Виктория Чуйкова - ФиЛар – вне закона стаи. Четвертая книга серии «ВеЛюр»

****

Филипп не пришел к ужину, а появился через сутки, днем.

– К вам гости! – сообщил ИВ по телефону.

– Ну что, поиграем? – спросила Виен дочерей, заманчиво улыбаясь. – Пустим его в гостиную второго этажа, или нет?

– Давай! Пусть помучается. – согласилась Вел и закрыла компьютер, – мы его встретим!

– Я послушаю отсюда и позже подойду.

– Как знаешь! – ответила Ев, – фотку, фотку надо прицепить!

– Встречай, я поставлю на видное место, возле книг, поближе к окну. – замахала руками Вел, торопя ее. – Все равно где, главное, чтобы бросилась в глаза!

Они вышли и Вилена, в приоткрытые двери услышала голос младшей дочери:

– Добрый день, Филипп! Ты как Красно солнышко – появишься, зальешь комплиментами и исчезаешь.

– Добрый, добрый! А где остальные? – никак не отреагировав на ее слова, ждал приподняв голову и выставив одну ногу вперед. В руках он держал три, разные по цвету, розы, на очень длинных ножках.

– В работе все… Но обещали освободиться и поздороваться с тобой. Пойдем наверх.

– О! А как же правила? Или мужья дома?

– Так я не в спальню приглашаю, а мужья в курсе, все приличия соблюдены.

Он зашел за ней и встретился глазами с Вел, немного расстроился, надеясь остаться с Ев наедине, но тут же взял себя в руки. Опять потеряв связь с желанным предметом и получив приглашение подняться, надеялся ее раскрутить.

– Вел! Ты великолепна! Как тебя украшает деловой вид! – пряча свои чувства за дежурные комплименты, Филипп бегло осматривал комнату: – Gorgeous, inimitable! Mais ce que je dis, vous deux – almaziki!*

– Льстит и не краснеет! Французы все такие?

– Я – le seul et unique!*

– Француз, или льстец? – не унималась Вел. – Это я в плане – единственный и неповторимый?

– Вы и языками владеете!

– Это смотря как посмотреть и смотря что ты имеешь в виду.

– Да не слушай ее! Присаживайся! – Ев нарочно прикрыла сестру собой, концентрируя его внимание на себе. Завязалась непринужденная беседа, Вел извинилась, делая вид что очень занята, отвечала только на задаваемые ей вопросы.

– Может покажите мне свои фото? – неожиданно попросил Фил.

– К сожалению их у нас здесь мало, но с превеликим удовольствием. – подошла к этажерочке, уставленной книгами, достала альбом, а он следил за ее передвижениями, не отрываясь, облизываясь как кот на сметану и вдруг увидел шкатулку! Дыхание перехватило. Ему даже показалось, что это она стоит просто так, на полочке, но Ев уже села рядом и делала комментарий. Лишь только с третьего взгляда он понял – фото. Вел развлекалась. Украдкой поглядывая на него, мысленно дергала за волосы и похлопывала по животу. Фил не понимал, что происходит. Ев же сидя рядом с совершенно серьезным видом продолжала пояснять что к чему. Наконец он не выдержал, подумал, что это его внутренний голос говорит так об ошибке, встал:

– Прошу меня простить, красавицы, я немного плохо себя чувствую.

– В этот момент спазм в области печени был сильнейшим. – Вилен мои почтения! – И вылетел.

Ев провела его до дверей, сочувствуя и желая скорейшего выздоровления.

– Повеселились?! – появилась Ви.

– Немного. Что скажешь?

– Он расстроен. Больше ее не видит, оконфузился, принял фото за ларец, но ты Вел, вовремя послала ему «стенания внутреннего голоса». Главное, что он четко знает, мы никуда не выезжали, не передвигались за периметр дома, а она исчезла.

– Может уедет?

– Нет! Он упертый…

– Ох! – вздохнула Вел и положила руку на левую грудь.

– Тебе плохо? – спросила Ев. – Сердце?

– Скорее душа! Что-то с Эдом.

– Не слышу! – сказала мама, – Жан спокоен, собираются домой.

****

Мужчины добрались к хижине, по дороге искупались в озере и уже дожевали оставшееся, подсохшее мясо. Они были вымотаны до крайней степени. Отчего сон был крепким и долгим. Проснувшись, приняли дождевой душ, выбросили испорченные вещи и быстро сносили рюкзаки в машину.

– Люди! У меня белка! – Эд открыл свой полевой рюкзак и замер глядя внутрь.

Дэн, испугавшись, что у брата началось обострение после ранения, подлетел к нему и схватился за его голову, но тот, отстранившись, показал в рюкзак. Там спокойно сидел рыжий зверек и доедал остатки арахиса.

– Как могут любить такого дурынду, рыжие красавицы?! – Почесал подбородок Дэн и понес вещи в машину. ____________________________________________________________________

* Gorgous, inimitable! Mais ce que je dis, vous deux – almaziki!* – Великолепная, неповторимая! Но, как я говорю, вы двое – almaziki! – франц.

** – Я – le seul et unique – Я – единственный, неповторимый. – франц.

Шла третья неделя отсутствия мужей. За год замужества, это было впервые и очень непривычно. Вел опять научилась спать в своей половине одна, бегать одна. Вот только связи по-прежнему не было, что очень всех огорчало. Ночью прошел небольшой дождик, однако Валери поднялась и отправилась на пробежку, скучая за Эдом и подыскивая себе применение, помимо работы. Молодой мужчина, с приподнятым воротником темно синей сорочки, с короткими рукавами, в черных брюках, с дорогим кожаным ремнем, стоял на верхних ступенях лестницы, скрестив руки на груди, подпирая плечом часть скалы. Его темные волосы, длиной до плеч, развивались на ветру, трехдневная щетина выделяла его скулы, делая щеки впалыми. Глаза скрывали темные очки. Он радостно и заманчиво улыбался идущей вверх девушке, с очень грустными глазами. Она подняла взгляд, на стройного, привлекательного мужчину и опять опустила глаза.

– Эд! – поняла Вел и побежала вверх. – Вернулся! Наконец – то!

Он же, молча, побежал вниз, подхватил и прижал ее к себе. Целовал долго, жадно, голодно. Едва его губы ослабли, Вел засмеялась:

– Колючий!

– Я только приехал. Пришел сразу сюда и не ошибся. Как я тосковал.

– А я обиделась! Почему не звонил?! Я же скучала!

– Пойдем домой?

– Ты спрашиваешь?

– Предлагаю!

****

Открыв, придерживая рукой дверь, чтобы не скрипнула, Дэн пробрался сразу в душевую. Сбросил с себя вещи, намыливался несколько раз, стараясь смыть запах «заплыва». Вымыл подросшие за эти дни почти до плеч волосы и опять связал узлом. Собрался сбривать щетину, делавшую его намного старше, как услышал:

– Это что за явление? – Ев села на кровати и щелкнула свет, утро было пасмурное.

– Зая моя! – положил бритву и пошел к ней. – Я только приехал, пыльный, колючий…

– Сказал так, будто всю ночь с друзьями по бабам.

– Кошечка! Ну, что ты ругаешься?

– А как с тобой не ругаться? Мог бы в щечку поцеловать! Он взял ее ручки и целовал каждый пальчик.

– Как ты изменился! – она любовалась мужем, – где мой любимый, мальчишеский взгляд?

– Под зарослями! Сбрею, состригу и опять буду я.

– Нет! С тобой что-то случилось…. Но душ тебе не повредит. Пахнешь…, как черепаха!