Татьяна Володина - Так могло быть

– Соня, я согласна с Наташей. Черное маленькое платье будет самое то. Возьми у бабушки ее изумруды, на черном они будут очень здорово смотреться, оттеняя цвет твоих глаз.

– Нет-нет. Не вздумай. – Наташа замахала руками на Лену, и та обиженно закусила нижнюю губу. Она тоже заметила неадекватное поведение Наташи и поэтому не стала вступать с ней в спор.

– Никаких драгоценностей, – давала указания Наташа, – жемчуг в уши, и все. Простота – залог успеха. Поставь все на свою невинность.

– На что? – поперхнулась Соня коктейлем, а Лена весело рассмеялась. – Я уже забыла, что это такое. И потом, какая невинная тетка в тридцать лет? Уж, как ни крути, а в наше время это хуже насморка. Помните, что сказал Дарси на первом балу, когда наотрез отказался приглашать Элизабет? То-то же. «Теперь невинность скорее вызывает недоумение, чем восторг».

Лена смеялась до икоты, ей пришлось сделать тринадцать глотков воды на одном дыхании. Однако это получилось только с пятой попытки.

– Ты считаешь, что это лучше скрывать до свадьбы? Пусть будет неприятным сюрпризом в брачную ночь?

– Перестань, Лена, – сквозь смех и слезы с трудом проговорила Соня. – Воду больше заказывать не будем.

– Эй-эй, вы обе! Перестаньте ржать, – Наташа, как учительница, постучала указательным пальцем по краю стола. Затем посмотрела на Соню с укоризной: – Между прочим, – она сделала паузу и выразительно посмотрела на Соню, – в твоем возрасте три года не быть с мужчиной – это равносильно тому, что стать снова девственницей.

– Уж так прямо и девственницей? – обиделась Соня, а Лена, зажав рукой рот, умчалась в туалет, успев только прохрипеть, что воду пить не будет.

Услышать такое! И от кого? От скромницы Наташи? «Чур-чур, меня, – подумала Соня. – О ужас! Это она так думает обо мне? Оужас, еще раз. А ведь Наташа права. Она уже начала забывать, как это прекрасно, когда тебя обнимают, как сексуально, когда мужчина целует тебя в шею, плечи, как замечательно, когда по тебе скользят его руки, когда к тебе прикасаются».

Вернулась Лена с красным лицом и улыбкой до ушей. Она боялась снова засмеяться и поэтому сидела тихо, покусывая губы. Соня, жалобно взглянув на нее, только пожала плечами.

Минуты две все молчали, успокаиваясь, а затем Наташа с серьезным видом стала продолжать обсуждать Сонин гардероб:

– Если будет заключительная пьянка…

Соня снова поперхнулась, но быстро взяла себя в руки и промолчала. Похоже, Наталья пошла вразнос:

– …надень свою пышную парчовую синюю юбку и белую блузку, ту, у которой застежка сзади. И свои туфельки а-ля Одри Хепберн, в них у тебя ноги обалденные.

Да, ее ноги в любых туфельках обалденные. Но ноги Наташи тоже хороши, и она просто красавица. Она так продуманно все говорит. Это никак не может быть экспромтом. Она что, это заранее все обдумала согласно расписанию конференции, а сейчас просто озвучила? Что бы это значило? Соня снова задала себе этот вопрос. Взглянув на Лену, Соня недоуменно подняла брови, а та в ответ только пожала плечами.

– Да, пожалуй, лучше без драгоценностей, – промямлила Лена и опустила голову, а затем добавила: – Скромность и невинность – это убойная сила.

Соня тут же схватила ее за руку и крепко сжала, призывая к спокойствию. Кто-кто, а она знала, на что способна Лена. В детстве они могли часами хохотать, болтая всякую веселую чепуху, цепляя одно выражение за другое, и в результате получался искрометный рассказ. Частенько к ним присоединялся Володя, и тогда, как говорила бабушка, «туши свет». В то же время она поощряла такую болтовню, утверждая, что та способствует развитию быстрого мышления и реакции, а также речевого аппарата. С последним у них и правда было все нормально, а вот с мышлением… Соня улыбнулась своим мыслям.

– Спасибо, девчонки! Я все поняла: буду скромной и невинной, но постараюсь второй раз, – она закатила глаза, – потерять свою девственность, – весело тряхнув головой, пообещала Соня.

Теперь подруги смеялись все вместе. Соня не могла вспомнить, когда они в последний раз говорили о таких глупостях. «А ведь забавно иногда так отвлечься от проблем и суеты жизни», – подумала Соня, открывая дверь подъезда своего дома. Это потом она поймет, что их разговор в кафе был не только забавным, но и значимым. За разбором гардероба Сони стояли проблемы жизни близкого ей человека.

При расставании Лена пообещала встретить подругу по ее возвращении из Женевы.

– Ты только позвони, – целуя на прощание, сказала она.

Проснулась Соня, когда за окном уже стало темнеть. Спросонья не сразу сообразила, где она. Ах да, в девять в баре. Взглянув на часы, она закрыла глаза. У нее еще было время поваляться в свое удовольствие. Легла на спину, подняла руки над головой и потянулась. О! Как хорошо. Здорово вот так лежать и ни о чем не думать, просто лежать и дышать – вдох-выдох, вдох-выдох… Блаженство! «Мысли лентяя», – улыбнулась Соня, поднимаясь с кровати.

В баре было пустынно, что неудивительно для такого времени года. Люси и худощавый симпатичный брюнет уже сидели у барной стойки.

– Софи, Софи, – махала ей руками Люси, – иди к нам!

Когда Соня подошла, брюнет вскочил и представился:

– Николя, а вы Софи, я уже знаю. Ждал прекрасную незнакомку, а появилась настоящая красавица, и я сражен наповал. Люси, – сказал он быстро, а затем, весело улыбаясь и повернувшись к своей спутнице, продолжил: – Я уже влюблен. Что ты со мной сделала? Надо же предупреждать, а так можно и к праотцам угодить.

Он обернулся к Соне:

– Что будете пить?

– Что-то такое, где есть ром.

– О! Какая замечательная Софи. Уважаю ваш…

– …твой, лучше говорить «твой», – перебила его Соня.

– Хорошо, принято, – заулыбался Николя, – твой выбор, и я с удовольствием присоединюсь к тебе.

Он заказал два коктейля. А Люси уже тянула через соломинку жидкость бурого цвета. Соне понравился Николя с его веселой улыбкой и добрыми глазами. У него было подвижное лицо, на котором отражались все сиюминутные эмоции. Он помог Соне сесть на высокий табурет рядом с ним. В баре тихо звучал блюз.

Люси стала щебетать, что ей совсем не нравится скучная Лозанна. Да и Женева – это захолустье Европы с озерами, горами и вонючим фондю. Соня от души стала смеяться – уж очень складно, а главное, забавно охарактеризовала Швейцарию Люси. К ней присоединился Николя.

В разгар веселья в баре появились четверо молодых мужчин. Они разговаривали на английском и, похоже, только заселились в отель. Люси тут же перестала смеяться и сердито уставилась на них.

– Ну, вот и наши друзья, – ехидно прошипела она.

И тут же громко на французском стала рассказывать о Париже, о родных, душевных и вежливых французах, чем ввергла Соню в недоумение настолько, что та прыснула.