Татьяна Володина - Так могло быть

– А можно мне с вами? – повернувшись к ней, тихо спросил Алекс.

– А мне? – наклонившись к Соне, еще тише спросила Момоко. Она явно боялась отстать от Алекса. А тот весело ей подмигнул.

Соня засмеялась и, всплеснув руками, сказала, что это просто замечательно. А после концерта можно будет погулять по Лозанне и поужинать здесь, внизу, в ресторане. И она указала пальцем вниз.

– Там отличное ризотто с грибами, – она произнесла с таинственностью, на которую никто не обратил внимания. Но один из обедающих внимательно слушал и запоминал каждое сказанное Соней слово.

– Здесь – это вниз на лифте на набережную? – уточнил Джон.

Соня утвердительно кивнула головой.

– Я надеюсь, что мясные блюда там тоже есть, – весело проговорил Алекс, а Джон, засмеявшись, продолжил: – И пиво.

Они договорились встретиться в холле отеля в шесть вечера, чтобы к началу концерта – в семь часов – быть на месте. Когда Соня спустилась в холл, все трое были уже там. Момоко заразительно смеялась над шуткой Джона, а Алекс улыбался, поглядывая на лифт. Встретившись взглядом с Соней, он заулыбался еще шире.

– Софи, Софи, мы здесь, – взмахнув рукой, прокричала Момоко. Соня махнула ей в ответ.

Решили идти пешком, время позволяло. Соня пообещала, что в назначенный час они будут на месте.

– Почему такая уверенность? – поинтересовался Джон.

– Я раньше уже бывала в Женеве и Лозанне и знаю, как добраться до собора, – успокоила всех Соня.

– И ели ризотто с грибами именно здесь, – добавил Алекс.

– Да, ела. И именно в этом ресторане. Это вкусно, – улыбаясь и глядя на Алекса, проговорила она. Он слышал ее. Соня ощутила всем своим существом присутствие Алекса. Это было сродни чему-то сладкому и тягучему. Глаза ее защипало от подступивших слез, и она, несколько раз моргнув, стряхнула с ресниц соленые капли.

Чтобы отвлечь себя от навязчивой идеи поцеловать Алекса, Соня стала рассказывать, как она со своими спутниками поднималась в горы, какие чудесные там деревни, какой необыкновенной красоты ледники, до которых добираются на поездах, а зимой – на лыжах. Она сказала, что хотела бы побывать на других озерах, в районе Цюриха.

Подойдя к собору, она попросила ее подождать, но Алекс пошел с ней. Войдя в собор, они сразу же увидели столик, за которым сидел пожилой мужчина и продавал билеты. Он подтвердил, что концерт начнется ровно в семь часов. Купив билеты и выйдя из собора, Соня предложила в оставшееся время обойти его и осмотреть снаружи. Рядом с собором находилась небольшая площадь с ратушей. Когда они проходили мимо нее, на башне ратуши часы пробили семь раз. Надо было идти в собор, но тут на башне собора начался бой часов:

– Один, два, три, четыре, пять, шесть и семь, – под общий хохот считал Джон.

– Повторяем, швейцарское самое точное время в мире – семь часов, – с очень серьезным лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, проговорил Алекс. Смеясь, все поспешили ко входу в собор.

Пришедших послушать орган оказалось не много. Алекс слышал в основном французскую и русскую речь. Если бы его спросили, является ли он поклонником органной музыки, он скорее сказал бы, что нет. Да и не часто ему доводилось ее слышать вживую, а не в записи. Алекс понимал, что он сейчас здесь не из-за любви к музыке, а потому, что здесь Софи. Он сидел рядом с ней, и у него бешено колотилось сердце. Он видел ее нежные руки, к которым хотелось прикоснуться, взмах ее ресниц. Слышал ее дыхание и неповторимый запах, от которого кружилась голова. С определенных пор у него было особое отношение к запахам. Некоторые из них ассоциировались у него с болью, страданием, мукой. За несколько дней до процедуры эти запахи появлялись в офисе, где работал Алекс, в кафе, в котором он завтракал, на улице, в машине. Они преследовали повсюду, не давали ему думать, жить. Иногда запахи ему снились в страшных снах. Сейчас запах, исходящий от Софи, дарил ему чувство покоя и счастья.

Часы покоя и счастья закончились. Музыка утихла, а чувство, которое она зародила, еще жило в душе. В это время не хотелось говорить, и они молча вышли из собора. Вечер был удивительно теплый для этого времени года.

– Хорошо! – тихо сказала Момоко и тем самым прервала их молчание.

Все заулыбались и оживились. Звуки города стали ярче, насыщеннее. Джон вспомнил, как мама в детстве водила его в собор слушать орган, а ему было скучно, и он не мог дождаться, когда это закончится. При этом он так убедительно изображал скуку, что все стали весело смеяться. Затем он заметил, что сегодня эта музыка его захватила, и предположил, что, по-видимому, это наступает старость, и все снова стали весело подтрунивать над ним. Потом все дружно решили, что с того времени он просто поумнел. Соня вела их по городу, выбирая красивые улочки. Так, весело болтая, они добрались до озера.

В ресторане их отеля, который расположился на набережной, было тепло, уютно и малолюдно. Они смогли выбрать приглянувшийся столик. Официант принес меню и спросил, желают ли гости чего-нибудь выпить. Алекс попросил принести воду, а затем вопросительно взглянул на Соню. Кивком головы она подтвердила, что тоже выпила бы воды. Джон и Момоко заказали пиво. Все углубились в меню и стали комментировать представленные там блюда. Соня нашла ризотто и радостно улыбнулась. Алекс заглянул в меню Сони, определяя страницу, которая была открыта у нее и, найдя такую же в своем, посмотрел на нее с нескрываемой нежностью.

– С грибами? – тихо спросил он.

– Угу. С грибами, – одними губами ответила Соня, не отрывая от него взгляда.

Джон и Алекс заказали стейк из мяса. При этом Алекс попросил, чтобы его стейк был прожарен, затем он уточнил, чтобы не было крови, и попросил горчицы. Когда он делал заказ, Джон закатил глаза, всем своим видом показывая, что это повторяется постоянно, а когда Алекс произнес слово «горчица», то смеялись уже оба. Сам же Джон заказал стейк с кровью, при этом подчеркнул, что так поступают настоящие мужчины, чем вызвал улыбку Алекса и Сони. Момоко тоже заказала стейк, присоединившись к предпочтению Джона в части его готовности, и тот пришел в неописуемый восторг. Официант подал пиво, воду и принес сливочное масло. Джон и Алекс переглянулись. Реакция при этом у них была абсолютно разная: Джон стал смеяться, а Алекс изобразил несчастное лицо.

– Это повторяется во всех странах, за исключением Лондона, – сквозь смех рассказывал Джон. – Он просит горчицу, а ему приносят масло.

Позвали официанта и после объяснений получили желаемую горчицу. Тут же Джон, как он сказал, по секрету, стал рассказывать, какой Алекс привередливый в еде, что горчицу даже возит из дома, утверждая, что там она вкуснее. И еще он любит огурцы консервированные, но не ест обычные – с грядки. Разговор оживился, Момоко стала рассказывать о своих пристрастиях, но когда она заявила, что терпеть не может рис, хохотали уже все.