Сергей Логвинов - Пост сдал!

Дома я всю одежду сложил в ванной и стал ждать маму. Ближе к вечеру поднялся к соседке-однокласснице и попросил её рассказать, что они всё-таки делали на уроке с дырявыми носками. Лена выкрутила лампочку из настольного светильника, натянула на неё носок и принялась штопать: сначала прошила контур тряпичной раны, потом нитками крест-накрест закрыла дырку. От увиденного мне стало ещё хуже: я никогда это говно не надену.

Вечером пришла мама, батя вернулся со службы. Я повёл их в ванную и показал следы своего необдуманного поступка. Родители меня никогда не ругали. И в этот раз не ругали. Особенно когда я рассказал про эту снежную машину, окружённую настоящим северным сиянием.

– А что с носком делать? – спросил я у папы, когда посвятил его в свои проблемы с уроками труда. – Его же не я штопал.

– Принеси в школу и скажи учительнице, что штопала Леночка, но зато ты знаешь теперь, как это делается.

На следующий день по пути в школу я осторожно прокрался к месту трагедии. Рабочие уже заштопывали порванную вчера канализацию. Я быстро пробежал мимо и как можно дальше.

Да, за дурацкий носок мне поставили четвёрку – всё-таки не моя работа.

К чему я вспомнил эту историю?

Сегодня увидел замечательный ролик, в котором огромный комбайн бороздит бесконечные просторы жнивья. Из огромного сопла мощным потоком льётся золотистое зерно урожая. Шурша и переливаясь на солнце, оно низвергается в закрома Родины. Ну и немного мимо. Так, малость.

Если бы мне попалась эта кавалькада во втором классе, я обязательно бы под неё подлез. В дырявом носке или без. Я оказался бы в облаке золотистого зерна, осыпающего меня новым урожаем будущего хлеба…

И непременно там оказалась бы огромная нассанная лужа. Каким-нибудь диким и бессердечным животным, которое неделю искало место, чтобы натужно это сделать, и отвязалось по полной схеме. Оно стояло бы в этот момент неподалёку и тихо стонало, запрокинув рога в небеса: «Какие же люди идиоты!»

Расскажу вам неправдоподобную историю про Питер. Там алкоголя мало было, но именно он явил мне чудо.

Летом 1988 года у нас закончилась практика в городе Лиепая. Хороший город: и янтаря пособирали на закрытой территории воинской части, и на фашистской дискотеке потанцевали под трогательные марши, и «Рижского бальзама» хлебнули. После чего нас отпустили в отпуск. Я прилетел из Риги в Ленинград. Оставалось преодолеть расстояние Ленинград – Архангельск.

Это сейчас летают полупустые самолёты и ездят полупустые купе, а тогда кассы были заколочены крест-накрест досками, а при входе в здание любого аэропорта висела мраморная табличка «Билетов нет». Их не было в принципе, но люди летали. Как? Не знаю, но внутреннее пространство аэропорта Пулково представляло собой колышущееся поле голов. Сразу от входа и колыхалось.

Комендант аэропорта горестно глянул мои проездные документы и огласил вердикт: «К ноябрю улетишь. Наверное. Или нет. Наверное, нет». А у меня август. И в календаре, и в душе. Зачем мне ноябрь? Простоял весь день в этой людской бане, бросаясь к выходящим и входящим: «Нет лишнего билетика?»

День на второй я уже был готов лететь в любой город страны, только поскорее из этого аэропорта. Люди там уже все знали друг друга, здоровались, оставляли детей и вещи под присмотр, штурмовали кассы, перебегая от одной таблички «Закрыта на обед» до другой «Ушла на базу».

Вообще, всё население коммуны «Пулково» было одной очередью. Узнать последнего в ней не представлялось возможным: места в очереди передавались по наследству. Здесь росли, знакомились, выходили замуж, растили детей и иногда улетали. Улетавшие были осенены нимбом мучеников и счастливцев, как в фильме «Остров везения» с Шарлиз Терон, вышедшем много лет спустя, в котором жители-клоны в белых одеждах отправлялись на органы настоящим владельцам тел. Мне было уже всё равно, что там дальше, но жить стоя третьи сутки было просто невыносимо. Спать тоже приходилось стоя, опираясь на локти таких же спящих недопассажиров.

Под вечер третьих суток я решил остаться жить в Питере. Ничего другого в мою голову не приходило. Я сел в автобус и вышел где попало.

Автобус довёз меня до буквы «М». «Во! Надо хоть питерское метро глянуть, вдруг там так же красиво и помпезно, как в московском?» Ожидания меня обманули. Если определить питерское метро одним словом, то вот оно: «Крематорий». Печальные фигуры людей, тихо передвигающиеся мимо закрытых створками провалов. Тишина. Скорбь. И вдруг по одну сторону разверзается Печаль и оттуда вываливаются… нет, не гробы, как ожидалось, а такие же тёмные сущности людей, за которыми следом вваливаются те, кто только что стоял со мной рядом. Интересно, газ в вагонах включают на каком расстоянии от станции? Чтобы те, кто остался на платформе, ничего не заподозрили и безысходно ввалились во вновь подошедший поезд бессмертия?

Проехал несколько станций, вышел наугад. На этой платформе оказались мраморные скамейки. Пустые! После пулковского Ада увидеть пустую скамейку – это такое же чудо, как если рыбак, проживший на оторванной льдине и сожравший ремень, обувь и товарища, вдруг выловил авоську с деликатесами из «Елисеевского». Я шагнул и упал на деревянную столешницу скамьи. Сразу захотелось лечь и выспаться за все три дня противостояния, но не позволяла гордость защитника Отечества. Прислонился спиной к стене метрополитена и на секунду прикрыл глаза.

– Как я устала!

– Не говори, надо было Николаю позвонить, он машину бы нам предоставил.

– Я наверх уже не поднимусь. Сяду с парнем тут и не двинусь с места!

Я открыл глаза. Передо мной стояли две молоденькие девушки, довольно успешные в своей внешности, а рядом стоял огромный чемоданище. Сейчас к чемоданам на колёсиках и с выдвигающейся ручкой все привыкли. Но в те времена явление такого агрегата было сравни приземлению летающей тарелки. Это девушки с Альфы Центавра, не ближе. У землян таких предметов в обиходе быть не может.

– Молодой человек, вы не поможете поднять чемодан на поверхность?

– Да, конечно.

Я поднялся, спортивными руками схватил чемодан-НЛО и рванул к эскалатору. Вышли к автобусной остановке.

– Вы в аэропорт?

– Да, в отпуск летим в Крым.

– А я вот на север улететь не могу. Вот кому летом нужен Архангельск?

– А что, билет нельзя купить?

Тут я полностью убедился, что на Альфе Центавра всё настолько запущено, что они своих командированных на Землю не инструктируют.

Довёз девочек до аэропорта, помог им сдать багаж, окинул взглядом позавчерашние головы и успокоился: все на месте, даже в том же порядке.

От нестерпимой духоты вышел наружу. К центральному входу подходили автобусы, из которых выпрыгивали люди, которых тут же поглощал Молох аэровокзала. Как они там все помещаются?