красиво повязаны большие белые банты. Звенит звонок на урок, дети успокаиваются, встают около своих мест. Девочка с бантами встаёт и аккуратно поправляет свой белоснежный накрахмаленный фартук. В класс входит учительница, рядом с ней идёт мальчик: угрюмый, крепкий, высокий и не очень опрятный.

– Садитесь, дети. Вот, познакомьтесь – это Матвей Вершинин, он будет учиться в нашем классе. Прошу вас на переменке показать Матвею школу, отнеситесь к нему дружелюбно, ведь, вы уже почти месяц школьники, а Матвею всё в диковинку. Садись, пожалуй, к Ирочке Авдеевой. Ириш, подвинься.

Ире совсем не понравился её новый сосед, лучше бы она так и сидела с Янкой-обезьянкой. Та, хоть и болеет часто, всё время чихает и сопливит, зато добрая и разговорчивая. А этот Вершинин, как бука, надулся и сидит, да и руки у него какие-то грязные.

Конечно, ни сегодня, ни на следующий день, ни даже через месяц новому мальчику никто ничего не показал. Ребята старались поменьше сталкиваться с Матвеем. Не то, чтобы они его боялись или не любили, но все понимали, что ни играть, ни болтать, ни, тем более, шалить он с ними не будет. Так и был Матвей одиночкой. На переменках сидел молча за партой, на уроках руку не поднимал, письменные работы писал без ошибок, но некрасивыми буквами, стихи наизусть читал без эмоций. Он, вообще, выглядел всегда каким-то неживым, даже на физкультуре бегал и играл как-то нерадостно.