Николай Карпин - Нойда-колдун из Порозера

Многие листы из переписки, судя по проставленной на них нумерации, отсутствовали. Я читал страницу за страницей, разбирая словесные нагромождения и винегрет из событий, и незаметно эта фантасмагория поглотила меня. Как любителю всего необычного, мне вдруг вздумалось заполнить пробелы в переписке, подыграть чьему-то дурашливому замыслу. В уме я уже прикидывал, как поступить с тем или иным персонажем.

Вчитываясь в записи, я, сам то не сразу осознав, мысленно проник в некое помещение. Внутренним взором осмотрелся. Комната, хорошо освещённая мягким светом лампы, заключённой в абажур из жёлтой материи с кисточками по краям, показалась мне довольно большой. Слева от входной двери возвышалась почти до потолка выкрашенная серебрянкой круглая печь. За печкой в углу – массивный книжный шкаф. У глухой стены – аккуратно застеленная широкая металлическая кровать с никелированными спинками. Такие теперь не выпускают. Возле широкого сдвоенного окна – диван с четырьмя набивными подушками. Рядом, в углу, почти под потолком, – картина «Охотники на привале». Под нею на тумбочке красуется новенькая радиола «Балтика». Сумерки за окном, прикрытым занавесками из ажурного тюля, давно превратились в ночную тьму. Промокший, озябший мальчик только что вернулся с улицы. Его тёмно-русые волосы на затылке взъерошены. Должно быть, от шапки. Навозившись с приятелями в снегу, он отогревается, сидя на полу возле печи, сушит на руках свои промокшие чулки, шерстяные носки. Рядом стоят подшитые старенькие валенки. В печи весело потрескивают разгоревшиеся сухие поленья. Из открытой дверки пышет жаром. Согревшись, мальчик усаживается за овальный стол посредине комнаты, берёт ручку и, обмакнув перо в чернильницу, на разлинованном листке бумаги что-то пишет…

Я мысленно заглянул ему через плечо. Это письмо дяде! Мирослав пишет, что говорил со стариком Алуферовым. Я вспомнил, откуда мне знакома эта фамилия – из дневника. Значит, дяде тоже известен Алуферов. Мальчишеская рука неторопливо выводит строчку за строчкой. Теперь понимаю: дядя и старик работали в одной школе учителями. Правда, с тех пор прошло много времени. А нынче Алуферов сильно изменился – его нередко видят в поселке пьяненьким. И тогда он разговаривает сам с собой, бормочет под нос непонятные слова и даже грозит кому-то кулаком. Странное слово вдруг появилось на тетрадном листе. Им называли старика в посёлке. Мирослав написал:

…В тот зимний вечер ребята играли в снежки, когда Нойда остановился возле них. Старик поравнялся с Мирославом, и мальчик, точно заколдованный, сам подошёл к нему. Алуферов наклонился и зашептал: «Знай, упавшая звезда твоего отца находится в сказочной стране Пяйвёля! Ты хочешь найти её?»

Мальчик недоверчиво глядел на Нойду, и вдруг его пронзила мысль: «Нойда тогда подслушал их разговор с дядей Серёжей на крыльце, когда „скорая“ увозила отца из дома!»

Друзья Мирослава уже прекратили возню, стихли их голоса. Нойда всегда казался им ненормальным, его появление не могло остаться незамеченным. Старик всё не сводил с Мирослава красных слезящихся глаз. Ребятня издали с опаской разглядывала старика. Мирославу бы тогда уйти следом за дружками или даже броситься без оглядки наутёк! Где бы старику догнать шустрого паренька! Пусть потом что хочет, то и думает про него: струсил, не струсил. Мирослав же словно прирос к месту и не мог пошевелиться. Мальчик даже боялся взглянуть на старика. Чуть слышно его губы пролепетали:

– Да, я хочу отыскать упавшую звезду моего отца.

Старик удовлетворенно кивнул и стал объяснять свистящим шёпотом:

– Неподалеку от вашего дома есть старое военное кладбище. Ты знаешь, где оно расположено?

– Да, – ответил мальчик.

Кто ж не знал его! Из могил заброшенного кладбища военнослужащие местной погранзаставы извлекли останки бойцов Красной Армии, наскоро похороненных вдоль дороги, и под автоматные очереди, с полагающимися воинскими почестями, перезахоронили в Братскую могилу.

– На том военном кладбище стоит толстая сосна с зарубинами на коре, – продолжал шептать Нойда. – Её легко найти. К ней скворечник приколочен. В ночь на Ивана Купалу ты прижмись спиной плотно-плотно к стволу и скажи: «Матушка-сосна, покажи мне звезду-путеводницу». Повтори, что ты должен сказать, чтобы попасть в страну Пяйвёля! – приказал старик.

Мальчик пролепетал заплетающимся от страха языком:

– Матушка-сосна, покажи мне звезду… – на языке вертелось «счастливую». – Он неуверенно взглянул на Нойду.

– Звезду-пу-те-вод-ни-цу! – прокричал по слогам раздражённый старик.

– Путеводницу… – повторил мальчик дрожащим голоском.

– Ступай домой! Пускай это будет нашей тайной, – скомандовал старик.

Мирослав покорно поплёлся прочь. Дружки догнали его и по дороге выпытывали, о чём вёлся с ним разговор.

Помня уговор, Мирослав опасался раскрыть им слова старика, но решил поделиться с дядей-фронтовиком. В сохранившемся письме он спрашивал, стоит ли верить странному старику. «Я верил в сказки, но это было в детском саду, – писал Мирослав в самом конце. – А когда пошёл в школу, понял: сказки – это выдумки».

***

Признаться, я тоже, хоть и с малых лет люблю фантастические истории, особенно им не верю. Всякое в жизни, конечно, случается, порой самое невероятное становится вполне очевидным. Но на этот раз история, прочитанная в письме Мирослава, меня скорее озадачила. Я и верил ему, и не верил. На моё счастье, следом в руки мне попал ответ дяди, который отчасти развеял мои сомнения.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Керкион – силач, заставлявший вступать путников в единоборство с ним.

«Ковровец» – мотоцикл, который выпускали в г. Коврове в 1957—1965 гг.

Нойды – древнелопарские колдуны. Были известны в Лапландии и за её пределами у русских, шведов, норвежцев.