Дмитрий Ридигер - Семь

– Ну что, рыжий, рассказал уже?

– Нет, только предвосхитил. А леденящие душу истории лучше слушать из уст очевидцев!

– Змей ты…

– Уж кто змей, так это ты, уважаемый! Телосложение более подходящее…

– Да хватит вам! – Лео нетерпеливо дернулся, попутно мысленно ответив на запрос кухни, что обед нужно подать в жилой модуль. – Давай Тим, рассказывай!

Дан насупился и замогильным голосом произнес:

– Да! Не томи и повествуй нам, скальд!

– Нет, подожди секунду, – Лео повернулся к Дану. – Есть-то будете? Мне сейчас доставится, так что закажите сначала.

– Будем-будем! Кухня, мне плов и чай как всегда! А скальду – свинину томленую и змея жареного…

– Эк ты, братец, отношение ко мне через меню выразил! Ладно, не извиняйся… Кухня, я буду кофе с молоком. Я обедал.

Возникла пауза, и Лео с Даном вопросительно уставились на Тима.

– Ну, рассказывать особо нечего…

– Давай-давай, не томи! – подстегнул его Дан.

– Да вот… В общем, иду я утром в лабораторию, часов в девять. Прохожу по жилому уровню. Только миновал поворот к бассейну, как вдруг точно стукнуло в голову – показалось, что в коридоре, как раз ведущем к бассейну, кто-то на полу сидит. Вернулся, заглядываю в коридор – и впрямь, вижу фигуру! В древнем скафандре салатового цвета, полупрозрачную такую… Сидит себе бочком, на локоть привалился и в противоположную стену уставился. За стеклом шлема даже увидел, как глазами моргает. В шлеме лица не видно было, а вот глаза разглядел. Напряженные такие глаза… Вот, собственно, и все. Через пару секунд он просто пропал. Беззвучно, без вспышки. И без запаха серы. А я в лабораторию пошел.

– А с чего ты взял, что это был он? Может, она?! – спросил Дан и аж слегка привстал в кресле.

– Ни с чего. Просто глаза мужские были. А ты даже с привидениями спариваться готов!

– Ну, если они симпатичные и к сексу способные…

– Постой, Дан! – возбужденно сказал Лео и повернулся к Тиму всем корпусом. – Судя по всему, ты к этому случаю как к простой игре воображения не относишься! Наверняка сходил и у автодоктора проверился, а уж потом к живому доктору Дану пошел. И уж точно саму Станцию спросил, не заметила ли чего!

– Конечно. Стал бы я делиться подробностями бреда…

– Ну, и что говорит Станция?

– Странное говорит… Зафиксировала краткосрочное увеличение массы килограммов на сто. Но отнесла это на шутки нашего Объекта, так как именно в это время он проявлял гравитационную активность. А визуальное наблюдение показало лишь мою спину – там единственное место, где только одна голокамера, остальные за поворотом. Прочих изменений – температурных, яркости и спектра освещения, плотности и состава воздуха – в коридоре не было. И пол со стенами ничего не почувствовали.

– Да, дела! – Лео задумался. – Изменение массы есть, но точно не локализовано. Коридор к бассейну проходит недалеко от борта, обращенного к Объекту. Больше ничего нет, кроме слов Тима…

– И видеозаписи его изумленной спины, – добавил Дан.

В этот момент круглый журнальный стол вывернулся внутрь и извлек из себя заказанные блюда и столовые приборы, аккуратно расставив их. Затем слегка подрос, раздался вширь и перекрасился из бледно-желтого в яркие цвета веселенькой, клетчатой скатерти.

Все, как по команде, повернулись к еде. После чего повисла короткая пауза, прерываемая лишь утробным и жизнерадостным мычанием Дана.

– А Семенычу уже доложили поди? – с набитым ртом спросил Лео. – Он-то что говорит?

– Что он может сказать… – ответил Тим, наклонившись к столу и аккуратно ставя чашку с кофе на блюдечко. – Поворчал, как всегда, на наше хлипкое здоровье и неумение распределять нагрузки в работе. Посмотрел показания Станции и автодоктора… ну, и велел рапорт подать. К вечеру.

– А ты что скажешь, доктор? – чуть помолчав, снова спросил Лео.

– Видишь ли, пилот, – Дан с показной неохотой оторвался от тарелки. – Наш Тим сам по себе случай очень интересный и малоисследованный, и я бы с радостью попрактиковался в клинической психиатрии… Все, молчу, молчу! – Дан шутливо закрылся рукой, увидев, как предостерегающе дернулся Тим. – А если серьезно, то вряд ли у меня появился пациент. С головой у него все в порядке, а потустороннее – не по моей части. Это как раз к нему вопрос, к пациенту несостоявшемуся!

– А пациент несостоявшийся что думает? – спросил Лео.

Тим сдвинул брови, наклонился вперед и сцепил в замок свои лапищи.

– Я тут архив Станции запросил – ничего похожего не было за тридцать шесть лет ее существования. Потом поразмыслил, и вот что мне кажется – если взять данные факторного анализа по гравитационным возмущениям Объекта за последние…

Его прервал вызов коммуникатора.

– Да, Семеныч! Здесь мы! – откликнулся Лео.

– Хорошо, что здесь, орлы. Кормитесь и Тима пытаете? Правильно пытаете. Тут, похоже, опять его привидение нарисовалось – как раз у границы Объекта. Так что Тиму по местам стоять, а Лео с Даном – марш на взлетную!

Лео и Дан сорвались с мест и бегом устремились к двери жилого модуля, на ходу слушая вводную.

– Лео, берешь свой борт, Дан – на спасательном «Соколе», ведомым. Чтоб ведущего подстраховать, если что. За вами выпущу еще десяток «Ос» на автомате. И поаккуратней там!

Стремглав пролетев коридор, вскочили на эскалатор, рванувший в ускоренном режиме. Схватившись за поручни, посмотрели друг на друга.

– Ну что, доктор, случай не клинический?

– Какое там… – Дан взволнованно сверкнул глазами. – Хотя как сказать! Ко мне в медблок призраков еще не притаскивали! Попрактикуемся! Если живой он, конечно…

Спрыгнув с эскалатора, пронеслись через зону контроля и выскочили на взлетную палубу.

Дан приостановился, озираясь, забыв о бегущих по полу указательных стрелках. Лео, заметив это, на бегу коротко махнул рукой в сторону третьего причала:

– Вон твой «Сокол», седлай! – и с ходу взбежал по поднявшемуся пандусом полу к кабине своей «Осы».

Запрыгнув в кабину, мысленно поприветствовал летунью, затем откинулся на спинку сиденья, положил руки на протянувшиеся к ним подлокотники управления и закрыл глаза.

Процесс слияния с «Осой» всегда был волнительным – сначала еле заметные тычки множества сигнально-компенсационных щупальцев в грудь, живот и ноги, потом появление зрения с возможностью выбора спектра, и, наконец, нарастающее чувство физического слияния с машиной – не полного, не до конца, а просто ощущения продолжения в ней собственных органов и конечностей.

Говорят, что старые и опытные пилоты летают расслабленно, не шевелясь и не тратя ни единой калории на мышечные усилия, управляют только мысленно. Лео так не умел – обязательно шевелил руками, ногами и туловищем, не всегда даже отдавая себе отчет, мускульная или ментальная команда прошла первой. Разумом вроде понимал, что ментальная – но порой казалось, что мышцы сами принимают решение, опережая сознание.