Виктор Саламатов - Точка невозврата

В одиночестве проще вспомнить, чего ты хочешь на самом деле. И придумать, как это осуществить. Потому что врать некому. Внутренний голос не позволит. Сколько времени уже прошло и сколько ты сделал из того, что хотел? А помнишь ли, чего ты хочешь по-настоящему?

Я собрал верёвки и довольный побрёл по заметённой снегом тропе. Я знаю, чего я хочу. Серёга и Капюшон точно задали мне вектор, втянув в эту авантюру с прыжками. Теперь это моё. На ближайшие несколько лет. А может и много дольше.

Следующим вечером я набрал Дашу, чтобы наконец-то узнать Настин номер. Спохватился, молодец. Язвительный вопрос не заставил себя долго ждать.

– А тебе зачем? Узлы вязать будете?

– Нет, карабин задымился. Давай номер!

– На предохранитель поставь. Чтоб не расстегнулся раньше времени. Записывай.

Затем Лаврова максимально медленно продиктовала мне номер телефона, растягивая по слогам каждую цифру. Понимая важность доносимой информации, я не стал её подкалывать. Хотя и очень хотелось узнать, не была ли она в Эстонии на курсах скорочтения. Но я удержался и просто поблагодарил, не теряя при этом её интонации.

Набрал Настю. Долгие гудки. Наконец послышался голос, с трудом различаемый на фоне дикого и громыхающего звука.

– ЭТО КТО? ― заорал весёлый голос Насти.

– Тёма с моста!

– ЧЕГО?

– АРТЁМ С МОСТА!! ― уже во весь голос тоже заорал я.

– Ааа, привет, я тебе перезвоню, не слышно сейчас, ― уже более мягко, но всё ещё громко ответила она и бросила трубку.

«Ещё б ты слышала», ― уже про себя разочаровано подумал я. ― «Весь подъезд слышал, а она нет. Весь настрой сбила. Пусть перезванивает, если голос ещё останется». Я позлорадствовал и сразу успокоился.

Но, на удивление, Настя голос не сорвала. И настиг он меня около двух часов ночи, когда я уже посмотрел первый сон и готовился ко второму.

– Ты не спишь? ― поинтересовалась Настя.

– Нет! ― ответил я и демонстративно захрапел.

– Ладно-ладно тебе. Могу перезвонить утром.

– Теперь, раз уж я проснулся, будем разговаривать. Хоть до утра.

– Как скажешь, ― и в трубке послышался смех.

– Чем занимаешься?

– Иду домой.

– ???

– Да, да, да. Одна иду домой. На концерте было душно, а тут свежо.

Я посмотрел на градусник, он показывал минус 18.

– Ещё бы не свежо, ― прокомментировал я. ― Ты же вроде в пригороде живёшь. Не боишься совсем освежиться, пока дойдёшь?

– А я к Даше. Она меня с горячим чаем ждёт.

– Как мило. Ещё в вечернем пеньюаре и тёплой кроватке.

– Ага, расфантазировался. А мне сейчас на концерте все ноги в слэме отдавили.

– Где простите?

– Слэм ― это когда под тяжёлую музыку на концертах, люди толкаются, создавая массовый хаос.

– Зачем? ― появился у меня вполне резонный вопрос.

– Ну, это дикий драйв и неотъемлемая часть этих концертов.

– То есть, только что ты толкалась с пьяными грязными панками в совершенно душном помещении?

– Эээ, ну да! Только не с панками, а с альтернативщиками. Это две совершенно разные культуры.

– Ага. Особенно мне понравилось слово «культура». Оно передаёт именно то, что у вас там происходило.

– Да нее, это и вправду весело.

И тут, снова со знанием толкового словаря, мне продолжилась лекция о субкультурах России и всего мира. Это оказалось интересно. К тому же проще спрыгнуть на верёвке с Белого дома, чем заткнуть Настю. Она разговаривала без остановки и даже не спрашивала мнения собеседника, но мне это нравилось. Так что лучше неё, мне бы никто и не объяснил. Спустя минут сорок настал мой черёд рассказывать. Только уже про прыжки. И я с удовольствием поведал ей, как докатился до жизни такой. Про Серёгу и Капюшона. Про то, как сам стоял перед первым прыжком, про основателя этого «вида спорта» ― Дэна Османа.

Настя слушала не перебивая. И когда я закончил ― поинтересовалась:

– А этого капюшона никто больше не видел?

– Нет, ни разу.

– И новостей про него нет никаких?

– Нет, не слышал.

– Может, это был призрак Дэна Османа? ― заговорщицким голосом спросила она.

– В нашем мире, конечно, всё возможно, но не до такой же степени!

– А вдруг… Он ищет себе сторонников? ― не унималась Настя. ― Вот смотри. Какие чувства человек испытывает после прыжка?

– Радость, позитив, ощущение падения. Ценность жизни, у некоторых, ― неуверенно сказал я.

– Воот. То есть ― добрые чувства. И точно никто после прыжков не пойдёт убивать, насиловать или грабить ближайшие пару дней.

– Точно не пойдёт.

– Значит, прыжки делают мир лучше. Так как в нём прибавляется счастливых людей. Пусть на какое-то время, но счастливых. К тому же счастье не может длиться вечно. Поэтому он обучает людей, чтоб они продолжили это дело.

– Всё, сдаюсь. Я понял, что с тобой бесполезно спорить. ― Сказал я, задумываясь о резонности аргументов.

– Это точно, ― довольная собой, отрезала Настя.

Мы поговорили ещё какое-то время, пока моя собеседница не достигла Дашиного крыльца.

Я положил трубку и невольно начал перебирать произошедший разговор. О том, чтобы делать мир лучше, я мало задумался. Скорее даже не обратил на это внимания. Меня больше заботила личность Насти, ― хренасе девочка!

Что-то здесь точно не вяжется. Меня к ней тянет. Хотя пару дней назад только и познакомились. Вспоминаю о ней часто, чувствую, ожидает ещё масса сюрпризов. Но пока мне нравится такое положение дел. А лезть под коврик, чтобы сосчитать всех тараканов, пока не стоит. Пусть выбегают по одному. На этой прекрасной мысли я и погрузился в сон, не подозревая, что просплю первые пары.

***

Следующую неделю прыжков не было. В город пришёл мороз. Настоящий и довольно редкий для нашего края. Выше -35 температура не поднималась даже днём. Город практически замер. Люди понапрасну не выходили из дома, те счастливчики, которым удалось завести машины, одиноко неслись по свободным дорогам, а популяция бомжей и бродячих собак резко сократилась.

Это была неделя ожидания. Ожидания прыжков и разумеется встречи с Настей. Мы теперь постоянно созванивались, и это превратилось в еженочный ритуал. Начинался он около часу ночи и мог продолжаться до утра. До этого времени я и не догадывался, что так долго можно разговаривать по телефону.

Про себя я уже решил, чем должна закончиться наша следующая встреча. Но как правило, перед чем-то хорошим, зачастую, всплывает полоса препятствий. И эта полоса либо усилит кайф от задуманного, либо может и вовсе свести его на нет. И морозы являлись именно этой полосой. Ну, первым уровнем, самым началом. Ведь, по сути, вся жизнь является этой полосой. Пока я злился, думал: «какого чёрта!», препятствия появились в самый неподходящий момент! ― температура не изменялась. Но как только я перестал обращать на них внимания и начал радоваться телефонным звонкам, как благам в последней инстанции, на удивление, стало теплеть. Причем, погода оказалась, скорее, не препятствием к встрече, а проводником. С помощью неё мы настроились на одну волну. И теперь смогли бы наверно пережить все заморозки на южном полюсе. Общаясь лишь по телефону, но видимо этого не требовалось. Воцарилась самая превосходная зимняя погода. Минус пять и солнце. Мечта любого горнолыжника и зимнего роуп-джампера.